В ожидании ответа он ловко кромсал ножом, укрепленным в железной руке, кусок мяса, который лежал перед ним на тарелке.

— Судя по старым земельным актам и карте, которые мы обнаружили в лондонском доме Болейна, шансы Вайтерингтона выиграть тяжбу весьма незначительны. Полагаю, он прекрасно это сознает. Именно по этой причине он и попытался весной захватить земли силой.

— А может, он решил пойти дальше и отправить Джона Болейна на виселицу за убийство жены? — предположил Николас.

— Вдруг у него куча долгов? — подхватил Барак. — И он решил поправить свои дела любой ценой.

— Нет, мастер Копулдейк утверждает, что никаких денежных проблем у Вайтерингтона нет, — покачал головой Тоби. — В отличие от Болейна, финансы которого пребывают в плачевном состоянии, Вайтерингтоном движет исключительно алчность. Своих земель ему мало, хочет заполучить еще и чужие.

— Он отнюдь не производит впечатления умного малого, — изрек Николас.

— Согласен, — кивнул я. — Мне Вайтерингтон тоже показался недалеким и чрезвычайно упрямым. С одной стороны, он настолько глуп, что вполне мог совершить убийство, вообразив, что выйдет сухим из воды. С другой стороны, спорный кусок земли так мал, что даже отпетый дурак не станет из-за него подвергать себя риску быть отправленным на виселицу. Хотя вероятность того, что убийца — Вайтерингтон, нельзя сбрасывать со счетов.

— Итак, мы не продвинулись вперед ни на шаг, — нахмурился Николас. — Все, что мы установили, — это что у Изабеллы и Чаури нет алиби и, следовательно, их тоже можно внести в список подозреваемых.

— Нельзя сказать, что мы совсем не продвинулись, — возразил я. — Мы осмотрели место преступления и кое-что выяснили. Например, то, что убийца — человек явно здешний и хорошо знает местность. И если он действовал в одиночку, то обладает незаурядной физической силой.

— Но вполне вероятно, что преступников было двое, — подхватил Барак.

— Не забывайте, у братьев Болейн имеется надежное алиби, — напомнил я. — Они всю ночь пьянствовали в большой компании приятелей.

— Очень может быть, что близнецы припугнули этих самых приятелей, заставив их дать нужные показания, — предположил Николас. — Эти милые молодые джентльмены вполне на такое способны.

— Да уж, распутать этот клубок будет непросто, — вздохнул я, морщась от боли в спине. — Было бы неплохо отыскать каких-нибудь родственников Грейс Боун, бесследно исчезнувшей горничной, — обратился я к Тоби. — Неужели за все эти годы о ней не было ни слуху ни духу? Это необходимо выяснить. Что касается железного алиби близнецов, его тоже нужно проверить. Придется поговорить с ними еще раз.

— Вряд ли они будут рады с нами поболтать, — заметил Николас.

— Ничего, мы сумеем выбить у этих молодчиков почву из-под ног, — усмехнулся Барак. — Как-никак нас четверо, а их всего двое.

— Верно, — кивнул я. — Но действовать нужно осмотрительно.

— Да, от них всего можно ожидать, — вставил Тоби.

— По-моему, не стоит особенно бояться пары безмозглых юнцов, — пожал плечами Джек.

Раскаты грома, доносившиеся с улицы, становились все ближе.

Гроза разразилась ночью. Меня разбудили оглушительный гром и вспышка молнии, осветившая комнату; в следующее мгновение хлынул дождь. Мне вспомнился нищий бродяга, лежавший в нише у стены.

Утром после грозы воздух был свеж и прозрачен. Еще с вечера мы решили, что Барак присоединится к нам за завтраком, в восемь часов. Хотя было воскресенье, ни у кого из нас не имелось ни малейшего желания пойти в церковь: я догадывался, что Тоби, подобно мне, Николасу и Бараку, отнюдь не считает для себя обязательным участие в религиозных ритуалах. Вчера Джек заявил, что не прочь повидаться с Джозефиной, но я видел, что в нем пробудился охотничий азарт. Впрочем, с завтрашнего дня, то есть с понедельника, он должен был приступить к выполнению своих обязанностей в суде; отчасти я был даже рад этому. Страшно было представить, в какую ярость придет Тамазин, узнав, что я вновь втянул ее мужа в расследование преступления.

Барак появился, когда мы уже сидели за столом. С первого взгляда было видно, что он взволнован.

— По пути я заглянул в контору, которую сняли для клерков, работающих на выездной сессии, — сообщил он. — Из Лондона только что получено известие: мятежники в западных графствах, кому протектор обещал помилование, послали его к чертям. Реформистских проповедников, которых он к ним направил, бунтовщики послали к чертям тоже. Теперь Сомерсет собирается сменить тактику и двинуть против них войска.

— Что еще слышно об этом мятеже?

— Повстанцы недовольны переменами, происходящими в Церкви. Они хотят, чтобы все снова стало так, как при короле Генрихе. Но и землевладельцев они намерены пощипать тоже. В общем, протектор, судя по всему, изрядно напуган.

— Требовать реформ — это одно, а поднимать мятеж, да еще когда страна ведет войну, — совсем другое, — покачал головой Николас. — Бунтовщики за это поплатятся. И поделом.

Тоби, погруженный в задумчивость, хранил молчание.

— Так или иначе, к делу, которым мы занимаемся, это не имеет никакого отношения, — изрек я. — Не будем даром терять времени. Прежде всего попытаемся отыскать этого мальчишку, Скамблера, а потом отправимся к Джозефине — если только она действительно проживает по тому адресу, который у нас имеется. Вы, Тоби, можете вернуться домой после встречи со Скамблером — если хотите, конечно. Наш визит к Джозефине никак не связан с расследованием, а вы совсем не видите своих родителей.

— Благодарю вас, — кивнул Локвуд. — Я удовольствием воспользуюсь вашим разрешением.

Выйдя из дому, мы ощутили, что после грозы вернулась прежняя жара. Воздух, впрочем, был не такой плотный и липкий, как вчера; потоки дождя смыли нечистоты, и скверные городские запахи несколько развеялись. Проходя мимо ниши у стены постоялого двора, я заметил, что бродяга, укрытый одеялом, лежит там по-прежнему. Когда мы поравнялись с ним, он застонал и пошевелился.

— Этот человек наверняка болен, — сказал я. — Надо ему как-то помочь.

Но стоило мне сделать шаг в сторону несчастного, как Тоби, к моему удивлению, схватил меня за руку повыше локтя:

— Не приближайтесь к нему, сэр. Если он болен, вы можете заразиться. Сегодня множество людей пойдут в собор на службу. Если хоть для кого-то из них имя Христа не пустой звук, об этом бродяге позаботятся. Впрочем, таких, как сей несчастный, в Норидже сотни, — добавил он с горечью.

Поколебавшись, я неохотно кивнул и зашагал прочь. Мощеную площадь покрывали многочисленные лужи; с крыш домов все еще капала вода; в ярком солнечном свете капли сверкали, как искры. Массивные ворота, ведущие во двор собора, были распахнуты настежь; в проеме виднелись грандиозное здание и окружавшие его разрушенные постройки монастыря. Рядом с разбитыми стенами стояли повозки, груженные всякого рода мусором. Двери собора тоже были открыты; за ними угадывались величественные сумрачные своды. Вслед за Тоби мы двинулись в центр города.

В Норидже царила тишина, нарушаемая лишь звоном церковных колоколов. Локвуд был прав: множество бездомных дремало, прикорнув у дверей домов и лавок; теперь, когда на улицах было малолюдно, эти бедолаги поневоле приковывали к себе внимание. Проходя мимо древнего замка, возвышавшегося на холме, я подумал о том, не затопил ли ночной ливень подземную камеру Джона Болейна, которую завтра мне предстояло посетить вновь. На рыночной площади несколько человек убирали оставшийся после вчерашнего базара мусор — гнилые фрукты, внутренности животных, рваные мешки. Миновав рыночную площадь, мы оказались на длинной улице, по обеим сторонам которой стояли дома и лавки. Тоби сообщил, что она называется Бет-стрит. Некоторые дома, судя по всему, принадлежали состоятельным горожанам, но во многих, несомненно, ютилось по нескольку бедных семейств. Локвуд остановился перед зданием, когда-то выкрашенным в желтый цвет; ныне краска облупилась, обнажив потемневшие доски.