— Нет, не для этого, — возразила я. — У них есть кое-что, что мне необходимо забрать.
— Не припоминаю, чтобы кому-то удалось забрать что-то у «Интегры». Все подобные попытки заканчивались тем, что отдельные части лихого дурачка находили в мусорных контейнерах по всему Сектору.
— Ну, значит, я буду первой, кто это сделает, — пожала я плечами. — Но для этого мне нужны сведения.
— Ты очень вовремя ко мне пришла. — Альберт постучал костяшками пальцев по столешнице, поднялся и принялся расхаживать по кабинету. — Тебе нужна моя помощь, поэтому взамен я попрошу оказать мне услугу.
— Какого рода? — его же словами спросила я.
— Ничего особенного, — небрежно махнул он рукой. — Простая доставка предмета из точки «а» в точку «б».
— Хорошо. Введи меня в курс дела.
Вернувшись к столу, он раздавил бычок в идеально чистой хрустальной пепельнице и протёр усталые глаза.
— Как ты, наверное, могла заметить, дела у Пироса обстоят так себе. Здесь, в столице, может показаться иначе, но это обманчивое ощущение благополучия. Провинция стагнирует. Пирос медленно увядает.
— Я помню наши с тобой последние контракты, — сказала я. — Уже тогда было ясно, к чему всё идёт. Воротилы с Земли выжмут отсюда все соки.
— И далеко не в последнюю очередь это происходит благодаря Правлению Сектора, — кивнул Альберт. — Дело в том, что Земля искусственно тормозит развитие других планет Конфедерации, и в этом им всячески помогает капитал. Экспроприация ресурсов и сельхозпродукции, бешеные таможенные тарифы на поставки высокотехнологичных товаров… Ты вспомни, когда здесь, на Пиросе, было построено хоть что-нибудь сложнее сталелитейного или автомобильного завода? Не можешь? То-то и оно. А сколько было закрыто построенных?
— Но я не понимаю – почему этому нельзя положить конец? — спросила я. — Ведь в интересах всего человечества, чтобы все заселённые планеты развивались. Даже капиталу это выгодно – чем богаче рынок, тем больше денег с него можно получить…
— Ты говоришь об интересах простых людей и бизнеса, но они расходятся с интересами власть предержащих. Сепаратизм – вот, чего боится центр, как огня. Дав периферии возможность развиваться, они боятся потерять власть и влияние. Сподручнее управлять слабыми колониями, чем видеть, как на твоих глазах растёт конкурент…
— Каптейн… Для этого-то они и накачивали оружием все стороны конфликта, да?
— Ты сама всё прекрасно понимаешь. — Альберт многозначительно кивнул. — Финансовые монополии слились с властью. Фактически, они давно уже непосредственно управляют Конфедерацией. Они окончательно оторвались от реальности, а их страхи, между тем, начали обретать плоть. Страхи, выращенные ими же самими… «Десятилетняя гражданская война на Каптейне», так они это назвали? Это была не гражданская война. Меркулов и его красные боролись за право на самостоятельное существование, это была попытка отделиться от Конфедерации и уйти в свободное плавание, если угодно. Разнообразные разноцветные группировки расплодились по задумке конфедератов уже в процессе, чтобы распылить силы мятежников, разобщить их…
Тирада Альберта всё ярче очерчивала мою догадку, вызревавшую в чёткое понимание его намерений. Я инстинктивно пошарила глазами по комнате и спросила:
— Ты уверен, что об этом можно говорить вслух?
— Не волнуйся, нас никто не слушает. Кроме доверенных людей из профсоюза, разумеется.
— Я не ошибусь, если предположу, что ты решил пойти по пути Меркулова?
— Ошибёшься, — ответил Альберт, взгляд его блуждал по огромному глобусу, царившему на столе. — Война сильно затянулась из-за того, что Земля постоянно подпитывала её деньгами и свежими силами. Концерны делают деньги на всём – они всегда этим занимаются, для них любая война – это лишь способ заработать. Но в конце концов революция была задавлена новоиспечённой Комендатурой и их карманными партизанами… Я знаю о шрамах на твоей душе, Лиза, и к твоему сведению – там и до сих пор бесчинствуют банды мародёров, но Правление это не особо волнует. Главное для них – удерживать власть.
— Как всё это связано с услугой, о которой ты меня просишь? — спросила я, вспомнив вдруг красно-чёрный плакат в комнате Марка.
— Напрямую. — Альберт сцепил руки перед собой. — Я собираюсь сделать то, что не удалось Каптейну – освободиться от Земли. У нас для этого есть все ресурсы – деньги, лояльность местных силовых структур, партия и сильный профсоюз, которые я строил много лет. Губернатор у меня в кармане. Но самое главное – у меня есть доверие людей. Осталось только выкинуть с планеты конфедератов или переманить их на нашу сторону, и в этом мне поможешь ты… Надеюсь, мне не нужно объяснять, что эта беседа должна остаться между нами?
— Разве я когда-нибудь тебя подводила?
— Нет. Именно поэтому твой визит – это настоящий подарок для меня. Центр зашёл слишком далеко. Из обрывочных сведений и слухов следует вывод, что военные биоинженеры Конфедерации здесь, на Пиросе, работают над каким-то проектом. Проводят опасные биологические эксперименты. С какой целью – мне неизвестно, но как правило, в таких случаях речь идёт об оружии…
— Избитый сюжет для нейрофильма…
— Как ты знаешь, реальная жизнь лежит в основе любого сюжета, — произнёс Альберт. — Я не склонен отмахиваться от таких сведений, ведь они исходят от надёжных, проверенных источников. И после того, как три дня назад случилась история с Циконией, я понял – сейчас или никогда.
— Не ты один, — заметила я, вспоминая «Весёлый Саймек» и его обитателей. — Весь мир будто взбесился, все принялись сводить счёты и спешно завершать недоделанные дела.
— Согласись, намного спокойнее отправиться в могилу с чувством выполненного долга и с чистой совестью. Перед собой, конечно… Так вот… — Он уставился куда-то поверх меня и принялся задумчиво потирать ладони. — Группа людей, которым я всецело доверяю, отбыла на юг, чтобы разведать ситуацию и по возможности попасть в засекреченную лабораторию. Они должны доподлинно узнать, чем там занимаются конфедераты, а ещё лучше – привезти научные образцы. Имея на руках доказательства, я смогу использовать их против властей Сектора. Представь – какой общественный резонанс возникнет, если я вытащу на свет результаты секретных экспериментов! Одна телевизионная трансляция – и уставший народ всколыхнётся, готовый действовать.
— А если всё это окажется пустышкой? Если там ничего нет, и это всё только слухи?
— Конечно, у меня была такая мысль. — Альберт щёлкнул зажигалкой и прикурил новую сигарету. — В этом случае я лишусь козыря общественного резонанса, но, так или иначе, запущенные процессы уже не остановить. Можно было бы оставить всё, как есть, но…
— Но тут появилась я, — ввернула я.
— Но мои люди пропали. Я бы списал временное отсутствие связи на песчаный шторм – частое явление в тех краях, – но от них нет вестей уже сутки, и судя по телеметрии, их передатчик уничтожен. Связаться с ними я не могу и подозреваю самое худшее. Последнюю трансляцию я принял в тот момент, когда они обнаружили лабораторию, и мне неизвестно, что произошло дальше. Вошли они в контакт с конфедератами или нет, нашли ли что-нибудь… В конце концов, живы они или нет…
— И ты хочешь, чтобы я отправилась за ними?
— Да. Задача-минимум – узнать, что стало с моими людьми. Среди них, кстати, Рамон, поэтому это дело может приобрести для тебя личный характер… Задача-максимум – добыть хоть что-нибудь. Хоть какие-то свидетельства экспериментов.
— Вроде бы не так уж сложно, — заметила я. — Я могу помочь с кораблём, обернёмся за несколько часов…
— Это исключено, — отрезал Альберт. — Воздушное пространство над пустыней патрулируют боевые дроны Департамента, и они вас туда не подпустят, а вы в свою очередь скомпрометируете всю операцию. Поэтому добираться придётся по суше.
— Это точно единственный вариант? — Я почесала в затылке. — В пустыне обитают не очень дружелюбные твари, и мне бы не хотелось встречаться с ними нос к носу…
