Какой-нибудь «чёрный археолог», наверное, так бы и поступил, в надежде быстренько найти «ком» золота или какой-нибудь ценный артефакт, который обеспечит ему безбедную жизнь надолго. Кирилл же был профессионалом и прекрасно понимал, что ничего трогать и никуда лезть просто так нельзя. Уж если производить на объекте какие-то действия, то они должны скрупулёзно документироваться. Всё, что он может и имеет право сейчас делать — описывать, рисовать, фотографировать. Чем он и занялся, позабыв на время обо всех своих заморочках. Внимательно осмотреть окрестный пейзаж он тоже позабыл.

А когда вспомнил, то увидел много интересного и в очередной раз пожалел, что не обзавёлся биноклем. На севере по снегу перемещались серые вытянутые пятнышки, которые вполне могли оказаться пасущимися оленями, а на юго-западе... Там, чуть ли не у самого горизонта, между сопок что-то двигалось. Что-то такое длинненькое проползло и скрылось за холмами. Следом ещё одно, и ещё... Понять, что это, с такого расстояния было нельзя, оставалось лишь фантазировать. В том числе и предположить, что это кто-то куда-то едет. А если это так, то не исключено, что этот кто-то захочет пересечь Уюнкар, а самая удобная дорога проходит по долине, где стоит палатка. Значит... Значит, надо немедленно двигать вниз!

Спускался Кирилл не по своим следам, а по противоположному, более пологому, склону. Это оказалось гораздо удобнее, но внизу пришлось огибать основание сопки. Стараясь сократить путь, он решил перелезть через невысокую скальную гряду, и когда оказался наверху, то застыл от неожиданности, не зная, как реагировать — радоваться или наоборот.

Дело было в том, что метрах в двухстах от его палатки возник целый лагерь. К воткнутым в снег палкам привязаны собаки — много. Они почему-то не лают. Длинные узкие сани расставлены на снегу четырёхугольником. В центре двое людей возятся с каким-то полотном — вроде как палатку ставят. Ещё один человек роется в грузе на нарте, а четвёртый просто сидит в стороне и, вероятно, размышляет о смысле жизни.

«Что прикажете делать в такой ситуации? Турист где-нибудь в Подмосковье был бы крайне недоволен появлением соседей. В местах ненаселённых, говорят, гостям всегда рады. Но кто тут гость, а кто хозяин? Куда идти: к себе или к ним — знакомиться?»

В конце концов Кирилл решил отправиться сначала к своей палатке, а там видно будет. Пришельцы бросили свои занятия и стали смотреть, как он идёт по снегу. Совсем не обращать на них внимания было нельзя, и пришлось помахать рукой — мол, привет, ребята! При этом Кирилл разглядел, что незнакомцы одеты исключительно в «национальные» костюмы, и стал прикидывать, кто же это может быть — весь в мехах и на собаках? Фольклорный ансамбль, что ли?

В палатке он провозился довольно долго — решил надеть более лёгкую обувь и заменить потные носки сухими. Наконец он был готов и начал выползать наружу. Начал и увидел, что на краю проталины стоят двое с копьями (?!) в руках и, вероятно, ждут его появления. То, что эти палки — длиннее человеческого роста — являются колющим древковым оружием, сомнений не вызывало: на их концах, уставленных в небо, имелись острые наконечники, причём не металлические, а из чего-то белого — кости, наверное. В мозгу Кирилла вихрем промчалась целая стая вопросов типа: «Почему с оружием? Почему не подошли к палатке? Почему молчат? И вообще?!» Ни одного ответа, конечно, не нашлось, но рука сама собой ухватила ружейный ремень.

Кирилл окончательно вылез на свет Божий, встал на ноги, повесил за спину ружьё, приосанился и двинулся навстречу гостям. Метрах в пяти от них он остановился, изобразил улыбку и сказал по-русски:

— Приветствую вас! Откуда будете?

То, что эти двое являются представителями «северных народов», было ясно с первого взгляда — их одежда и лица вполне гармонировали друг с другом. Шокировало другое: старший (лет сорок?) был никак не ниже 180 сантиметров и, насколько можно было судить, телосложение имел атлетическое. Второй (лет восемнадцать-двадцать?) был чуть пониже и похлипче, но тоже выходил далеко за рамки представлений «белых» людей о фенотипе коренных жителей Арктики. Ни внятных усов, ни бород на их бурых лицах не имелось, тёмные волосы на голове были подстрижены, что называется, «под горшок», а макушки, кажется, выбриты.

Вместо ответного приветствия старший перехватил копьё, направив наконечник в сторону Кирилла, чуть расставил ноги и... Скажем так: проделал некие упражнения — сделал пару выпадов, стремительно выписал в воздухе несколько восьмёрок и кругов. После чего принял прежнюю позу. Теперь, кажется, его взгляд и усмешка выражали что-то нехорошее — вызов, наверное.

Молодой учёный подумал-подумал, да и выдал на языке таучинов (других северных языков он не знал):

— Ты хорошо машешь копьём, не имея перед собой врага!

По-русски это означало примерно то же самое, что «молодец среди овец». Звучало, пожалуй, грубовато для начала знакомства, но Кириллу показалось, что махать оружием перед носом незнакомого человека тоже не очень вежливо.

Услышав такую речь, приезжие озадаченно переглянулись, а потом уставились на Кирилла:

— Ты — человек (в смысле — таучин)?!

— Я — человек (в смысле — не зверь, не птица, не рыба и не демон), — пожал плечами учёный.

— Это хорошо, — заявил старший. — Будем с тобой сражаться!

— Да? — изобразил слабый интерес Кирилл. — А зачем?

— Ты очень богат. Мы убьём тебя и возьмём себе твои вещи.

— А если не сможете?

— Тогда ты возьмёшь себе всё наше.

— Пфэ! — презрительно оттопырил губу учёный. — У тебя тощие собаки, сломанные нарты и старая жена — не хочу их!

— Неправда! — возмутился старший. — У нас сытые и сильные собаки. Моя жена вынослива и умела. Она ещё может рожать!

— Ну, так иди и займись с ней делом, пока цел твой детородный орган!

— Бери своё копьё, незнакомец! Или ты нуждаешься в отдыхе перед боем? Мы подождём.

— Я не сражаюсь со слабыми, — заявил Кирилл. — А сильных, которые хотят чужого, я просто убиваю!

Он сбросил с плеча ремень и взял в руку ружьё. Направить ствол на собеседника, правда, не решился.

— Ух ты-ы... — изумлённо вытаращил глаза молодой.

Старший сделал то же самое, но быстро спохватился и, надменно усмехнувшись, небрежно бросил напарнику:

— Принеси!

Парень повернулся и стремглав бросился к своей стоянке. Вернулся он с длинным тяжёлым свёртком в руках. Разворачивая его, старший посматривал на Кирилла весьма многообещающе. Вероятно, содержимое должно было уничтожить противника одним своим видом.

И вот кусок шкуры упал на снег. Воин держал ЭТО в руках и гордо смотрел на Кирилла. Для гордости были все основания: по сравнению с ЭТИМ одностволка шестнадцатого калибра выглядела просто жалко.

— Ну, что? Будешь сражаться или сразу попросишь смерти?

Ни того, ни другого сделать Кирилл не смог бы при всём желании. Просто потому, что остолбенел и утратил дар речи. По крайней мере, в первый момент: «Аркебуза?! Пищаль?! Нет, конечно, это — кремнёвка! Причём самая что ни на есть примитивная, с простейшим замком! Калибр сантиметра два, а весит, наверное, килограммов восемь. Такими, кажется, была вооружена русская армия до начала петровских реформ. Да такой штуке место в музее, а не в тундре!»

Следом за этими соображениями на поверхность сознания всплыла мысль настолько отвратительная, что додумывать её до конца не стоило — по крайней мере сейчас: «Старинная фузея, костяные наконечники копий, в одежде ни клочка ткани... К чёрту!»

Между тем старший незнакомец упёр приклад в бедро и, держа оружие левой рукой, правой открыл полку. Младший подал ему небольшой предмет, напоминающий флягу, обтянутую кожей. Воин взял его, выдернул зубами пробку и потыкал горлышком в полку. Потом вернул напарнику ёмкость, задвинул крышку полки на место и взвёл курок. «Это у него, наверное, пороховница, — подумал Кирилл. — Может, я чего-то не понимаю, но, по-моему, ничего из неё не высыпалось. Ну, и спектакль! Как у них звучит ритуальная формула?»