— Это уж точно, — ухмыльнулся Барнабас; к молодчикам возвращалось их прежнее нахальство.

— В Бриквелле я видел несчастного парня, которого вы ударили по голове дубинкой, — сообщил я. — Теперь он впал в детство и ничего не соображает.

— Болван получил по заслугам, — невозмутимо ответил Джеральд. — Теперь до старости будет нести чушь да распускать слюни. Нечего было соваться на нашу землю, верно, Барни?

— Верно. Да и кто он такой, в конце концов? Крепостной, и ничего больше. Мало чем отличается от вола или осла.

— Тем не менее за нанесение подобного увечья вас обоих можно вздернуть на виселицу.

— Сказки для глупых детей, — презрительно пожал плечами Джеральд. — Вайтерингтон не станет поднимать шума, потому что понимает: на суде придется признать, что он незаконно вторгся в чужие владения. Так что можете не стараться, канальи, этого придурка вам на нас не повесить. — Он прищурил свои полыхающие злобой глаза. — Кстати, а на кого вы работаете? Кто вас послал?

— Локвуд работает на Копулдейка, Джерри, — сообщил Барнабас. — А Копулдейк — приспешник леди Елизаветы, этой маленькой потаскухи, что водила шашни с Томасом Сеймуром. Ясное дело, она хочет спасти нашего папашу от виселицы, потому что он приходится ей родственником. Ее мать, тоже шлюха, была из рода Болейн.

— Молодые люди, вы, кажется, забыли, что в случае, если ваш отец будет осужден на смерть, все его земельные владения отойдут королю, — напомнил я.

— Ничего, мы их живо вернем, — самоуверенно заявил Джеральд. — Наймем адвокатов, и они подадут просьбу протектору. Конечно, этот здоровенный сарай, который папаша купил в Лондоне, придется продать за долги. Но нам достанется Бриквелл. Прогоним всех арендаторов прочь, разведем овец, будем стричь шерсть и жить припеваючи.

— Вы не сможете ничего продавать и покупать, — предостерег я. — После смерти отца вы поступите под опеку двора и будете находиться в полной власти леди Марии и сэра Ричарда Саутвелла.

— Дед все уладит. Он выкупит право опеки над нами, — заявил Барнабас, однако в голосе его я впервые различил нотки сомнения.

От слуха Джеральда они, по всей видимости, тоже не ускользнули, ибо он метнул в брата предостерегающий взгляд. Судя по всему, в этой паре вожаком являлся Джерри.

— Насколько я понял, перспектива того, что вашего отца вздернут на виселицу, вас ничуть не печалит? — с легким недоумением спросил Николас.

— А чего нам о нем печалиться? — пожал плечами Джеральд. — Наш папаша слюнтяй и размазня, да к тому же развратник. Из-за того что он завел шашни с этой тварью Изабеллой, матери пришлось уйти из дому. Пусть теперь подонок болтается на виселице. — Он возвысил голос, задрожавший от злобы; в это мгновение мне показалось, что юнец близок к безумию.

— Еще один вопрос, и мы отпустим вас с миром, — пообещал я.

— Разумеется, только в том случае, если вы будете хорошими мальчиками, — издевательски добавил Барак.

Джеральд сжал кулаки; я уж думал, он сейчас набросится на Барака, но тот снова прижал острие ножа к шее юнца, не давая ему шевельнуться.

— Мне бы хотелось узнать, с какой целью вы украли у Саймона Скамблера ключ от конюшни, — негромко произнес я. — Это произошло за несколько дней до того, как ваша мать была убита.

Во взглядах, которыми обменялись близнецы, мелькнула откровенная растерянность.

— Клянусь толстой задницей Марии Магдалины, откуда они это выкопали? — вопросил Барнабас.

— Видно, это чертов недоумок Грязнуля распустил язык, — ответил Джеральд. — И теперь они думают, что мы столкнули старину Снокстоуба в реку.

Братья дружно расхохотались. Беспокойство, которое они испытали, поняв, что нам известно о пропаже ключа, длилось недолго.

Тоби пошевелил мечом, наставив его точно на живот Барнабаса.

— Вы подстерегли Скамблера на дороге и набросились на него. Ключ от конюшни, в которой стоит Полдень, исчез. На следующий день Скамблер вернулся к месту драки и обнаружил его на обочине дороги. Однако он точно помнит, что накануне искал на этом самом месте, но никакого ключа там не было.

— Мне осточертело слушать всю эту чушь, — заявил Джеральд.

Барнабас молча улыбнулся. Да, Джеральд, несомненно, был вожаком, но второй брат отличался бо́льшим самообладанием.

— Ты хочешь узнать, что произошло, горбун? — процедил он. — Так и быть, я тебе расскажу. Мы решили, что Грязнуля заслуживает хорошей трепки. Он слишком задирал нос, позволял себе петь во время работы — не представляю, как лошади выдерживали это жуткое вытье, — и вообще вел себя нагло. Вечером мы подстерегли его на Ваймондхемской дороге и немного поучили хорошим манерам. Ну и забрали этот чертов ключ. Думали устроить славную забаву, выпустив во двор эту бешеную лошадь. То-то было бы визгу и суматохи! — Барнабас мечтательно улыбнулся; улыбка казалась еще одним шрамом, уродующим его лицо. — Потом, ясное дело, отец прогнал бы Грязнулю взашей, и мы избавились бы от необходимости каждый день любоваться его тупой мордой.

— Однако вы не выполнили своего намерения.

— Нет. В тот вечер мы отправились в Норидж, на петушиные бои. Заночевали в доме у деда. Мы рассказали ему, какую отличную шутку задумали, хотели его повеселить. Но дед принялся нас отговаривать. Сказал, Скамблер нажалуется нашему отцу, что мы отняли у него ключ силой, и в качестве доказательства предъявит свои синяки. А дед не хотел, чтобы папашка выгонял нас из дома. Он все время говорил, что мы должны приглядывать за Бриквеллом.

— Так вот, дед посоветовал нам положить ключ на дорогу, — добавил Джеральд. — Конечно, жаль было отказываться от такой веселой потехи, тем более что мы растрезвонили о ней всем нашим друзьям. В тот вечер во дворе, где проходили петушиные бои, яблоку было негде упасть. Дрались самые лучшие петухи.

Про себя я отметил, что сейчас оба юнца говорят совсем другим тоном. Они спокойно рассказывали о случившемся, не чувствуя ни малейшей необходимости занимать оборонительную позицию.

— Ключ все время находился у вас? — уточнил я.

— Да, — кивнул Джеральд. — Он лежал в моем кошельке. А с кошельком я не расставался.

— Нет, один раз все-таки расстался, — поправил его Барнабас. — Помнишь, в таверне было жарко, как в аду? Ты снял дублет и бросил его на лавку. Кошелек лежал в кармане, а ключ — в кошельке.

Джеральд метнул в брата исполненный ярости взгляд:

— Заткни свою глупую пасть, Барни! Никто не мог взять ключ в это время!

— И долго дублет пролежал на скамье? — уточнил Николас.

— Да полчаса, не больше, — буркнул Джеральд. — И ключ все это время был в кармане. Никто не мог его взять, — упрямо повторил он.

— А кто в тот вечер был в таверне? — спросил я.

— Да пропасть народу. Наши друзья, о которых мы говорили. Еще Чаури, отцовский управляющий. Он сидел за столом в одиночестве, как в воду опущенный, и накачивался пивом. Он частенько заходит в эту таверну. Но какого черта вы спрашиваете? Ключ все время был у меня в кармане.

Мы с Бараком переглянулись поверх головы Джеральда. Одними губами он произнес слово «воск». Я понимающе кивнул. Барак неплохо разбирался в ключах. Юнцы повсюду растрезвонили о проделке, которую задумали; многим было известно, что у них есть ключ от конюшни. И кто-нибудь, воспользовавшись, скажем, свечой, вполне мог снять с ключа восковой слепок и отнести его слесарю.

— Хорошо, полагаю, на этом мы закончим нашу милую беседу, — кивнул я. — И не вздумайте нам угрожать. Не позднее чем завтрашним утром полный отчет о нашей встрече будет направлен леди Елизавете и ее управляющему. Если с кем-нибудь из нас случится неприятность, власти будут знать, где искать виноватых.

Барнабас и Джеральд переглянулись.

— Зря вы потратили на нас время, господа крючкотворы, — со смехом произнес Барнабас. — Хотя, надо признать, это вы хитро придумали — подстеречь нас здесь.

— Да, это было ловко! — согласился Джеральд.

— А теперь проваливайте отсюда! — скомандовал Тоби, опустив меч.