— Боюсь, в течение ближайших дней вы будете находиться под постоянным огнем любопытных взглядов.

— Вы виделись сегодня с моим мужем? — нетерпеливо спросила она. — Есть какие-нибудь добрые известия?

— Боюсь, что нет.

Изабелла изменилась в лице. Я сообщил ей о печальной участи, постигшей Снокстоуба.

— Господи Исусе, — прошептала она. — Еще одна смерть. Вы полагаете, кто-то столкнул его с моста?

— У меня имеются подозрения, но нет ровным счетом никаких доказательств, — вздохнул я.

Рассказывая Изабелле о крупной сумме денег, которую ее муж спрятал в конюшне, я внимательно наблюдал за реакцией собеседницы. Ее удивление, так же как и радость, показалось мне абсолютно искренним.

— Слава богу, что Джон оказался так предусмотрителен, — произнесла она, выслушав меня.

Наконец я сообщил, что в случае неблагоприятного решения суда леди Елизавета уполномочила меня подать просьбу о помиловании; можно было не сомневаться, что во время свидания Болейн расскажет об этом жене. Необходимо до времени держать наше намерение в тайне, подчеркнул я. Услышав, что нависшая над ее мужем угроза смерти несколько отступила, Изабелла в изнеможении опустилась на стул; плечи ее содрогались, на глаза выступили слезы.

— Слава богу… — шептала она одними губами. — Слава богу…

— Исполнение приговора, вне всякого сомнения, будет отсрочено, — заметил я. — Но, как я уже сказал вашему супругу, мы не можем быть совершенно уверены в том, что король дарует ему помилование.

Изабелла промокнула глаза платком:

— Но это дает нам надежду, даже если Джон будет признан виновным. Простите меня, я всего лишь слабая женщина, а в последнее время стала особенно слезливой.

— Вы несправедливы к себе, миссис Болейн, — возразил Николас. — Хотя на вашу долю выпало немало испытаний, вы проявили недюжинную смелость и выдержку.

Губы Изабеллы тронула благодарная улыбка.

— Да, ваше мужество достойно всяческого уважения, — подхватил я и, глубоко вдохнув, добавил: — Есть один вопрос, по которому мы с вашим супругом так и не смогли договориться. Я полагаю, что в ночь убийства Эдит он выходил из дому. У вас имеются какие-либо предположения по поводу того, где он мог быть?

— Если вам что-нибудь известно, расскажите нам об этом сейчас, иначе будет слишком поздно, — добавил Николас.

— Я ничего не знаю, — ответила Изабелла, глядя мне прямо в глаза. — Если Джон уходил, он покинул дом тайком, ни слова мне не сказав. — В голосе ее послышались нотки отчаяния. — Неужели вы думаете, что я скрыла бы от вас правду — сейчас, когда на карту поставлена жизнь мужа?

— Мы не сомневаемся, что вы откровенны с нами, миссис Болейн. Прежде чем вы отправитесь на свидание с мужем, я хочу подготовить вас к тому, что нам предстоит завтра. Я намерен вызвать в качестве свидетеля вашего управляющего, мастера Чаури. Ваш супруг уверен, Чаури не откажется свидетельствовать в его пользу, подтвердив, что он был хорошим хозяином.

— Да, конечно. Дэниел и мой муж прекрасно ладили друг с другом. Чаури — очень порядочный человек, единственный из слуг, кто сохранил нам верность. У меня не осталось даже горничной, так что меня сопровождает только Дэниел. Он остановился в соседней комнате. Вне всякого сомнения, мы дали пищу для новых сплетен, — с горечью добавила Изабелла.

— Вы не могли бы позвать мастера Чаури? Я хотел бы кое о чем его спросить.

Изабелла вышла и через пару минут вернулась в обществе Чаури, одетого в добротный черный дублет; его рыжие волосы и борода были подстрижены и аккуратно причесаны.

«А ведь этот человек идеально подходит под описание неведомого заказчика, которое нам дал подмастерье Снокстоуба, — пронеслось у меня в голове. — Впрочем, под это описание подходит половина мужчин, живущих в Норидже», — тут же возразил я себе. А вслух произнес:

— Да ниспошлет вам Господь доброго вечера, мастер Чаури.

— Мастер Шардлейк, я весьма признателен за ту помощь, которую оказываете нам вы и мастер Николас, — произнес он спокойным и уважительным тоном.

— Увы, нам не удалось добыть какие-либо новые сведения, способные повлиять на благоприятное решение суда, — сообщил я. — Осталась лишь одна зацепка. Возможно, вы помните вечер после петушиных боев, незадолго до убийства Эдит Болейн. Джеральд и Барнабас с приятелями отправились в таверну, где, по их словам, находились и вы тоже. И там у Джеральда пропал кошелек, который, однако, вскоре был найден.

— Разумеется, я прекрасно помню этот вечер. Оба молодчика во всеуслышание похвалялись, что выпустят бешеного жеребца из стойла и устроят в Бриквелле славную потеху.

— Прямо так и говорили?

— Да, конечно. Их друзья буквально катались со смеху.

«Спору нет, близнецы задумали рискованную шутку, — рассудил я. — Но эта безумная затея вряд ли привела бы к чьей-либо смерти. Имей юнцы намерение совершить убийство, они наверняка не стали бы бахвалиться перед приятелями».

— Вы часто бываете в этой таверне? — задал я очередной вопрос.

— Да. По крайней мере раз в неделю я хожу на петушиные бои. А после не отказываю себе в удовольствии выпить кружку пива.

Признаться, мне самому жестокие забавы, подобные схваткам петухов и других животных, были отнюдь не по нраву. Бешеные вопли, которыми зрители подбадривают участников драки, ручьи крови, предсмертные судороги побежденных — все это доставляет мне муку, а не удовольствие. Многие видят в этом проявление слабости характера, и, возможно, они правы. Впрочем, напомнил я себе, к нашему делу это не имеет ни малейшего отношения. И продолжил беседу с управляющим.

— Как выяснилось, в кошельке находился ключ от конюшни, который близнецы украли у Саймона Скамблера, — сообщил я.

— Ох уж этот мне Грязнуля, — покачал головой Чаури. — Вечно он попадает в переделки.

— Его вины тут не было, — решительно возразил я. — Вопрос состоит в том, мог ли кто-нибудь украдкой взять ключ и сделать с него восковой слепок — скажем, при помощи свечи. Вы ничего не заметили?

— Помню только, близнецы что-то орали про исчезнувший кошелек и шарили под скамьей. Скажу откровенно, я наблюдал за ними не без злорадства. Думал, если кошелек украли, то и поделом этим юным прохвостам. Однако кошелек вскоре нашелся. Это все, что я помню. Простите мое любопытство, но какое отношение это имеет к расследованию?

Я рассказал о том, что узнал в мастерской слесаря и во время нашей стычки с близнецами.

— Конечно, завтра, когда я изложу все, что мне известно со слов Снокстоуба и его подмастерья, суд не придаст особого значения подобным показаниям с чужих слов. Тем не менее я это сделаю.

Чаури кивнул, перевел взгляд на Изабеллу и растянул губы в улыбке:

— Возможно, через несколько дней мастер Болейн вернется домой и будет разъезжать на своем обожаемом Полдне.

— Да, — не слишком уверенно кивнула она. — Этот жеребец — сущее наказание. Он так скучает по хозяину, что совершенно обезумел. Без конца ржет и бьет копытом в двери конюшни. Дэниел каким-то образом ухитряется его кормить, но, боюсь, при этом он рискует собственной жизнью.

— Конь потихоньку начинает ко мне привыкать, — заметил управляющий.

Я вновь заговорил о судебном заседании, на котором всем нам предстояло выступить завтра. Чаури с готовностью согласился дать показания в пользу своего хозяина, хотя мы оба понимали, что от его свидетельства будет мало толку. Вместе мы вышли из таверны на рыночную площадь и направились в разные стороны. Изабелла и Дэниел поспешили в замок, чтобы навестить Болейна и передать ему очередную корзинку с едой, которую нес Чаури. Мы с Николасом двинулись в сторону площади Тумлэнд.

— Как вы думаете, Изабелла сумеет произвести на суд благоприятное впечатление? — спросил он по дороге.

— Я в этом не сомневаюсь. Эта женщина далеко не глупа. Я бы сказал, для бывшей трактирной служанки, не получившей никакого образования, она обладает редким умом и тактом.

— А сколько, по вашему мнению, ей лет?