— Яго, я хочу, чтобы она почувствовала то же, что и я. Что значит желать быть с кем-то рядом, и не сметь надеется. Что значит любить, и не сметь бороться за свою любовь. Хочу, чтобы она страдала, как я. И ты единственный на всем белом свете способен подарить мне это чувство.

— Создатель! Ты не хочешь, чтобы я банально затащил ее в постель, ты хочешь, чтобы она в меня влюбилась! — Яго не мог поверить, что его друг говорит серьезно.

— Я рад, что ты это понял. — Даже ментально Яго почувствовал металл в голосе друга.

— Фарану тебе в селезенку, влюбить в себя сестру Создателя!!! Мне кажется, ты переоцениваешь степень моей привлекательности.

— Кого угодно, только не твоей. Тебе достаточно сбросить эту железную маску Корина Куори, и включить самого обаятельного парня на свете, и она будет у твоих ног.

— Дэймон, да я же ей внучатый племянник!

— Ты собирался жениться на троюродной сестре, не понимаю, что тебя смущает в данном случае.

— Дэймон, мне столько не выпить!

От отчаянья Яго не мог привести более убедительного аргумента.

— Я тебе помогу. Мне как раз это крайне необходимо в терапевтических целях… Яго, мир вот-вот рухнет, мне осталось жить один вечер и один день. Возможно не полный. Ты действительно хочешь лишить меня последней радости — умереть, зная, что она страдает?

— Серьезно? Пытаешься взять меня на такой дешевый понт?

— Ага.

— Извини, но с приобретением сана Корина Куори у меня появился иммунитет на подобные разводы.

— Ну, что же, очень жаль… Ты не оставил мне выбора. Помнишь то пари?

— Это…, ты о каком? — внутри Яго все остыло еще на один градус.

— О том самом, что ты мне должен много-много лет. В любое время, в любом месте, все чтобы я не пожелал. Надеюсь, твое слово не потеряло своей силы с приобретением сана.

— Ты не можешь со мной так поступить!

— Уверен?

— Фарана!

— Яго, мне все равно, как и почему ты это сделаешь, но ты это сделаешь. И знаешь почему?

— Почему?

— Потому, что я хочу умереть, зная, что она познает это удушающее чувство. Я хочу быть уверен, что ты заставишь ее корчиться от безответной любви, даже когда меня не станет.

Повисшая пауза заставила Дэймона нервничать. Он знал, что это одно из самых тонких мест его плана. Яго был редкостным упрямцем и заставить его делать то, что он не хочет, до сих пор не удавалось никому.

— Дэймон, для тебя это действительно так важно?

— Да.

— Уговорил красноречивый.

— Ну, вот теперь и умереть не страшно.

Дэймон мягко закрыл от Яго свое сознание, давая понять, что их разговор окончен. Молодой Корин Куори заметил, что Нифрея с недовольством хмурится, столь странной паузе в их разговоре. Все это было абсолютным безумием, но мысль о том, что он хоть как-то может заставить страдать ту, которая собирается высосать жизнь из его друга, придала сил. Яго только на мгновение позволил себе закрыть глаза, глубоко вдохнул, и, выдыхая, выпустил на волю непревзойденного сердцееда — Джакомо Аматто Альфредо Куори. Не Корина сейма Куори, а бесшабашного, бесстрашного любимчика женщин, и предмет завести и ненависти мужчин. Себя, которого похоронил почти год назад, в день гибели своей тетки.

Дэймон аккуратно поддерживал под руку Джинни и, затаив дыхание, смотрел на то, как сходятся в битве две стихии. Перспектива перерезать горло Анри, его не вдохновляла. Сегодня утром, он рассказал виновнице торжества, о своих планах, в ответ на просьбу отвлечь ее от ужаса перед предстоящим балом. Не отрывая взгляда от экстравагантной парочки, Джинни тревожно спросила.

— Дэми, ты уверен?

— Нет.

— Создатель! Я ни о чем другом думать не могу!

— Я же обещал, что ты забудешь про своих гостей и весь высший свет?

— Обещал, — усмехнулась Джинни. — Но если честно, я бы предпочла переживать о том, как меня примут, чем о том, что останется от Яго после столкновения с этой живой силой.

— Я верю в Яго. Победа будет за ним.

— Не знаю…

Сомнения в голосе спутницы не добавили Дэймона уверенности в завтрашнем дне.

Нихуш беззаботно принимал поздравления высшего света. Его красавица дочь имела безусловный успех! Совершенное творение совершенного мастера! Как и любое другое подтверждение его безупречности, сегодняшний триумф окрылял беззаботного бродягу мира на подвиги. С непривычной для себя благосклонностью, он одаривал жаждавших прикоснуться к нему. Появление матери Нихуш воспринял как само собой разумеющееся. Он и представить не мог, что она пропустит такое событие. И то, как изменилась мать с тех пор, как они последний раз виделись, вызвало лишь улыбку на его лице. Нифрея отпустила тормоза. И он был готов насладиться предстоящим спектаклем, когда кожей почувствовал ужас Дэймона. Выбор Джинни сопровождающего удивил Нихуша. Молодой человек вызывал у него искреннюю симпатию и желание помочь. Но он видел его, скорее с Миной, чем Джинни. Чем же руководствовалась последняя, сделав такой неожиданный выбор? Все, что вызывало недоумение и удивление обычно радовало Нихуша, но сегодня… Сегодня слишком многое удивляло. К примеру, то какими глазами смотрел Джакомо Альфредо на женщину, пробившую стену его любимой кузиной. Эти двое, сойдясь в центре зала, своими взглядами могли расплавить всех и вся. Вызов и страсть выплескивались на окружающих, не давая возможности полноценно вздохнуть. И все же тревога Дэймона взволновала Нихуша куда больше, и он неторопливо направился в сторону дочери и ее сопровождающего.

Реналь и Хулиан понимали больше основной массы гостей. Если бы присутствующие гости знали, с кем кружится в танце Корин Куори, вряд ли смогли бы дальше веселиться. Как бы Персоналий не пытался сохранить приближающийся конец света в тайне, слухи просачивались в ближайшем окружении бессмертных. Многие из присутствующих в зале были в курсе угрозы нависшей над миром. И если бы они узнали, что блондинка в серебристом причина грозящих им бед, и без того взвинченная страхом атмосфера бала просто взорвалась бы. К счастью, личность красавицы была известна лишь единицам. Оба Корина, не отрывая глаз, следили за танцующей парой. Происходившее в зале не укладывалось ни в какие рамки. Менее сдержанный Хулиан сбросил покровы спокойствия первым.

— Ты понимаешь, что он творит?

— Ни разу. Единственное, что приходит в голову, он решил ее соблазнить и…

— И что?

— Не знаю…, — Реналь покачал головой и растеряно взглянул на друга. — Даже предположить не могу.

— Они танцуют уже третий танец и за это время не обмолвились ни словом.

— И что?

— И что? А то, что это может плохо закончиться, — невнятно пробормотал Хулиан.

— Джул, хуже, чем конец света? — Реналь вложил столько иронии в вопрос, что Хулиан даже поморщился.

— Мда. А что все уже решено, других вариантов развития событий нет?

— Ты их видишь?

— Ну, вдруг Нифрея с Фараной завтра утром передумают, решат оставить нас в покое, и навсегда покинут наш мир?

Рене изумленно взглянул на друга.

— И давно это у тебя?

— Что?

— Ничем неспровоцированные приступы оптимизма?

— А! Не обращай внимания. Это просто истерика, — бесстрастным голосом констатировал Хулиан Борджиа.

Реналь потрясенно прокашлялся и решил не продолжать беседу, чтобы не услышать чего-нибудь еще более экстравагантного.

Яго сосредоточился на левом уголке губ своей партнерши по танцу. Ему было несложно изобразить вожделение к самой прекрасной даме в зале. Мир мог перевернуться вверх ногами хоть тысячу раз, но тот сгусток энергии, что он держал в руках, заставлял его сердце биться быстрее.

— Ты когда-нибудь оторвешь взгляд от моих губ? — насмешливая хрипотца заставила внутри Яго все сжаться.

— От столь божественного зрелища трудно оторваться.

Намек был столь непрозрачным, что Нифрея решила сбросить маску, потерявшую необходимость.

— Ты слишком откровенен.