— Ныне леди Елизавета богата, — продолжал Пэрри. — Время от времени к ней являются просители, объявляющие себя ее бедными родственниками из Норфолка, и, сетуя на тяжелые времена, просят о помощи.

— Подобное неизбежно, если у человека много денег и много родни, — пожал я плечами.

— Совершенно верно. Мы с миссис Бланш неизменно отправляем подобных просителей восвояси. Леди Елизавета иногда выражает желание встретиться с кем-нибудь из своих так называемых родственников, но мы всегда отговариваем ее от подобного шага. Даже сейчас от представителей семейства Болейн лучше держаться подальше. — Пэрри вскинул мохнатые брови. — Откровенно говоря, чаще всего мы просто не сообщаем ей о приезде очередного дальнего родственника. — Он рассмеялся отрывистым лающим смехом. — Пару раз леди Елизавета узнавала от слуг, что мы прогнали просителей, скрыв это от нее. Миссис Бланш получала хороший нагоняй, а в меня в лучшем случае летела чернильница, а в худшем — пресс-папье. — Пэрри потер щеку, словно она вновь заныла от удара, и продолжил: — Я неизменно наводил справки обо всех этих людях, и почти всегда выяснялось, что они — обычные мошенники. У меня есть барристер, который помогает мне в подобных вопросах. Зовут его Эймерик Копулдейк, и он работает вместе со своим помощником, уроженцем Норфолка по имени Тоби Локвуд.

— Прошлым летом мы с Копулдейком встречались у вас в канцелярии, — напомнил я. — Тогда вы вызвали его по какому-то срочному делу. Правда, мы всего лишь обменялись несколькими словами.

Перед глазами у меня встал тучный, взмокший от пота коротышка, который беспрестанно сетовал на невыносимую жару.

— По моему мнению, Тоби Локвуд куда смышленее своего патрона, — заметил Пэрри. — Вернувшись в Лондон, вы непременно должны будете встретиться с ними обоими.

— Наверное, леди Елизавете тяжело не иметь близких родственников, — негромко произнес Николас.

Я внимательно посмотрел на него. Этот парень знал, о чем говорил.

— Тем не менее Болейнам нельзя позволять приближаться к леди Елизавете, — отрезал Пэрри. — Это вопрос политики. — Поколебавшись, он добавил: — Миссис Бланш сообщила мне, что леди носит на шее медальон с портретом матери. Какой-нибудь интриган вполне может использовать это обстоятельство, дабы раздуть очередной скандал. — Пэрри испустил тяжкий вздох. — Всего месяц назад, четвертого мая, миссис Бланш сообщила мне о какой-то женщине, проникшей в помещение для прислуги. Эта особа заявила, что якобы является вдовой одного из дальних родственников леди Елизаветы. После смерти мужа землевладелец отнял у нее ферму, и для нее настали тяжелые времена. Обычно миссис Бланш гонит таких просительниц прочь. Но тут имелись определенные обстоятельства, вследствие которых она решила, что мне следует увидеть эту женщину.

— И что же это за обстоятельства? — уточнил я.

— Прежде всего эта особа выглядела лет на пятьдесят, а в подобные игры, как правило, играют молодые. Волосы у нее почти поседели и были коротко подстрижены — наверняка, чтобы избавиться от вшей. Одета она была почти в лохмотья, но выговор выдавал хорошее воспитание. В общем, она отличалась от всей этой норфолкской швали, и миссис Бланш сочла нужным отвести ее ко мне. — Пэрри сокрушенно покачал головой. — Господи Исусе, до чего же жалкий вид имела просительница! Похоже, ей действительно пришлось голодать. Щеки у нее ввалились, руки загрубели от холода, а из-под чепца торчали космы грязных волос. Платье на ней было старое, из дешевой грубой холстины.

— Будь эта женщина дворянских кровей, платье ее, пусть старое и поношенное, было бы сшито из хорошей ткани, — вставил Николас.

— Верное замечание, — кивнул Пэрри. — Но повторяю, речь этой дамы свидетельствовала о том, что она получила образование. Она выглядела донельзя измученной и совершенно отчаявшейся. Сказала, что долго не осмеливалась беспокоить нас, ведь в отдаленном родстве с леди Елизаветой она состоит только благодаря замужеству. Но иного выхода у нее не осталось. Все прочие так называемые родственники, оказавшись во дворце, как правило, глазеют по сторонам, изумленно открыв рот. Но эта женщина не проявила ни малейшего интереса к обстановке, которая ее окружала. Можно было подумать, что она вообще ничего не замечает. Я предложил ей сесть и рассказать о своих злоключениях. Она так и сделала, и ее история показалась мне вполне правдоподобной. По крайней мере, на первый взгляд, — мрачно добавил Пэрри. — Итак, посетительница сообщила, что ее зовут миссис Эдит Болейн. Вплоть до ноября прошлого года, то есть до той поры, пока не скончался ее супруг, она жила на процветающей ферме, расположенной в пятнадцати милях от Нориджа, поблизости от Бликлинга. Именно оттуда ведет свое происхождение семья Анны Болейн, хотя ныне Болейны, повторяю, разбросаны по всему Норфолку. Ферма, по ее словам, была достаточно большая и приносила неплохой доход. Но после смерти мужа землевладелец отказался продлить с ней арендный договор. Он решил превратить пахотные земли в пастбища и приказал вдове убраться через три месяца. — Губы Пэрри тронула сардоническая усмешка. — В общем, произошло именно то, против чего выступают ваши друзья — ревнители всеобщего блага. Подобная участь в равной степени может постичь и бедных, и богатых фермеров.

— Ни детей, ни родственников у этой дамы, как я понимаю, нет? — спросил я.

— Да, по ее словам, детей у нее никогда не было, а родители давно умерли, — сообщил Пэрри, и во взгляде его мелькнуло сочувствие. Горькая участь Эдит Болейн, несомненно, тронула этого невозмутимого прагматичного человека. — Попробуй определи, что здесь правда, а что ложь, — вздохнул мой патрон и погрузился в столь несвойственное ему молчание.

— А эта дама не сказала, в каком именно родстве ее покойный муж состоял с леди Елизаветой? — уточнил я.

— По словам посетительницы, у ее мужа и Анны Болейн был общий прапрадед, — кивнул Пэрри.

Я быстро произвел в уме необходимые вычисления:

— Таким образом, самой Анне он доводился четвероюродным братом, а родство с леди Елизаветой еще более отдаленное.

— Просительница прекрасно представляла, как выглядит родословное древо Болейнов. Нарисовала его мне на клочке бумаги. Родоначальником считается Джеффри Болейн, который в юности приехал из Норфолка покорять столицу и впоследствии стал лорд-мэром Лондона. Кстати, я обратил внимание, что ей трудно держать в руках перо: пальцы скрючены, суставы распухли. Но почерк четкий и красивый, и это доказывает, что женщина и впрямь получила образование. Я заметил, что она не носит обручального кольца, и осведомился о причине этого. Эдит Болейн ответила, что пальцы слишком распухли и кольцо пришлось разрезать и снять, так как оно доставляло невыносимую боль. Я уже склонялся к тому, чтобы ей поверить. — Пэрри вновь вскинул свои мохнатые брови, и в голосе его послышались жесткие нотки. — Но потом решил уточнить кое-какие подробности, и вся ее история рассыпалась в прах.

— Вот как?

— Когда я пожелал узнать имя землевладельца, лишившего миссис Болейн фермы, условия арендного договора, название ближайшего города и имена соседей, посетительница принялась кормить меня баснями. Спору нет, у этой женщины все было отлично продумано и даже отрепетировано. Но она не приняла в расчет, что благодаря помощи барристера Копулдейка я неплохо разбираюсь в географии Норфолка. Когда я попытался вывести обманщицу на чистую воду, она начала запинаться и путаться в собственных словах. Миссис Бланш и я смотрели на нее с откровенным недоверием, и дамочка поняла, что дальнейшая ложь бесполезна. В конце концов она призналась, что муж ее действительно принадлежал к роду Болейн, а все остальное — выдумки. Сказала, что пришла сюда в надежде получить хоть какое-нибудь место: горничной, помощницы повара — в общем, любое. При этом она покраснела как рак. Я заметил, что пальцы у нее не только распухли, но и покрыты мозолями. Этой женщине, несомненно, был знаком тяжелый труд. — Пэрри пожал своими широкими плечами. — Сами понимаете, после того, что она наплела вначале, дать ей работу в этом доме не представлялось возможным. Я полагаю, кем бы ни была эта просительница, скорее всего, она действительно принадлежит к дворянскому роду. Нынче для нее, как и для многих, настали трудные времена. Но, как вы сами понимаете, это еще не повод для того, чтобы прибегать к обману. Я приказал ей уйти.