— На это можешь даже не рассчитывать.

— Тут ты можешь быть спокойна, у меня есть отличная прививка от твоих чар — мое сердце принадлежит Мине.

— Рада это слышать, — все еще с подозрением глядя на Дэймона, кивнула Джинни.

— Ну, так что, прогуляешься со мной?

— Я хотела закончить работу…, — Джинни с тоской взглянула на тетрадь. Казалось, весь мир задался целью помешать ее занятиям.

— Закончишь ночью, когда вернешься. Ночью все усваивается гораздо лучше.

— Уговорил, — решительно кивнула красотка. — Надеюсь, мне не придется жалеть о принятом решении.

— Клянусь здоровьем папы, ты не пожалеешь!

— Ну, это очень серьезная клятва в свете того, что твой папа бессмертен.

— Не будь придирой, я же не поклялся его жизнью. А заболеть, чисто теоритически он может…, пусть и ненадолго. — Дэймон подмигнул очаровательной собеседнице и скрылся под окном.

— Поторопись, я жду тебя у ворот!

Обрадовавшись, что не пришлось его просить уйти, дабы переодеться, Джинни невольно улыбнулась. Сегодня она столкнулась с несколько иным Дэймоном. Пришедшей к ней молодой человек не имел ничего общего с тем пришибленным парнем, которого она увидела первый раз в «Нолике». И хотя это было довольно приятное преображение, оно скорее пугало, чем радовало. А его внезапный интерес к ней заставил обостриться чувство самосохранения до предела. Джинни ни на минуту не поверила во все эти сказки, про его желание наладить отношения, чтобы не испытывать неудобства в общении с Яго и Миной. Ей безумно хотелось отказаться от этой прогулки и остаться дома в тишине и покое, наедине с возможностью дописать свою работу, но любопытство разорвало бы ее на части. Поэтому Джинни пришла к выводу, что лучше потратить час другой, чтобы выяснить, что от нее потребовалось Дэймону, чтобы потом не изводить себя этим вопросом ближайшую пару месяцев. Ей и так было о чем подумать, и Дэймон был последним человеком, кто входил в список тем, на которые она была готова размышлять.

Реналь сжав зубы, старался не сорваться на крик. Две Малкани в одной комнате это было слишком тяжким испытанием даже для Персоны уровня Корина. Молнии в прямом смысле слова сверкали с интервалом в пять минут, а концентрация озона, скопившегося в комнате, могла парализовать нервную систему обычного человека. Реналь это точно знал, ибо такое уже случалось не раз, когда Ремиза теряла над собой контроль, пусть и при более привлекательных обстоятельствах. Поймав себя на последней мысли, Корин Шагрин постарался взять себя в руки. При всей трагичности ситуации, нельзя было забывать о том, что его длительное общение с возлюбленной может повлечь за собой крайне плачевные последствия. Стоит позволить вспыхнуть искре страсти, в мгновение все вокруг будет охвачено разрушительным пламенем. И помня об этом каждую минут, Реналь старался контролировать себя. В данный момент внимание его прекрасной Малкани было сосредоточено на Монике, и это давало ему возможность, бороться только с собственными страстями. Моника и Ремиза уже больше часа не могли прийти к единому мнению, что же делать дальше. Ремиза требовала как можно скорее вывести из игры их деток, пока они не обрели могущество и власть, с которыми родители не смогут справиться. Моника настаивала на том, что это ни в коем случае нельзя делать, дабы не дать врагу понять, что они в курсе происходящего. Реналь сам не мог определиться, что лучше, поэтому пока старался занять пассивную позицию. Хоакин давно перестал пытаться вставить хотя бы слово и, размышляя над чем-то глобальным, пялился в потолок. Хулиан был мрачен, как никогда. Похоже, его мысли были заняты малоприятными вещами, и Реналь мог биться об заклад, что последние пятнадцать минут его друг вспоминал Касиано.

— Хоакин, — резкий голос Моники заставил вздрогнуть всех присутствующих мужчин, — а ты не хочешь, высказаться на сей счет? Что-то ты не жаждешь принять участие в нашем споре.

— Моник, дело в том, что я вообще не желаю участвовать в спорах, ибо считаю их крайне не продуктивным действом. Бесконечным крикам я предпочитаю молчаливые размышления.

— Ну и насколько продуктивны твои размышления, — в бешенстве сверкая глазами, поинтересовалась белокурая Малкани Темо.

— Ни насколько. — Вынужденно констатировал Хоакин.

Чувствуя, что обстановка вот-вот снова накалится, Хулиан негромко прокашлялся.

— Гм…, гм…, собственно, тот вопрос, который вы в данный момент столь рьяно обсуждаете, не имеет особого значения. Это маловажная деталь, которую можно решит потом. Куда важнее, что конкретно мы будем делать для того, чтобы спасти наш мир. Надеюсь, последователей Густаво среди нас нет, и все согласны с тем, что этот мир стоит того, чтобы его спасти. — Выдержав небольшую паузу, и убедившись, что с последним все согласны, Корин Фоли довольно кивнул и продолжил. — Логичнее всего продолжить воплощать в жизнь план Габриэллы и Хоакина. Яго получил силу отца, и, судя по тому, что мы видели в последние дни, у парня отличная хватка. Он учится на лету, и с каждым разом его способности раскрываются с новой силой. Но, как бы силен он ни был, он просто неопытный мальчишка в сравнении с Фараной и Нифреей. Мы не можем выставить его одного против них обоих. Мы даже не можем его выставить против одной Нифреи. Вы отлично знаете, что опыт, как правило, побеждает голую силу, а опыта у этой парочки не занимать. Яго нужен тот, кто сможет ему помочь. И в этом мире есть только два существа, которых потенциально могли бы сыграть с ним на одной руке — это Нихуш и Габриэлла.

— Одна в отключке, другой на всю голову больной сын Нифреи, — презрительно фыркнула Моника.

— Нихуш абсолютно здоров, — сквозь зубы прошипела Ремиза. — А то, что он сын Нифреи не имеет никакого значения. Если ты не забыла, Габриэлла дочь Фараны, но от этого мы не сбрасываем ее со счетов.

— Ты защищаешь Нихуша, только потому, что он влюблен в тебя, как мальчишка. Габриэлла основную массу времени была адекватна. По крайней мере, степень ее безумия ненамного превышает данный показатель многих других.

— Дамы, можно прекратить ваши бессмысленные пререкания, — зло выплюнул Хулиан. — Повторяю, единственные, кто может помочь Яго это Габриэлла и Нихуш. Поэтому мы должны направить свои силы на то, чтобы вывести из комы Габи и уговорить Нихуша, приложить усилия для спасения мира.

— Как я понимаю, — высокомерно вздернув бровь, заметила Моника, — все вы пытались привести в чувства Габриэллу и ни у кого не получилось. У тебя появились новые идеи на этот счет?

— Может и появились, — задумчиво заметил Хулиан.

— Брось, все мы прекрасно понимаем, что есть только один способ заставить Габи проснуться, это убить Джельсамину. Пока сила Малкани Куори уютно дремлет в теле этой девчонки, шансов, поднять с кровати Габриэллу, нет никаких.

— Не хотела бы я смотреть на то, что сделает Габриэлла, когда придя в себя и узнает, что мы убили ее любимую дочурку, — усмехнулась Ремиза. — Да, она первая разнесет этот мир на кусочки, просто покинув его.

— Если ты так хорошо это понимаешь, — прищурился Реналь, — то зачем пыталась отравить Джельсамину у себя на балу?

— Не говори ерунды! Мне бы и в голову такое не пришло!

— А вот и пришло! Я прочитал твою мысль о том, что тебе проще избавиться от нее, чем терпеть то влияние, которое она оказывает на твою жизнь и жизнь твоего сына, — еле слышно заметил Хулиан.

— А подслушивать нехорошо, — поучительным тоном ответила Ремиза. — Все вы Корины такие, вечно слышу звон, не знаю где он. Я подумала, что ее надо спровадить с моего бала! Мне совершенно ни к чему наживать такого врага, как Габи. Кому такое вообще может прийти в голову? Ах, ну да! Нашей единственной и неповторимой приме Малкани Монике.

— Я не боюсь Габриэллу, — словно змея бросилась в атаку Малкани Темо.

— А я боюсь. И тебе следовало бы, — парировала Ремиза.

— Дамы, дамы, — в очередной раз попытался погасить конфликт Хоакин, — нам придется обсудить очень много вариантов, и мне не хотелось бы, чтобы это растянулось на вечность, вы и так спорите уже часов восемь. В данный момент предлагаю отставить все наши разногласия и спокойно выработать дальнейший план действий. Итак, на повестке дня вопрос номер один, каким образом вывести Габриэллу из комы?