— Дети, свадьба, да. Ради отца она пойдет на такое, но все это, Дим, чушь собачья. Он ненавидит тебя так же, как любого другого Воронцова. А сейчас, скорее всего, возьмется за тебя мертвой хваткой, лишь бы не получить гнев твоего отца. Учти это.

— Все это выглядит так, будто ты пытаешься отбить из моего взора весь женский род и других лидеров. Понимаешь?

— Понимаю, — улыбнулась она, — Только вот, хочешь, верь — хочешь, нет. Это твое дело и твое право. Я — правда не желаю тебе зла. И, кстати, Воробьевы — то же самое. Взять ту же Катю…

— Ничего знать не хочу.

— А придется, — сухо сказала она, — В прошлую ночь, когда ты резвился со своей охранницей, что вообще недопустимо в рабочих взаимоотношениях, у вашей комнаты была Катя. Все слышала. Думаю, большего тебе знать не положено. В особенности что она делала пальцами представляя…

— Заткнись! — рявкнул я, — Даже знать не хочу!

— Грубиян, — она поджала губы и сделала весьма обиженное лицо.

Правда, в чем-то она была права. Даже во многом.

— Прости, я погорячился, — извиняюще склонил голову, облокотился на спинку скамьи и опрокинул в себя пару глотков.

Она была права насчет моих работниц. А я, даже не знаю… может, от тела юного, или из-за того, что считаю себя не то чтобы умнее остальных, но опытнее. И в скупе всего этого не видел банального…

О каких взаимоотношениях со своими работниками может идти речь? Это — не профессионально. Как минимум. Как с моей стороны, так и с их. Понятное дело, что речь идет не просто о близости и чего-то еще, плюс ко всему, я мог бы за все эти вещи — объясниться, найти причину поступка и прочее. Но не нужно.

Она права. Правда, верить ей не особо хочется…

— Выдохнул? — через пару минут спросила она, — Готов продолжить?

— А есть еще?

— О, Дима, ты не представляешь. Отгадаешь?

Покачал головой, даже ничего не сказав. И это, Наташа приняла, сказав лишь одну фразу:

— Бойся своего бога.

Это выражение было мне знакомым. То, странное, анонимное письмо…

— Письмо? — спросил я.

Но нет. Не отгадал. Она вообще не представляла о каком письме я спросил. А эту фразу, увы, объяснять не хотела.

Добавила, между делом, что тоже работает с Быковым. И не от лучшей жизни. Все ее силы и совмещение двух профилей магии, как и у меня, между прочим, дается ей тяжело. Виктор очень многое знает, и на многое закрывает глаза.

— Но несмотря на его поддержку, я не считаю, что чем-то ему обязана. Взять только его задания. Увы, это полный ужас. Как для меня, так и для заключенных.

— Заключенных? — я немного не понял, о чем именно она говорит.

— У нас чуть разная работа у него. Ты поднимаешь трупы и допрашиваешь. Я — пытаю или вымениваю информацию извне, у других людей, неугодных ему. И делаю это профессионально, развиваясь при этом. Да, он нас объединяет, но поверь… если будет возможность уничтожить его общину, как и всех этих Борисов, Денисов и прочей шушеры с проблемами в головном мозгу — я это сделаю. Не боясь за последствия.

— Ты очень странная, Наташа, — добавил я, когда она показала, что все, поток «откровений» закончился. — Пожалуй, спасибо тебе, что рассказала…

— Будешь должен, пусечка, — улыбнулась она своей идиотской ухмылкой, — Насчет деда твоего и Лены — не беспокойся. С тобой до конца несмотря ни на что.

— Это я и так понимаю.

И когда она встала, слегка пошатываясь поперлась обратно на крыльцо дома, я понял одну вещь. Относящуюся к Наташе. Ее идиотизм и школьнические выходки — это лишь маска. Она весьма взвешенная и умная девушка. Слишком умная, чтобы с ней, прямо сейчас, начать вести войну.

Да и смысла не было. Сейчас она на моей стороне, несмотря на все то, что она знает. Жаль, что я мало что о ней знаю, было бы чем крыть…

— Нужно ли мне это, — пробормотал себе под нос, и тоже, на манер Наталии, двинулся в сторону дома.

Утро прошло в экстренных сборах. Что я, что, Катя проспали. И несмотря на домработницу, которая своей маленькой ручонкой пыталась достучаться до меня, увы, не помогли вовремя встать. Дожевывая бутерброды уже в машине, мы обменялись «приветствиями», и дальше, в полной тишине собирались с мыслями. Окончательно просыпаясь.

Вот только смысла не было в спешке. Врата Академии были закрыты для всех.

— Что еще за хрень? Почему Мамазелькина никого не пускает? — спросил я Воробьеву, зевая во всю ширь рта, — Из-за арены?

— Догадливый какой, — зазвучал из-за спины голос Василия, — Эта старая хабалка заставляет нас всех торчать на ветру. А уже, далеко не май месяц. Так и простудиться можно.

— Тебе бы ворчать, лысик, — парировала Катя, — Ты же маг огня. Подогрей себе мозг, а то только задницу себе перегреваешь, что агрессируешь на очевидную ситуацию.

Впрочем, стояли мы недолго. Когда в моей голове закрались мысли, что можно было бы отсидеться в машине, и до банального — подремать, сквозь толпу студентов всех возможных курсов, начал прорываться ректор в сопровождении высокой женщины.

Кто она и что она, увы, никто не знал, однако, интереса было очень много.

И только когда те — пропали из виду, переместившись в изнанку, нам дали отмашку. Студенты, бурной рекой полились на изнанку. Я же, в свою очередь, решил не толкаться. И под неодобрительный взгляд старухи, с мутными-тусклыми глазами, проскользнул на нулевой уровень.

Академия преобразилась. Кажется, даже, стало понятно, почему нас так долго выдерживали. Готовились, так скажем, со всеми почестями. Правда, не к арене, а к другим «моментам» соревнований. Сегодня запускается множество проектов. А наше заведение, частично, принимает много конкурсов.

Мы с Катей, пробираясь сквозь застывшую толпу, то и дело, толкали плечами группы, которые разглядывали новые декорации.

Здание преобразилось на лад бразильских фестивалей. Куча разноцветных флагов, полотен, окна и стены — выкрашены самыми дикими образами, правда, изображая что-то, что не было мне понятно, ну и охрана, которой сегодня было чересчур много, по большей части состояло из представителей латинской Америки. Что было странным.

Внутри все было, как прежде. Почти. Если не считать незнакомых людей в отличных от нашей академической формы, нарядов. Не считая музыки, которая лилась из динамиков и в целом обстановки.

Я себя чувствовал, как на каком-то маскараде, или же, на типичном моему миру — праздновании Дня города. Когда тоже куча всяких разносортных компаний, толпятся, «петушатся» и тому подобное.

В столовую, впрочем, пробились на правах местных. И не дожидаясь, пока все усядутся за стол, косясь на других, уже, пожирающих завтрак, принялся поедать булки с маком, запивая все кофе.

Если бы не одно, но.

Девушка, стоящая в очереди торговой лавки, явно не принадлежащая нашей академии, очень странно, испытывающе, я бы сказал, пялилась на меня. В ее взгляде невозможно было угадать эмоции, он этот взгляд я чувствовал на себе.

И, собственно говоря, спрашивается, какого черта⁈

Каштановые волосы, голубые глаза и явно, недружелюбное выражение лица. Правда, я искренне не понимал, где и когда мог насолить ей. А может, все же, этот взгляд обращен не ко мне?

«Кажется, или не кажется?»

«Ты что-то спрашивал?» — откликнулась Варна, — «Дим, тут такое дело, аккумулятор твой готов. Правда, он малый, и запаса дай бог хватит на несколько возрождений…»

Дальше, я не слушал. Я ликовал мысленно. Во всех смыслах этого слова.

«Варна, успокойся, пожалуйста!» — попытался остановить мыслительный процесс богини, — «Ты чего тараторишь-то?»

«Так… всего два перерождения…»

«Ты хоть понимаешь, какой это запас энергии? А?»

Ответ был очевидным. К моему сожалению, она не могла понять, какую мощь только что сделала. Точнее, какой запас она создала… хотя, скорее всего, по каким-то ее божественным меркам, все это — было лишь крупицей в большом океане.