Подходя, они услышали отдалённые редкие одиночные выстрелы. Оставив бо́льшую часть отряда прямо на дороге, Платон с Тайрой и грысями пошли дальше.

Метров за двести от военного городка дорога делала резкий поворот и её полотно сужалось. На всём оставшемся отрезке дороги до крепких стальных ворот на асфальте стояли бетонные блоки, казалось, набросанные хаотично. Проехать можно, но скорость машины была бы минимальной.

Ворота части оставались закрыты, и сама она сильно отличалась от предыдущей. Трёхметровые бетонные стены венчали метровые металлические штыри с натянутой между ними колючей проволокой. КПП состоял из бетонных блоков с выглядывающими из амбразур крупнокалиберными пулемётами. Наверху блока стоял стальной колпак с торчащим из него стволом странного, похоже, скорострельного орудия. Платон остановился и проговорил в рацию.

– Кнопка! Подтягивайтесь. Без тебя не справимся.

Далёкие выстрелы продолжались, но это был не огонь на поражение, а, скорее, способ привлечения внимания. Одиночные щелкали раз в полторы-две минуты. Больше никакого шевеления на видимом Платону пространстве не наблюдалось.

Ворота, блокпост с колпаком орудия, забор с колючкой и две возвышающиеся по углам забора капитальные вышки. Высотой метров в шесть, укреплённые металлическими листами и с торчащими стволами крупнокалиберных пулемётов. Обочины дороги были чисты, а лес за ними явно искусственно прорежен, и лезть туда Платону категорически не хотелось. Нарваться на мину там можно как «здрасти».

– Радость моя! – обратился Платон к Кнопке, легко дотащившей до него прицеп с немудрёными пожитками отряда. – Глянь, пожалуйста, своими глазами.

Кнопка сразу же ответила.

– В левой вышке один. Стоит спокойно. В правой – наверху никого нет. Но один лежит или сидит внизу под стенкой. На КПП шестеро. Все стоят, не двигаются. По всей территории около двухсот, но рядом с КПП больше никого нет.

– Ясно. Тогда я пошёл. Кнопка! Смотри за изменением положения. Если кто двинется, тут же докладывай. Егерь! Раскладывай свою бандуру и смотри за часовым на вышке. Если что, стреляй, но по команде. Вряд ли там живой, но на всякий пожарный присматривать за ним надо, – проговаривая всё это, Платон менял оружие. Себе оставил только автомат с ПБС и лук с колчанами. – Тайра! Со мной пойдёшь? – девушка согласно угукнула. Она вообще была немногословна. – Тогда вооружаешься как я и берёшь с собой две «Мухи». Повесишь их за спину. Отстанешь шагов на тридцать и всё повторяешь за мной. В случае опасности падаешь за ближайший бетонный блок, прикидываешься ветошью и не отсвечиваешь.

Платон шёл по дороге максимально доброжелательно. Повесил автомат на плечо стволом вниз, а руки расставил в стороны и немного приподнял вверх. Ни один часовой не будет стрелять по одиночному сдающемуся условному противнику. Сначала крикнет, выстрелит в воздух, вызовет разводящего и только потом откроет огонь на поражение. Устав караульной службы во всех мирах одинаков. Вояки те ещё бюрократы, но у них все законы кровью написаны.

До ворот Платон дошёл спокойно. Стальная калитка, разумеется, была закрыта, но Платон на неё и не надеялся. Следом, так же спокойно, дошла Тайра. Платон к тому времени разгрузился и достал из рюкзака сапёрную «кошку». Раскрутил её и, закинув на ворота, полез наверх. Перелезать он и не собирался – ворота тоже были густо оплетены колючей проволокой. Долез до верха, подтянулся и стал разглядывать внутренний двор. Увидев всё, что нужно, Лучник хмыкнул, и неторопливо перебирая руками, стал спускаться обратно.

Встав на землю, Платон прикинул угол обстрела из почти наверняка автоматического орудия в стальном колпаке и отошёл с девушкой за шестой от ворот бетонный блок. Здесь была «мёртвая зона» – непростреливаемое пространство перед орудием, а у пулемётов на вышках никого живых не осталось.

Жестом приказав девушке лечь, Платон разложил трубу гранатомёта, прицелился и нажал на кнопку. Короткая огненная стрела воткнулась в край калитки. Грохот близкого взрыва ударил по ушам. Платон успел упасть в самый последний момент. Поднял голову – норма. Стрелял Платон не в серединку, а в район укреплённых петель. Теперь калитка была вогнута внутрь и висела на одной петле. Лучник подошёл, взялся за низ калитки и, напрягаясь, потянул вверх и чуть вбок.

Калитка с треском оторвалась от дверного проёма. Всё-таки от этих даров столько пользы. После чего Лучник отвалил в сторону покорёженную стальную дверь и сторожко заглянул в проём, курившийся тротиловым дымком и пылью. То, что на базе остались одни пустыши, он ни на секунду не сомневался. В противном случае, у КПП уже было бы всё население военной части и все пришлые не иммунные.

Где-то посередине короткого коридорчика стояла обычная металлическая «вертушка» как на всех проходных. Сбоку располагалась застеклённая со стороны «вертушки» комната для дежурного караула. Стекла теперь были выбиты, а внутри комнаты слышались обычные звуки, издаваемые пустышами.

Платон знаком подозвал Тайру и показал рукой внутрь КПП. Защёлкали одиночные выстрелы, приглушённые глушителем. Пустышей оказалось шестеро. Все раньше были серьёзными бойцами, что называется, в полной боевой форме: чёрные прыжковые костюмы, подогнанные по фигуре, бронежилеты скрытого ношения с защитой шеи и паховой области, разгрузки в цвет костюмов, забитые всем, чем можно и наверняка нельзя, перчатки с обрезанными пальцами. Оружие Платону незнакомо, но обвешано оптическими и коллиматорными прицелами и различными приблудами.

Лучник взялся за рацию.

– Гость! Двигайте за нами так же, как и мы. Прихватите «калаши» с ПБС и побольше боеприпасов к ним. Телегу оставьте. Дистанция движения тридцать-сорок метров.

В это время влез Егерь.

– Лучник! Может, Катёну и Боцмана оставить?

Платон аж задохнулся от возмущения, но справился с эмоциями и почти спокойным голосом произнёс.

– Мы сейчас нашумели. Когда их пришлый лотерейщик или топтун сожрёт, ты кого будешь винить? В их охране и тебя опасно оставлять. Двигаться всем. Здесь на КПП хоть стены, а там…

– Принято, – сказал наушник головной гарнитуры голосом Гостя.

Осмотревшись, Платон перелез через заблокированную вертушку и зашёл в помещение КПП. Тайра тенью следовала за ним. Первым делом Платона интересовало содержимое разгрузок, а если быть точнее, светошумовые гранаты в них, а вот Тайра с удивлённым возгласом кинулась снимать один из… пистолетов-пулемётов? Длиной меньше метра, скелетный деревянный приклад, толстый ствол с интегрированным глушителем, снайперский прицел, магазин… чёрт его знает, на сколько патронов.

– Что это такое? – спросил Платон.

– У-у-у-у-у! – простонала Тайра. – Это «Винторез»! Девятимиллиметровая бесшумная снайперская винтовка с интегрированным глушителем, созданная для сил специального назначения. Имеет несколько видов боеприпасов, в том числе и бронебойные патроны. Вес четыре килограмма. А это автомат на её базе: «Вал» – боеприпасы те же. А у того вообще «ОЦ-14 Гроза» – штурмовой гранатометный комплекс. Боеприпасы аналогичные и семь шестьдесят два на тридцать девять. Только здесь компоновка мне незнакомая и маркировка боеприпасов тоже. Это, похоже, база подразделения специального назначения. Здесь только самое лучшее оружие и экипировка.

Платон взял в руки этот самый «Вал». Действительно лёгкий и ухватистый, но менять оружие не стал. С незнакомым стволом идти на зачистку? Нет уж, увольте.

Поджидая, пока все остальные подтянутся, Платон принялся стаскивать с трупов пустышей оружие, экипировку и бронежилеты. Один он решил надеть на себя – там стрелок какой-то сидит.

О! Притих после взрыва. Надо поберечься. Кто знает, какие тараканы у этого бойца в голове выросли.

В это время его привлёк ещё один возглас Тайры. Ну, да. На это стоило посмотреть. Внутри дежурки с «аквариумом» было две двери. Одна вела в небольшое помещение для отдыха дежурной смены. Вторая – в такую же небольшую оружейную комнату. Тайра стояла в этой оружейке и стонала в экстазе, переводя полный восхищения взгляд с одного стеллажа на другой.