Девушка нагнулась и взяла старика на руки вместе с матрасом. Тот только прошептал:
– Ты чего это, дочка?
Но Гость пояснил.
– У неё дар носить тяжести. Если нужно, Кнопка без проблем донесёт вашего командира до города и обратно, но это не понадобится. Завтра он будет ходить сам. Капитан! Тебе можно пробовать ходить сегодня ближе к вечеру. Приём споранов и гороха по моим рекомендациям. Жемчуг советую пока не принимать. Для вас это только деньги, если доберётесь до обитаемых мест, и очень немаленькие деньги. И да! Здесь принято давать своим крестникам имена. Ты, капитан, с сегодняшнего дня – Муромец, старшина – Дикий, а вы можете взять себе любое имя или оставить своё – женщинам это разрешается. Окрестил вас Гость.
На том они и распрощались. Грузовик оставили там, где обещали, отцепили прицеп и покатили его по дороге. Пожилой человек лежал в прицепе и, похоже, не верил в происходящее – абсолютно незнакомые ему люди заботились о нём как о близком родственнике. Рядом лежали сухие пайки, вода, боеприпасы, гранатомёты и всё остальное, что Лучник счёл возможным прихватить с собой. Впрочем, Платон недаром бросил грузовик именно в этом месте. Через полтора километра был съезд с основной дороги на лесной просёлок, ведущий на точку, обозначенную на карте Рона.
Свернув на эту лесную дорогу и пройдя до первой приемлемой прогалины, на которую можно загнать прицеп, Платон остановил отряд на привал. Здесь он собирался прожить пару дней. Следовало отдохнуть от напрягов последних дней, разобраться со своими дарами и понаблюдать за отрядом кваза. Отдохнуть и разобраться удалось, но группу Муромца они больше никогда не видели, хотя Крепыш забрал грузовик через два часа. Посланные на разведку грыси принесли подробную картинку.
На второй день Гость с Платоном поговорили с тяжело приходящим в себя старшим мичманом. Ходить он уже ходил и помогал, как мог, Егерю и девчонкам у небольшого костра, горевшего в выкопанной яме, но до полного восстановления сил ему было ещё далеко.
Платон хотел поговорить с новичком, но он сам обратился к Гостю.
– Я это… спросить хотел. У меня ладони периодически мокрые. Ну, так, не всё время, а иногда… – и замолчал, смутившись.
– Чему удивляешься? – спокойно ответил знахарь. – Вы сколько на третьем этаже просидели? Дня три? А вода у вас ещё раньше закончилась или на крыше фляги добили. Неважно. Вот ты и мечтал, умирая, напиться от души. Теперь воду из воздуха собираешь. Понемногу пока – дар у тебя слабенький, еле теплится, но он со временем разовьётся. Тебе сейчас силёнок надо накопить да организм восстановить. В мире Улья это происходит достаточно быстро. Не мгновенно, конечно… – и добавил, обращаясь к Платону. – А я всё думал, что у него за дар. Слабый совсем – я только отголосок уцепил. Причём он хиггер, как и большинство из вас. Скоро водопроводом у нас будет работать.
Гость усмехнулся, а Платон его одёрнул.
– Ты человека не пугай. К твоим подколам ещё привыкнуть надо. Смотри, человек разовьется, и будешь каждый божий день вместо доброго утра получать ведро воды на голову. Сходи, позови Славу и сам подтягивайся, – когда Слава подошла, Платон без предисловий начал опрос. – Допрашивать мы тебя, Николай Васильевич, не будем – ни к чему нам это, но общие вопросы задать должны. Отвечай только «да» или «нет». Начну с простого: Николай Васильевич твоё настоящее имя?
– Нет.
– Звание старший мичман?
– Да.
– Ты знаешь, откуда приехала машина, которая стояла на заднем дворе?
– Да.
– Вы на этой машине приехали?
– Да.
– Она принадлежит подразделению, в котором ты служил?
– Нет.
– Пока всё. Старший мичман, говоришь… будешь тогда Боцманом. По возрасту ты вполне подходишь. Да и должность наверняка соответствует. Подойдёт?
– Годится. И больше ничего спрашивать не будешь? – Боцман выглядел обескураженным.
– А зачем? Ты думаешь, нам интересно, куда вашу сборную солянку везли, и какие задачи перед этим нарезали? Ваше подразделение наверняка на какую-то подлость подписали. Вот в этом у нас никаких сомнений нет, но на это, да и на всё остальное, нам наплевать и забыть. Вы же от крупного города пришли, а город – это вокзал или аэропорт, в том числе, и для приёма военно-транспортной авиации. Тащить поездом сборное военно-морское подразделение никто бы не стал. Это гарантированная утечка информации. Вот и получается, что прилетели вы на самолёте. Пошли дальше. Раз никто из вас тельники не снял, а моря рядом не наблюдается, значит, бегать по месту прибытия никто из вас не планировал, и переодевать вас собирались в конечной точке маршрута. Только эта конечная точка вряд ли мирный областной центр в серёдке страны, а это означает, что самолёт ваш сел на дозаправку. Ну, или самолёты. Капитан третьего ранга по должности никак не меньше командира усиленной роты, а то и батальона. Плюс иностранная, нештатная техника. То есть от двухсот до шестисот человек, а то и намного больше. Смотря, какие части и технику вам в усиление, впихнули. Хотя… вероятнее всего, в этом городе вы должны были получить эту технику. В том числе, и иностранную. Из чуть более двухсот человек шестеро иммунных, это, конечно, много, но допустимо. То, что вы команда сборная, с бору по сосенке собранная, по документам видно. У всех срок службы и возраст разный, у тебя вообще запредельный, а все документы с иголочки, как будто вчера выданные. Вы все волки битые-перебитые. Даже женщина-врач. У неё три отметины от ранений, два из них пулевые. У тебя четыре, и ты когда-то был порезан в лоскуты. Видимо, миномётная мина небольшого калибра рядом разорвалась или граната из подствольника. У капитана два пулевых и два осколочных. У старшины одно пулевое. Он молодой, но по самому краю ходил. Это по его глазам было видно. Этот парень на нас всех волком смотрел. Как на врагов народа. Двое на втором этаже вас прикрывали как родных – до последнего патрона, а потом пустыми автоматами отбивались. Один автомат сплющен, у второго сбит приклад и оба ствола кровью и кусками кожи забиты. Ваши сослуживцы сами погибли, но вам отойти дали. Вы трое всё, что у вас было, до железки отстреляли, от жажды умирали, но не дрогнули. Капитан в этой бронированной коробке сидел, хотя мог попробовать уйти, пока у него силы оставались. И заметь – никто не застрелился, хотя такая возможность была у всех. Лично для меня это показатель стойкости бойцов и всего подразделения в целом – необстрелянных щенков к вам не набирали. Вот только неинтересно нам всё это. Здесь люди совсем иначе живут. Созреешь, сам о себе расскажешь, а по мелочам ты ни разу не соврал, хотя вполне мог. Люди всегда врут в мелочах. Им так жить проще, – Платон замолчал, и старший мичман тут же задал вопрос.
– Откуда знаешь, что не соврал?
– Дары разные бывают. Ты воду из воздуха достаёшь, а кто-то ложь от правды отличает. Только и всего.
Боцман, глядя Платону в глаза, медленно опустил подбородок. До следующей точки Рона они добрались через шесть дней. Поначалу хорошая лесная дорога через сутки энергичного движения превратилась в узенькую тропку, выведшую отряд на обширную поляну и на ней пропавшую. Если бы не Тигр с Шушей, пришлось бы пробиваться через окружившие поляну густые кусты и переться дальше по лесной чаще. Осталось бы только бросить прицеп. Платон уже начал прикидывать, что и на кого ему нагрузить, а что просто оставить на месте, спрятав в кустах, но рядом неожиданно нарисовалась Шуша.
Большая кошка подошла с важным видом и ткнулась Платону в бедро, громко мурча и напрашиваясь на похвалу. У Платона выскочила картинка – нормальная лесная дорога. Начиналась она в самом дальнем углу поляны сразу за пятиметровой полосой густого кустарника. Сначала неширокая, заросшая травой колея становилась шире, затем вливалась в небольшую прогалину и превращалась опять в лесную просёлочную дорогу.
По этой дороге и дошла группа Лучника до спрятанной глубоко в лесу секретной военной базы. Это была небольшая военная часть на перезагружающемся каждые четыре месяца кластере. Она должна была перезагрузиться ещё неделю назад, но, видимо, время перезагрузки сдвинулось и здесь. За два километра до части появилась граница кластера – лента лесной дороги, испещрённая грязными кляксами высохших луж, сменилась на ровную полосу тёмно-серого асфальта без единой выемки или изъяна.
