Я осторожно перешагнула через борт, уселась на банку и покрепче вцепилась в перекладину. Мотор затрещал, лодка развернулась и неспеша понесла меня в белёсую дымку. Причал моментально скрылся из виду – вокруг на воде лежал непроницаемый туман, и я почти сразу потеряла ориентацию в пространстве. Не было видно ни зги, и я уже начинала жалеть, что решила довериться этому странному голосу и села в лодку. Когда мгла начала рассеиваться, на горизонте показался возвышавшийся прямо из трясины лес плотно стоящих свай, буквально образующих стену.

Раскинувшаяся посреди воды, конструкция казалась неприступной крепостью. Она постепенно проступала сквозь туман, вызывала во мне трепет своей серой монументальностью, и мне казалось, что я попала в какую-то старинную сказку. Двускатные крыши, увенчанные антеннами и фотопанелями, острыми лезвиями треугольников вспарывали небо. Неуместными для сказки были торчащие в стене тут и там прожекторы, тускло поблёскивающие солнечные панели на скатах крыш и растянутые меж высоких свесов чёрные нити проводов.

Массивные сваи; дома, восседавшие на них, словно на насестах; бегущие по периметру серпантины и переходы; надёжно перехваченный толстыми брусьями частокол – вся эта махина надвинулась на меня, накрыла своей тенью, и лодка нырнула в низкий тёмный туннель. Я рефлекторно пригнулась, мимо побежали брёвна, поросшие каким-то скользким мхом, а над головой плотно сбитыми перекладинами поплыл сводчатый потолок. Через несколько секунд судёнышко снова выбралось на свет, и я очутилась в прямоугольной бухте.

Там и сям поднимались струйки дыма, на воде покачивались катера и лодчонки, привязанные к понтонам, а между многочисленных пепельно-серых деревянных домов, стоящих то пониже, то повыше, а то и вовсе вкривь и вкось, сновали размытые дымкой силуэты людей. В нос ударил запах рыбы и болотной тины. Слышались звуки – отрывистые выкрики, деревянные постукивания, металлический перезвон, механическое пыхтение неведомого агрегата.

Лодка медленно подходила к причалу, а на меня со всех сторон были устремлены глаза, множество глаз. Вцепившись в борт, я оглядывала застывших в молчании зрителей – мужчин и женщин, – хмурых и сосредоточенных. Детей, жавшихся к матерям. Стариков, которые с любопытством в настороженных взорах появлялись откуда-то из узких переулков.

Камуфляж, военные ботинки, рыбацкие заброды, охотничьи панамы и кепки, свитера с горлом – встречавшие меня люди были одеты исключительно сурово и по-охотничьи практично. На причале, о чём-то беседуя, меня ждали трое небритых мужчин с современными винтовками наперевес. Чуть повыше, в галерее под небольшим навесом, с пультом в руках облокотился на перила по-военному коротко стриженный здоровяк с благородной седой порослью вокруг рта, в камуфляжном обмундировании без каких-либо знаков отличия. Оторвав взгляд от экранчика, он двигал рычажки, а лодка тем временем прильнула к деревянной пристани.

Один из мужчин протянул мне руку. Я рефлекторно попыталась взяться за неё, но он сказал:

— Твой ствол… Отдавай оружие, и тогда сможешь ступить на борт.

Я сдала пистолет-пулемёт, достала из сумки три магазина и передала их второму мужчине. Наконец, третий протянул руку и рывком поднял меня на пирс.

— Давненько от Элли не было вестей, — подал голос из галереи человек с пультом. — Как она там? Всё ещё в плену у своих идеалов?

В его голосе читался неподдельный интерес. Видимо, они давно друг друга знают. Родственники? Очень может быть – лица были отдалённо похожими…

— Мне сложно сказать, с её идеалами я не знакома, — ответила я. — Знаю одно – она хороший человек.

— Это точно, — добродушно согласился мужчина. — Ну что ж, друг Элли – мой друг. Моё имя – Ричард Стилл, друзья же зовут меня Капитаном. Добро пожаловать в Новую Венецию! Ты надолго у нас?

— Не знаю, — замялась я. — На ночь останусь точно, а дальше видно будет.

— Тогда пошли, найдём тебе временное пристанище.

Мужчина оторвался от перил и сделал широкий приглашающий жест…

* * *

Я выкупила на несколько дней номер в местной гостинице. Собственно, номер представлял из себя небольшой прямоугольник, занавешенный тяжёлыми ширмами, в котором только и было, что кровать да крошечная тумбочка. Широкий приземистый барак не отличался удобствами, за плотными слоями ткани в других таких же прямоугольниках скрипуче разговаривали, кашляли, где-то отчаянно плакал ребёнок. Казалось, запахом рыбы всё здесь пропиталось насквозь, поэтому я была рада, когда Ричард Стилл предложил посетить его, как он выразился, «берлогу». Оставив забронированный уголок, мы отправились к нему…

Несмотря на вездесущий рыбный запах, в комнате его было на удивление чисто. Коричневый кожаный диванчик с ажурными ножками, на котором развалился Капитан, излучал какое-то изысканное благородство. На грубом деревянном столе в беспорядке валялись предметы – чугунная пепельница с изящной, мастерски выполненной фигурой русалки, свёрнутый в трубочку планшет, пара навороченных пультов от каких-то устройств, похожий на подзорную трубу ручной телескоп с тепло- и инфравизором. На дальней стене в полумраке висел спасательный круг – такой же, как на заброшенном пирсе, только чистый и свежевыкрашенный. Рядом стоял верстак, над которым были аккуратно развешаны различные инструменты. А на специальный постамент в углу Ричард Стилл поставил на подзарядку давешний беспилотник.

— Так вы её отец? — спросила я, сжимая в ладонях чашку с дымящимся кофе.

— Чей? Элли? Нет. — Он отрицательно помотал головой. — Она моя племяшка. Но я люблю её, как родную дочь. Да она мне таковой и стала после… одной истории. Она прожила здесь почти десять лет, а потом ушла подальше от этой «постылой вонючей дыры». Так она сказала. Я не удерживал её. В конце концов, как распоряжаться жизнью – это её личный выбор.

— И она распорядилась неплохо. Работа в полиции – это очень достойно, — заметила я и вспомнила Марка, чьи горячие благородные убеждения в конце концов свели нас с преступниками.

«Чтобы эффективно бороться с преступностью, нужно войти в этот мир, пропустить его через себя», — сказал однажды Марк. Новаторский подход, ничего не скажешь… Убить дракона и занять его место – вот конечный итог этого подхода, и я могла убедиться в этом на собственном примере. Кем я стала, если не тем самым пресловутым драконом?

— С точки зрения благородства – да, это выше всяких похвал, — сказал Капитан. — Зато довеском идёт ежедневный риск получить шальную пулю в голову… Да и не сразу она решила поступить на службу. До этого пыталась найти себя в других областях, но как-то не очень успешно… Впрочем, ладно, негоже обсуждать человека за его спиной.

— У вас тут всё новое, как я погляжу, — перевела я тему. — Венеция, Роттердам…

— Конечно. Мы здесь строим новый мир, поэтому у нас тут буквально всё новое, хоть и немного покрытое ржавчиной, — затянувшись вонючей самокруткой, сказал Капитан. — Со скрипом, с потугами даётся нам строительство, но ведь новая жизнь никогда не рождается без усилий, верно? Родовые муки…

— Это вы про бесконечную войну? Здесь вообще когда-нибудь было спокойно? Я в первый же день успела поучаствовать в перестрелке с наркоторговцами…

— Спокойно было до прибытия людей. Я порой и сам удивляюсь – зачем люди тащат за собой на новое место старые пороки? — Он развёл руками, выпуская очередной клуб табачного дыма. — Удивление моё, конечно, риторический характер носит. Почему сразу после начала колонизации тут расцвело наркопроизводство? Банально – потому что здесь этим заниматься легче. Огромные непролазные болота, лесные массивы и практически дырявые границы – прилетай да скидывай с орбиты всё, что душе угодно… Сюда почти с самого начала притащили земные растения, в том числе коку. Её усиленно вытравливают на Земле, и оттого здесь это дело стало втройне прибыльным. Народ принялся выращивать сырьё и варить зелье, а через контрабандистов – переправлять его на Землю.

— А как же власти? Неужели им нет до этого дела? — спросила я, отпила из кружки и поставила её на стол.