— Ну, я надеюсь, что ты достаточно умна, чтобы так не поступать. Впрочем, я в этом абсолютно уверен, потому как, имея таких совершенных родителей, как мы с Габриэллой, по-другому быть не может. Кстати, как мама? Все так же прекрасна?

— Ты что ничего не знаешь? — не веря в реальность подобного, спросила Мина.

— Что я не знаю?

— Что после того, как дядя Густаво умер, мама так и не пришла в себя!

— Густаво умер? — потрясенно спросил Нихуш. — Вот это да! Подожди, но это же невозможно…

— Невозможным мне кажется то, что ты даже не слышал об этом! Фарго исполнил желание дяди и умертвил, в обмен на согласие его сына Яго принять сан Корина Куори и бессмертие.

— И парень согласился? — с ужасом спросил Нихуш.

— Да.

— Должно быть, он или очень любил отца, или очень глуп.

— Яго не дурак. Он понимал, на что идет.

Нихуш, усмехнувшись, взглянул сперва на Анри, затем снова на Джельсамину и удивленно произнес.

— А я смотрю, ты готова постоять за кузена.

— Я за него готова выгрызть сердце.

— Гм… — Прочувствовав, что дочь не шутит, Нихуш невольно сделал шаг назад и пробормотал себе под нос, — надо это запомнить.

Дэймон стоял у окна и готовился к завтрашнему дню. Визит к Шантэль не сулил ничего хорошего. Впрочем, теперь ему будет значительно проще перенести предстоящее. Теперь он знал, ради чего жертвует своей жизнью. Ради благополучия Джельсамины. Это девушка одновременно была его ночным кошмаром и якорем в бушующем море. Он представить себе не мог, чтобы оказаться с ней рядом снова на расстоянии вытянутой руки. Он ненавидел себя за то, что не смеет ухаживать за ней, чтобы не причинить боль своей смертью, как это сделал Касиано, и в то же время, ненавидел себя за то, что порой забывается и позволяет своей природе Шагрин включаться и очаровывать несчастную девушку. Сегодня он как никогда был счастлив, что Джельсамина отложила свой визит к Шантэль. Его душевное состояние было столь неустойчивым, что увидь он сейчас ее «невинную» улыбку, вырвал бы себе без конца кровоточащее от неразделенной любви сердце собственными руками. Единственное, что он мог сейчас сделать, это лечь спать, и надеяться, что образ Джельсамины Валенте не будет преследовать его во сне хотя бы этой ночью.

Мина прогуливалась в одиночестве, наслаждаясь звездным небом и голосом молоденькой девушки, исполнявшей трогательную и удивительно чувственную балладу. После знакомства с Нихушем, он приказал их накормить, а сам удалился. Его не было около получаса, но когда вернулся, трудно было не заметить печати озабоченности на его лице. Последние полчаса она наблюдала, как Анри общался с ее отцом. Ее друг подвергался довольно жесткому допросу. Мина подозревала, что следующая на очереди. Когда отец подошел к ней, она была готова оказать сопротивление, но заданный вопрос заставил ее растеряться.

— Дочка, не хочешь рассказать, почему ты уехала из Куори-Сити?

— Почему бы и нет. — Осознав, что вопрос отца удивительным образом перекликается с ее мыслями о том, возвращаться в столицу или нет, она решила, что не будет лишним поразмышлять вслух. — Причин на самом деле несколько. Первая это мама. Я сломала голову над тем, как вернуть ее к жизни. У меня возникла одна идея, которую я хотела опробовать. Собственно, за этим я и отправилась в путешествие.

— Что за идея?

— С тех пор, как мама умерла, я стала носительницей силы Малкани Куори.

— Да, Анри мне рассказывал, что-то подобное.

— Кейсар Хоакин предположил, что мама не может вернуться к жизни, потому что все свои силы отдала мне, чтобы я выжила. Я попыталась загнать силу в тело матери, но она тут же возвращается обратно. Моя подруга Джинни поделилась со мной зельем лекарей Фоли «мнимая смерть». Слышал про такое?

— Ну, еще бы.

— Вот я и поехала за пределы сейма, чтобы сила осталась здесь и не нейтрализовала действия зелья, и попыталась «убедить» ее, что умерла. Надеялась, что сила пробудит маму… — Джельсамина разочарованно пожала плечами.

— Мда, вероятность, конечно, была — почесал затылок Нихуш, — но уверен, что из этого ничего не получилось.

— Естественно, — горько вздохнула Мина, еще не смирившаяся с поражением.

— И кому же ты доверила свое «почившее» тело? Неужели этому юноше, сыну Ремизы.

— Нет, конечно. Я попросила о помощи Кейсара Магнара.

— Понимаю. Довольно разумный выбор. Ну, с этим все понятно. Давай перейдем ко второй причине.

— Как скажешь, — тяжело вздохнула Джельсамина и приступила к следующему рассказу. — За последние несколько дней меня два раз пытались похитить, и несколько раз убить.

— Моя дочь! — с гордостью кивнул Нихуш.

Мина с недоверием покачала головой, трудно было понять, что вызвало подобную реакцию у ее непутевого папаши.

— Что вызывает у тебя в этом такой восторг?

— Ты пользуешься популярностью, любой отец гордился бы в такой ситуации! — Казалось, этот человек способен находить светлые стороны даже в самых мрачных историях. Но Мина была не в состоянии в данный момент оценить жизнелюбие Нихуша и ехидно заметила.

— Любой отец сходил бы с ума, от мысли, что его дочь пытаются убить.

— Ну, ты же жива.

— Пока.

— Ерунда, — беззаботно махнул рукой Нихуш, улыбаясь своей по-детски непосредственной улыбкой. — Не важно, что будет завтра. Живи сегодняшним днем.

— Легко такое говорить, когда ты бессмертен.

— Хочешь, чтобы я подарил тебе бессмертие? — не изменяя своей легкомысленности, беззаботно поинтересовался Нихуш, будто спрашивал дочь, не подарить ли ей котенка.

— А ты можешь? — В принципе, Мина не сомневалась, что этот удивительный человек способен и на такое, но с таким же успехом, он смог спросить просто так, чтобы узнать, что она ответит.

— Я никогда не пробовал, но мама меня учила, что для меня нет ничего невозможного. Я же сын демиурга. А значит и сам демиург. Хоть меня создала и женщина, но все необходимые для демиурга свойства в меня заложены, спасибо дедушке, он добавил все, что нужно — пожал плечами Нихуш.

— Подожди! Хочешь сказать, что дети демиургов…

— Не дети демиургов, а творения демиургов, созданные из их плоти и крови, потенциальные демиурги.

— И мама…

— И мама, и твой ныне покойный дядюшка Густаво. Каждый из нас чисто теоретически может почти все.

— Не понимаю, почему тогда ни один из вас не сохранял жизнь своим любимым!

— Возможно, потому что ни один из никогда не любил так сильно, чтобы обречь любимого на вечность? — мягко улыбаясь, с грустью в глазах ответил Нихуш. — Извини. Это я драматизирую. На самом деле все значительно прозаичнее. Твой отец, то бишь я, создан твоей сумасшедшей бабкой, таким сумасбродным и непостоянным существом, что ни разу в жизни не пребывал в состоянии влюбленности больше трех дней. Глупо при таких обстоятельствах кому-то дарить бессмертие. Ремиза не в счет, сама понимаешь, у нее нет проблем с краткосрочностью бытия. Твой дядюшка Густаво был настолько эгоистичным ублюдком, что не был способен любить вообще никого, кроме себя любимого. А что касается твоей матери, то всю жизнь она болела только одной любовью — любовью к знаниям. И даже когда Хулиану удалось растопить ее ледяное сердце и пробудить в ней любовь, Габриэле не пришлось делать любимого бессмертным, потому что он уже таковым являлся.

Нихуш остановился и поднял глаза к небу. Он с восхищение смотрел на звезды, будто видел их в первых раз. Мине всегда было интересно, как можно прожить десяток тысячелетий и продолжать восхищаться окружающим тебя миром. С ее точки зрения к этому моменту бессмертным должны были опостылеть все его виды.

— Ты не ответила на вопрос, хочешь ли ты, чтобы я сделал тебя бессмертной? Как считаешь, твой кузен будет рад, узнав, что останется не один? Насколько мне удалось разобраться в произошедшем, благодаря болтливости твоего друга Анри, Яго пошел на эту жертву не столько ради отца, сколько ради тебя. Если честно, я потрясен. Клянусь, мне начинает нравиться этот парень. — После непродолжительной паузы, Нихуш продолжил. — Я смотрю, что ты не готова ответить на этот вопрос. Ну что ж, я тебя не тороплю. Я, слава маме, бессмертен, так что пока ты жива, готов в любой момент обречь на бессмертие и тебя. А пока может, продолжишь свой рассказ?