— Яго, тебе пора проверить голову! Я тебе говорю, она кровожадная маньячка, а ты думаешь только о том, чтобы уложить ее в постель.

— Кто бы говорил! Джейсон, я думаю у тебя просто жар. Во время лихорадки галлюцинации достаточно распространенное явление. — Яго озабоченно взглянул на друга, приложил руку к его лбу и, нахмурившись, покачал головой. — Да ты весь горишь! Пойду, позову Джинни.

— Яго, не надо! — взмолился Джейсон. — Прошу тебя, дай мне умереть самому! Клянусь, я убью тебя, если она сейчас появится на пороге.

— Я считаю это крайне легкомысленно с твоей стороны, но дело твое.

— Уходи, я хочу побыть один, — увидев на лице Джейсона холодную маску, ушедшего в себя человека, Яго облегченно вздохнул и выполнил просьбу друга. Ждавший его в коридоре Дэймон с волнением спросил.

— Ну как он?

— Могло быть и хуже. — Яго улыбался во всю ширь своего лица. Увидеть в таком потрясенном состоянии Джейсона дорогого стоило. — Не знаю, что там делала Джинни эту неделю, но похоже она вытащила его с того света. Правда, он умудрился сказать ей, что его зовут Джереми, но к концу нашей беседы, в нем стал просыпаться старый, добрый Джейсон. Так что надо готовиться к проблемам, которые теперь посыплются на наши головы без остановки.

— А ведь мы так спокойно жили!

— Да уж! Но мы породили это чудовище, нам за него и отвечать. — Горько усмехнулся Яго.

Дождавшись, когда череда посетителей ее похитителя иссякнет, Мина стремглав побежала в дом Джинни, и, не замечая никого вокруг, взлетела вверх по лестнице. Без стука и предупреждения она ворвалась в комнату подруги и, не сдерживая чувств, бросилась к забившейся в самый угол кровати Джинни. Они обнялись, и какое-то время не отпускали друг друга. Удивительно, но это всегда помогало.

— Дорогая, ты как?

— Нормально, — задумчиво ответила Джинни. — Я даже испугаться, толком не успела. Все произошло так быстро! Я только успевала, отмечать стадии конфликта, как учил господин Густаво, и действовать в соответствии с происходящим. Знаешь, больше всего меня потрясло то, с какой легкостью нож вошел в тело… Как будто…

— Масло режешь? — передернула плечами Мина.

— Точно! — обрадовалась Джинни, удачному сравнению. — Но откуда ты знаешь, что со мной произошло?

— Подглядывала за твоим пациентом, — извиняясь, пожала плечами Мина. Джинни понимающе кивнула, что-то подобное она и предполагала. Мина нервно сглотнула.

— Поверить не могу, что чуть тебя не потеряла!

— Ну, благодаря усилиям твоего покойного дядюшки, к счастью нас не так легко убить, — многозначительно улыбнувшись, заметила Джинни.

— Да уж. Согласись, некоторые плюсы из нашего воспитания мы извлекли.

— И еще какие!

— Джинни, не хочешь пока переехать ко мне?

— С чего бы вдруг?

— Ну, я помню, что было со мной тогда… — Мине явно тяжело давался разговор, но она была готова вернуться в прошлое, чтобы поддержать подругу. — В общем, засыпать вместе как-то спокойней… Помнишь как в детстве, отмечая наши дни рождения, мы устраивали ночевки в нашей обеденной комнате, делая шатер под столом?

— А Яго по ночам пробирался в дом и пугал нас до коликов? — Джинни мечтательно улыбнулась. — Чудесное было время.

— Сейчас тоже жить можно, — пожала плечами Мина, — только тяжело, когда мысленно возвращаешься в прошлое. Как же мы были беззаботны и счастливы!

— Дорогая, я уверена, у нас все еще впереди. Не стоит предаваться унынию.

В этом была вся Джинни. Мина пришла поддержать подругу в тяжелую минуту, отвлечь от неприятных воспоминаний, а в итоге поддержку оказывают ей самой.

— Мина…, что ты чувствовала, когда перерезала глотку тому бандиту, который не спал и напал на тебя со спины?

— О! — на лице Джельсамины проскользнула растерянность, явно указывавшая на то, что все не так просто.

— Ну же! — Джинни скуксила несчастную физиономию, — мне так нужно с кем-нибудь об этом поговорить!

Мина с сомнение взглянула на лицедействующую подругу, тяжело вздохнула и, растягивая слова, начала:

— Никому кроме тебя никогда бы не призналась… В общем, это вряд ли можно назвать нормальной реакцией… Мне не было страшно, или совестливо, или что там еще должны испытывать нормальные люди… Меня колотило от ярости, что они покусились на мое самое дорогое — на Яго. И то, что они подвергли его смертельной опасности… Я была готова рвать их плоть голыми руками, выгрызть зубами им сердца. Они должны были расплатиться за покушение на Яго, и я исполнила приговор. И испытала я при этом торжество, удовлетворение. Самым большим потрясением той истории было именно это. Я испугалась не потому что просто перерезала глотки спящих людей, зажимая им рот, чтобы они не успели пискнуть и разбудить рядом лежащего, а потому что не испытывала при этом никаких угрызений совести.

Джинни облегченно вздохнула, взяла подругу за руку.

— Спасибо, что рассказала. Теперь мне спокойнее. А то у меня возникла мысль, что я какая-то не правильная. Знаешь, я почти упивалась этим чувством растерянности на его лице, когда он понял, что больше не может сжимать руками мою шею, что он больше вообще ничего не сможет. И сделала с ним это я — дрянь, которую он обещал отправить к Фаране.

— Да ну? — потрясенно протянула Мина. — И где ты была, пока я два месяца пыталась смириться с тем, что я чудовище?

— Пыталась вернуть тебя к жизни.

— Да, ты и в этом оказалась хороша! — с теплотой улыбнулась Мина.

— Я всегда тебе говорила, что мы самые замечательные. — Заметив, что по лицу Джельсамины проскользнула тень прошлого, Джинни постаралась не дать подруге погрузиться в тоску печаль.

— Эй, подруга, не грусти, выше нос!

— Джинни, расскажи мне про Фоли-Куидат. Какой он? Как ты стала лекарем? Ты всегда старалась избегать этих бесед, но теперь нам боятся некого.

Джинни задумчиво посмотрела на подругу, подумала о том, что, знает, чем вызван этот интерес Мины к Фоли, и погрузилась в рассказ о родине погибшего Касиано Борджиа.

Реналь встревоженно вглядывался в лицо сына. Сейчас, когда он узнал о нависшей над ним угрозе, болезненный вид сына буквально бросался в глаза.

— Дэймон, что происходит?

— Ты о чем? — Даже заданный молодым человеком вопрос, прозвучал абсолютно безразлично. Корин Шагрин напрягся, чтобы осторожно прощупать эмоциональный фон сына. К своему ужасу он обнаружил только глухую пустоту.

— Думаешь, я не вижу, что ты на последнем издыхании? Когда ты последний раз спал?

— Не помню, — недовольное бурканье сына заставило Рене нахмурить брови.

— Судя по всему, ты продолжаешь сохнуть по Джельсамине Валенте?

— Неужели для тебя хоть что-то может быть неожиданностью?

— Откуда столько раздражения? Неужели все так плохо?

— Не понимаю о чем ты.

Глядя на развернувшуюся картину Реналь не мог поверить, что перед ним действительно его бунтарь-раздолбай сын.

— Да! Я даже не мог предположить, что мой самоуверенный красавчик сын может превратиться в такого унылого субъекта. Неужели у этой девушки нет глаз? От твоей красоты должно захватывать дух у любого мало-мальски зрячего человека!

— Да уж, ты позаботился о том, чтобы я был совершенством во всех отношениях. Как же! Я ведь вершина твоих многолетних трудов и изысканий! Только, похоже, ты не учел, что совершенство, как правило, мало кому интересно. Нет во мне чего-то порочного, чтобы привлечь внимание женщины.

Зазвучавшая в голосе отпрыска нотка дерзости и отчаянья, позволила отцу понять, откуда дует ветер.

— Так вот оно в чем дело! И когда ты собирался мне сообщить о том, что Мину пытался похитить Джейсон?

— Я вообще не собирался обсуждать с тобой этот вопрос. То, что тебе доложат о произошедшем, не подвергалось никакому сомнению, а что тут еще можно обсуждать?

— Похоже, Джейсону удалось привлечь внимание Джельсамины, — понимающе усмехнулся Реналь.

— Можно подумать, могло быть по-другому!