«Полиция, меня нашли!» — лихорадочно подумала я.

От неожиданности сердце ушло в пятки, но я быстро взяла себя в руки – лицо принадлежало какому-то старику. Длинные седые спутанные волосы, грязная борода, измазанное сажей худое лицо. Увидев, что я проснулась, незнакомец скрылся из виду, а я решила выяснить, кто он такой и как меня нашёл.

Распахнув противоположную дверь, я продралась через кусты, обогнула машину и наткнулась прямо на заточку, упёртую мне в живот. Старик, ростом примерно с меня, держал её обеими руками, тонкими как палочки. Мосластые руки его дрожали – то ли от болезни, то ли от истощения. Серые лохмотья вместо одежды, сгорбленная спина, тяжёлое дыхание и бегающие из стороны в сторону дикие глаза – он явно очень давно бродяжничал.

— Отдавай! — каркнул он. — Все деньги, ценности, всё, что у тебя есть!

— Спокойно, дедушка, не надо кричать… — успокаивающе протянула я, оценивая ситуацию.

Уйти в сторону и сломать ему запястье? Пожалуй, я бы так и сделала, будь передо мной молодой здоровый мужчина, но этот старик… Я не могла с ним так поступить. Исхудавший и грязный, он вызывал одну лишь жалость.

— Я ещё не завтракала. Составите мне компанию? — спросила я, не шелохнувшись.

Старик стрельнул глазами в сторону машины, потом снова на меня, помедлил несколько секунд и опустил заточку.

— У тебя есть еда? — недоверчиво спросил он. — Ты не обманешь? Не скормишь меня жалящим?

— Даже мыслей таких не было. Устраивайтесь поудобнее, — предложила я, приоткрыв дверь.

В проходе между сидений лежал предусмотрительно оставленный с ночи пистолет-пулемёт. Я демонстративно выщелкнула обойму, сунула её в карман куртки и обогнула машину. Старик тем временем робко устроился на заднем сиденье, тупо уставился на оружие и принялся нервно потирать морщинистые руки. Я села рядом и выудила спереди походный рюкзак. Расстегнув молнию, принялась выкладывать то съестное, что у меня было – сухие галеты, пару банок паштета, несколько тюбиков пищевой пасты, пакет прессованных водорослей…

Увидев еду, старик воспрял духом, глаза его загорелись. Он схватил первый попавшийся тюбик, дрожащими руками вскрыл его и, задрав голову, принялся выдавливать содержимое в рот. Прикончив один, тут же принялся за второй. Я же вскрыла банку и намазала на галету паштет, мысленно поблагодарив дядю Ваню за предусмотрительность. На подлёте к Каптейну он самолично уложил мне в рюкзак небольшой запас еды – на всякий случай. Он оказался прав, и еда пришлась, что называется, ко двору.

Дед тем временем прикончил третий тюбик и, кажется, наконец насытился. Спохватившись, вяло пошарил вокруг сморщенной ладонью в поисках заточки, не сводя с меня глаз, не нашёл её и хрипло сказал:

— У тебя их оружие. Ты из «Кольев»? Нет… Нет, ты не одна из них, — протянул он, хитро прищурившись и обнажив редкие жёлто-чёрные зубы. — Ты другая. Но они… Они убивают всех, они забирают людей и требуют страх. Им нужен весь наш страх!

— Я вообще не понимаю, о чём речь, я здесь впервые, — развела я руками. — Поясните, о чём…

— Почему ты добра ко мне? — неожиданно спросил он.

Взгляд его стал осмысленным, он огляделся по сторонам, будто очнулся ото сна.

— Вы голодны, а у меня есть еда, только и всего.

— Я пытался тебя ограбить! Вот же старый дурак… Идиот! — Он принялся колотить себя тощим кулаком по лбу.

Словно заведённый, он проклинал себя, мял своё лицо и бил себя по щекам. Через полминуты, когда он устал и успокоился, я осторожно спросила:

— Вы говорили что-то про «Кольев». Это местная банда?

— Банда… Да, они молодые, неистовые. Все их боятся, дарят им свой страх. А им только это и нужно! Они собирают вокруг себя всех, кто питается страхом. Много, много таких людей…

— Где вы живёте? Хотите я провожу вас до дома? — предложила я. — Обещаю, никто из «Кольев» вас не тронет.

— Нет, нельзя! — рявкнул он. — Тебе нельзя знать, где я живу! А ты? Где живёшь ты? В этой машине? У тебя нет дома?

— Говорю же, я здесь впервые. Я на этой машине только приехала. Планирую уладить тут кое-какие дела. Надо разыскать… людей. Но пока я не знаю, с чего начать.

— Людей? — спросил старик.

— Да, людей. Причастных к тому, что несколько лет назад произошло в интернате недалеко отсюда…

Прошлой ночью, когда я выжимала из машины всю мощь, утопив педаль в пол, я миновала тот самый поворот – поросшую бурьяном колею, неприметную и едва различимую среди деревьев. Неприметную, но не для меня – я хорошо помнила это место. Оно иногда являлось ко мне во снах, калёным железом отпечатанное в подкорке. Решилась бы я свернуть с трассы на заросшую колею, ведущую к воротам интерната, не будь за мной погони? Не уверена. Старик тем временем сморщился, лицо его выражало неописуемое страдание, он сбивчиво заговорил:

— Дети интерната… Это они, мёртвые дети интерната наслали на нас проклятые дожди. Их всех похоронили рядом, и теперь они говорят ночами, перешёптываются и ждут нас… — На глазах его выступили слёзы, он принялся тереть их грязной ладонью. — Они ждут, пока мы сгниём заживо и ляжем рядом с ними… Тогда они успокоятся. Или нет? Я не знаю…

— Я думаю, они требуют отмщения, — сказала я. — Кто-то должен это сделать. Кто-то, кто ещё в силах.

— Все забыли! — закричал старик, вскидывая руки к потолку. — Все про них забыли! Никому не нужна правда, они застелили свои глаза деньгами! Но старый Пабло всё помнит! Он помнит, хоть его и держат за дурака!

Взгляд его снова начал блуждать, нотки безумия искрились в тусклых зрачках. Волосы на моей голове зашевелились – я вдруг ощутила, что этого старика ко мне послало само провидение. Он точно что-то знает!

— Послушайте, вы сможете мне помочь? — с надеждой вопросила я. — Или, может быть, вы знаете кого-то, кто сможет?

— Я знаю одного! — мигом оживился он и расплылся в щербатой гнилозубой улыбке. — Ищи Слесаря! Они не верят мне, они уже давно закрыли дела, но я всё знаю! Я знаю, что ты-то мне веришь! Ты ведь не одна из них! — Он схватил меня за руку, уставился на биотитан и принялся лихорадочно ощупывать трясущимися пальцами механическую ладонь, будто искал на ней что-то. — Старый Пабло уже не может совершать хорошие поступки, но ты – можешь! Найди Слесаря, у него большой розовый дом на окраине… Ты не пропустишь, такой дом только один!

Я не верила своим ушам. Это была невероятная удача – зацепка, которую я едва рассчитывала найти, сама пришла ко мне. Впрочем, полубезумный старик мог рассказать что угодно. Обрадовавшись еде, он мог задобрить меня любой байкой, благо в его воспалённом воображении их наверняка было предостаточно.

— Вы проводите меня к этому дому? — с надеждой в голосе спросила я.

— Идём! Старый Пабло знает дорогу! — С этими словами доходяга выкарабкался из машины в траву и грязными босыми ногами заковылял вдоль ручья. У этого старика не было даже обуви…

Я последовала за ним. Поминутно останавливаясь, оглядываясь по сторонам, пригибаясь, словно за ним кто-то охотится, он довёл меня до отмели, по которой мы перешли ручей вброд, поднялись по склону и оказались на узкой протоптанной тропинке. Видимо, дед вышел к машине именно отсюда, и теперь мы двигались сквозь густые кусты, а старик бормотал себе под нос:

— Этот лес полон опасностей, они поджидают на каждом шагу! Но старый Пабло знает, он всё знает! Он видел жалящих, знает их повадки! Он видел людей, ведает их нравы…

По тропе мы выбрались на колею и вскоре очутились на окраине города. За подлеском виднелись крыши обшарпанных домов, а мы пробирались всё дальше. Миновали частный сектор – вереницу пыльных заброшенных жилищ с чёрными окнами-глазницами. Два раза меж покинутых коттеджей попадались буквально за͐мки, готовые к осаде – с камерами наблюдения по периметру высоченных каменных стен, с высокими башенками, с которых отлично просматривалась прилегающая местность. Крепости эти, впрочем, тоже производили впечатление брошенных – не было заметно никакого движения.