— Не понимаю, — слегка потряс головой, чтобы сосредоточится, мужчина и изумленно уставился на Мину, — а в чем собственно проблема? — Прозвучавший ответ, чуть не заставил девушку взорваться от ярости.

— Я тоже хотел бы знать, как вы смогли узнать Мину, к своему стыду, вынужден признать, что мне это не удалось, — вступил в разговор Анри, наконец пришедший в себя.

— Ну, было бы очень странно, если бы отец не смог узнать собственную дочь, — то, как прозвучал ответ, явственно давало понять, что отвечавший искренне не понимает, почему ему задают этот странный вопрос. Возникшая тишина заставила Мину перестать дышать. Она просто стояла и смотрела на этого потрясающего человека, который утверждал, что он ее отец. У девушки не было никаких сомнений, что он не лжет.

— Вы Нихуш? — смогла она выдавить из себя через несколько мгновений затянувшейся паузы.

— Собственной персоной, — обозначив легким кивком головы поклон, с достоинством отметил мужчина, и тут же с легкомысленным смешком добавил, — хотя технически Персоной я не являюсь. Видишь ли, для меня не нашлось местечка в абсолютно бездарной системе власти этого нелепого мира.

— Почему бездарной? — Мине казалось, что их разговор сейчас вынесет ей мозг! Разве могут отец и дочь, впервые встретившись друг с другом, обсуждать, как ни в чем не бывало, подобные темы?

— Стоит ли сейчас углубляться в столь малоинтересные вопросы, — пожав плечами, спросил Нихуш, и Мина в этот момент поняла, от кого унаследовала этот дурацкий жест, который не смогли из нее вытравить ни ее няньки, ни дядя Густаво. В этот момент она действительно начала осознавать, что перед ней стоит ее отец. Горло свело от какого-то щемящего чувства, а на глазах стали проступать слезы. Заметив происходящее, Нихуш испуганно замер и настороженно спросил.

— Надеюсь, ты не собираешься разрыдаться от трогательности момента и броситься мне на шею с криком «папа»?

Пытавшаяся подавить в себе бушующие эмоции, Мина сглотнула, весьма неграциозно шмыгнула носом и отрицательно покачала головой.

— Отлично! — Облегченно вздохнул непутевый папаша. — Знаешь, за всю историю моего существования, ты мой единственный ребенок, и если честно, я с трудом представляю, что с этим надо делать. — Растерянно почесав затылок, он со вздохом признал, — да, отец из меня получился никудышный. Единственное на что меня хватило, это сварганить в твоей голове эту штуку… — Он неопределенно покрутил рукой в воздухе, будто пытаясь обозначить контуры чего-то. Но сделал это так хаотично, что больше всего это было похоже на клубок спутанных ниток. — Ну, ты знаешь…, наверное.

— Да, — всхлипывая, кивнула Мина. — Она спасла мне жизнь, так что… — пожав плечами, она смущено добавила, — спасибо…, наверное.

— Правда? — Восторгу Нихуша не было предела. — Ну, кто бы мог подумать!

— Да, — заражаясь искрящей энергией отца, сквозь слезы улыбнулась Мина.

— Дочь, ты представишь меня своему молодому человеку, — то, как легко и непринужденно Нихуш назвал ее дочерью, заставило девушку потрясенно покачать головой. Все же люди были правы, ее отец был совершенно необыкновенным существом. И, похоже, в какой-то степени она переняла от него эту странную форму безумия.

— Папа, познакомься, это Анри Леклер Каде.

— Судя по всему, вы молодой человек, сын Ремизы, — с загадочной улыбкой заметил Нихуш. — Тогда понятно, откуда эти потрясающие глаза. Ваша матушка необыкновенной красоты и очарования женщина.

— Спасибо, при случае передам ей ваши слова.

— О! Не стоит! — весело подмигнул Анри Нихуш. — Ремиза отлично знает, насколько я потрясен ее красотой. Некоторое время назад, тысячелетия эдак три, ну может четыре, я весьма настойчиво добивался ее внимания. — Раздавшийся драматичный вздох, заставил Мину улыбнуться. — Но, увы, у вашей матушки расчетливый ум и ледяное сердце. Она весьма популярно объяснила мне, почему наши отношения невозможны, и велела убираться с ее порога, пока я не перерасту свою привязанность к ней.

— Очень странно, — искренне изумился Анри. — Обычно маман обожает внимание мужчин к собственной персоне.

— Гммм… — похоже, даже Нихуш умел смущаться, судя по тому, как краска залила его лицо. — Ну, наверно, стоит добавить, что я в своих ухаживаниях за Ремизой был довольно настойчив, и возможно по общепринятым меркам несколько эксцентричен. По крайней мере, когда я подарил ей каменный цветок собственной работы, она именно так и сказала, что я несколько эксцентричен.

Изумленно глядя на Нихуша, Анри несколько минут сдерживался, но, не выдержав, стал хохотать.

— Скажите, этот чудовищный булыжник величиною с дом, стоящий посреди нашего сада в Шагрин-Вилле ваша работа?

— Между прочим, я работал над ним ни одну сотню лет, и мне было очень неприятно, когда Ремиза пришла в бешенство от моего подарка. — С детской обидой в голосе проворчал отец Мины. — Впрочем, когда она оставила его себе, стало понятно, что не так уж неприятно ей мое внимание.

— Не хочу вас разочаровывать, но боюсь, матушка вынуждена была оставить себе ваш подарок, по причине того, что никто просто не в состоянии сдвинуть его с места.

Нихуш с участием посмотрел на Анри и покачал головой.

— Молодой человек, до чего же вы еще по-юношески наивны. Ваша матушка, Малкани сейма Шагрин. И при желании могла собственной силой перенести мой подарок до границы сейма, даже не выходя из дома.

Когда до Анри дошло, что Нихуш абсолютно прав, он замер и потрясенно спросил.

— Но тогда почему она его оставила?

— Все очень просто. Ни одна женщина не в состоянии отказаться от подарка, который будет выделять ее среди других женщин. Согласитесь, не каждая может похвастаться тем, что ей подарили каменный цветок, да еще таких размеров, что его нельзя сдвинуть с места и видно с любой точки округи. Ну, впрочем, все это дела давно минувших дней. Дорогая, может, расскажешь, что привело тебя ко мне?

Мина, имевшая пару минут, чтобы прийти в себя, задумалась, что ответить на этот вопрос.

— Ну, если честно, мы встретились абсолютно случайно, я просто путешествую…

— Правда? — лицо Нихуша просто засияло от счастья. — Ну как же это славно, а я, уж было дело, подумал, что ты решила мне напомнить об отцовских обязанностях.

— Судя по всему, ты не горишь желанием их выполнять, — заметила Мина.

— Отчего же, я, в общем-то, не против, если ты мне расскажешь, в чем они состоят, и при этом не заставишь расставаться с тем образом жизни, который я виду. — Нихуш поморщился от одной только мысли, об этом. Его лицо так комично перекосилось, что Мина с Анри, не удержавшись, прыснули от смеха.

— То есть, ты предлагаешь мне влиться в твою воровскую шайку? — Пытаясь понять логику отца, спросила Мина.

— Почему сразу шайку? Мы сообщество людей, объединённых общими интересами.

— Точно. Что же конкретно объединяет вас? Обучение маленьких детей воровскому ремеслу?

— Нет, нас объединяет то, что в нашем сообществе каждый живет так, как ему нравится. И его никто не осуждает за это.

— А если одному из вас понравится убивать, это тоже не вызовет вашего осуждения?

— И откуда в моей дочери такая страсть к морализму? — потрясенно спросил Нихуш.

— Возможно от дяди Густаво, который заменил мне отца? — ехидно спросила Мина.

— Ах, сынуля Фарго, который заставил меня за проигрыш в карты, стать отцом. Ну что же, он, конечно, является образчиком морали.

— Ты прав, прости, — с досадой, что не сдержалась, извинилась Мина.

— Перестань! Ты моя дочь, и никогда и не перед кем не должна извиняться, — махнул рукой погрустневший Нихуш.

— Это почему, — усмехнулась такой категоричности Мина.

— Как это почему? Потому что я ни перед кем, и никогда не извиняюсь.

— Почему, — с настойчивостью в голосе спросила дочь отца.

— Да потому что, каждый поступок, который мы совершаем, вызван нашим желанием, а желания надо воплощать в жизнь, а не извиняться за них.

— Интересная философия, но тебе не кажется, что некоторые наши поступки спровоцированы не желанием, а глупостью?