В нескольких футах от нас Дейл, ухитрявшийся шутить в любых обстоятельствах, расхохотался:

— Видели герб? Медведь, прикованный цепями к какой-то палке. В точности как мы. Любопытно, что это означает?

— Это означает, что мы стали жертвами своры подлых псов, — прошипел его сосед. — Эти презренные хамы, которые хотят превратить всех прочих людей в такую же грязную скотину, как и они сами, сначала всячески измывались над нами, а теперь обрекли на страшную смерть. Господи Иисусе, если Ты сохранишь наши жизни, я сделаю все, чтобы отправить на виселицы как можно больше этих ублюдков. Я служу в городской магистратуре и, Бог свидетель, сумею им отомстить. — Бросив взгляд через окопы и заграждения на сверкающие ряды ландскнехтов, он заорал во всю глотку: — Не стреляйте в нас, черт вас всех задери! Мы не бунтовщики, мы пленники!

Ландскнехты никак не отреагировали на этот отчаянный вопль.

— Они же швейцарцы, — усмехнулся Дейл. — Сомневаюсь, что они понимают по-английски.

Из рядов армии Уорика выехали четыре всадника, все в латах и шлемах с пышными плюмажами. Один из них держал в руках белый флаг, свидетельствующий о мирных намерениях. Два солдата, идущие перед ними, перекинули через траншею толстый деревянный щит. Всадники, воспользовавшись этим импровизированным мостом, начали медленно продвигаться между кольями. Не удостоив нас даже взглядом, они поскакали по дороге вверх, туда, где находились братья Кетт и остальные командиры.

— Возможно, они предложат бунтовщикам помилование, если те разойдутся без боя, — предположил неунывающий Дейл.

Однако долетевшие до нас свист и улюлюканье, которыми встретили парламентариев повстанцы, неопровержимо свидетельствовали о том, что переговоры не принесут результата.

Тем не менее исполнение нависшего над нами смертного приговора вновь было отложено. Остатки армии Уорика продолжали тянуться из Косланских ворот. Я вздрогнул, увидев две одинаковых светловолосых головы. Близнецы, в латах и с мечами у пояса, следовали за своим командиром. Его фигура тоже показалась мне знакомой.

— Не уверен, но мне кажется, это Саутвелл, — заметил я.

— А рядом с ним — мои драгоценные сыночки, — угрюмо проронил Болейн. — А возле них, по-моему, не кто иной, как этот подонок Чаури. Значит, вот как нам привелось встретиться вновь.

— А вот Фловердью что-то нигде не видно, — подал голос Николас.

— Он слишком труслив, чтобы сражаться, — с горечью бросил я. — Ничего, как только запахнет наживой, он мигом явится.

На дороге вновь показались эмиссары Уорика. Мрачные, нахмуренные лица посланников и хор оскорбительных возгласов, возобновившийся при их появлении, красноречиво свидетельствовали о полном провале миссии.

Внезапно воздух сотряс оглушительный грохот: это выстрелила одна из пушек, стоявших на возвышении. Ядра мы не видели, но слышали, как оно со свистом рассекло воздух. В следующее мгновение из ноги парламентера, державшего белый флаг, и из плеча его лошади хлынули фонтаны крови; оба рухнули на землю, убитые наповал, а белый флаг упал в пыль.

У нас за спиной прокатился мощный гул: «К оружию! Выступаем в бой!»

Обе стороны открыли пушечный огонь, наши бедные уши закладывало от грома орудий, земля содрогалась у нас под ногами. Пушки повстанцев находились на более выгодной высокой позиции, к тому же их было значительно больше. Несколько метких выстрелов посеяли смятение в рядах армии Уорика, ядра взрывали землю, люди и лошади валились с ног, испуская душераздирающие крики. Вновь раздались отрывистые звуки приказов, и сотни стрел просвистели в воздухе. Когда они достигли неприятельских позиций, до нас донесся новый шквал предсмертных воплей.

Тут ландскнехты пустили в ход свои аркебузы.

— Пригнитесь! — крикнул Николас.

Цепь, прикованная к кольям, не давала нам возможности лечь, но все мы опустились на колени. Треск, поднятый аркебузами, был таким громким, что я едва не оглох. Град железных ядер обрушился на повстанцев, стоявших у нас за спиной. Вероятно, ландскнехты пытались по мере возможности щадить нас; тем не менее несколько человек на другом конце цепи в судорогах упали на землю. Пули продырявили их тела насквозь, внутренности вывалились на землю в потоках крови. Несколько пуль, попав в звенья цепи, разбили их. Оглянувшись на повстанцев, я увидел, что большинство всадников лежат на земле рядом со своими убитыми лошадьми. Избежать смертоносного града не удалось почти никому. Отыскав глазами Николаса, я убедился, что мужество не изменило ему даже в столь кошмарных обстоятельствах. Стоя на коленях, он пытался вырвать из земли кол, к которому был прикреплен конец цепи.

— Помогите мне! — крикнул Овертон.

Мы с Болейном устремились к нему, туго натянув цепь. Совместными усилиями нам удалось вытащить кол из песчаной почвы.

— Теперь другой конец, — выдохнул я.

Но Николас, рухнув на землю, увлек за собой и нас. Аркебузы дали новый залп, поразив очередной отряд всадников, пытавшихся перейти в наступление. Люди, испуская стоны и вопли, падали среди тел своих убитых товарищей.

— Похоже, другой конец цепи порван, — одними губами прошептал Болейн.

Оглядевшись по сторонам, я убедился, что многие из наших товарищей по несчастью мертвы, а цепь, во многих местах разбитая пулями, отделилась от шеста. Возможно, стрелявшие сделали это намеренно.

— Бежим! — заорал Николас.

Над нашими головами вновь просвистела громадная стая стрел, выпущенных повстанцами. Некоторые из них поразили ландскнехтов; падая, те ревели, как раненые звери.

Не сомневаюсь, в тот день мне удалось выжить только благодаря Николасу. Встав на четвереньки, он проворно пополз направо, увлекая нас за собой. Все прочие бедолаги-джентльмены — за исключением тех, кто был убит или тяжело ранен, — последовали его примеру. Через несколько минут, показавшихся мне вечностью, мы оказались в стороне от воюющих армий и, взобравшись на небольшой бугор, спустились по другому его склону. Когда мы пробирались мимо бывшей кроличьей колонии, уничтоженной пороховым взрывом, — ее длинноухие обитатели давно уже были съедены, — один из беглецов, попав ногой в нору, упал, повалив всех остальных. Земля, изрытая многочисленными норами, дрогнула и провалилась под тяжестью нашего веса, и мы оказались в углублении, которое послужило нам укрытием. Вокруг бушевала битва, со всех сторон доносились грохот орудийных залпов, лязг оружия, стоны умирающих, а мы лежали, прижавшись к земле, каждую минуту ожидая, что отряд мятежников, посланный в погоню, перебьет нас всех, как кроликов. Однако время шло, и через несколько минут все мы с облегчением убедились, что про нас забыли.

С трудом переводя дух, я поднял голову и огляделся по сторонам. Городские стены оказались ближе, чем я предполагал, — сразу у склона, а ворота были разбиты пушечными выстрелами еще пару дней назад. Несколько солдат Уорика стояли на стенах в карауле. Бесспорно, они могли пристрелить нас, но я надеялся, что эти люди поймут, кто мы такие. К тому же сейчас, в своем убежище, мы находились в относительной безопасности.

— Спасибо, дружище, — повернулся я к Николасу. — Без тебя мы бы пропали.

— Да, ваши друзья-бунтовщики оказались неблагодарными, — злобно процедил Болейн. — Ничего не скажешь, этот пройдоха Кетт славно наградил вас за все те услуги, которые вы ему оказали.

— Кетт здесь ни при чем, — отрезал я. — Меня оклеветал Майкл Воувелл, убийца и шпион. Что касается повстанцев, они вынуждены сражаться, ибо более не верят в лживые посулы и обещания. Кто упрекнет этих людей за то, что они не хотят умирать с голоду?

— Не знаю, умирали они с голоду или нет, но точно знаю, что они изменники и предатели, — процедил один из арестантов. — Грязные свиньи, бешеные псы, жалкие гниды — вот кто они такие! Смерть — это самое милосердное наказание, которого они заслуживают!

Жизнерадостный Дейл расхохотался, хотя смех его показался мне слишком резким и натужным:

— Господи, до чего у вас потешный вид, когда вы лежите в этой норе с черными от грязи мордами и разводите жаркие споры!