На рынке царило оживление. Мы разгрузили свои повозки и принялись яростно торговаться. Сегодня покупатели сбивали цену на наш товар не так бесстыдно, — возможно, мысль о грядущем сражении пробудила в них сочувствие. Тем не менее несколько раз мне пришлось воззвать к совести тех, кто пытался за бесценок приобрести венецианскую вазу или украшение из чистого золота. Вспомнив об ожерелье с жемчужными подвесками, я попробовал его найти, но безуспешно.

Роберта Кетта сегодня в городе не было; место брата занял Уильям. После полудня все ценности были проданы, а на вырученные деньги закуплена провизия, которую мы уложили на повозки. Уильям Кетт, подойдя ко мне, бросил пренебрежительный взгляд на золотые тарелки и украшения, которые покупатели запихивали в сумки.

— Нам это барахло было совершенно без надобности, — процедил он.

— Да, сэр, — согласился я. — Мы поступили правильно, продав все эти вещи.

— Уверен, в вашем лондонском доме подобного хлама предостаточно, — сказал он, буравя меня взглядом.

— В моем доме нет ничего лишнего, сэр, — пожал я плечами. — Лишь те вещи, без которых я не могу обойтись. — Уильям молчал, и я заговорил вновь: — Прежде чем вернуться в лагерь, мы с мастером Овертоном хотели бы побывать в замке, навестить Джона Болейна. Полагаю, у нас больше не будет возможности повидаться с ним, до того как…

— До того, как всем нам придется горячо, — перебил Кетт. — Хорошо, идите, но вечером непременно возвращайтесь в лагерь.

— Да, конечно.

Я сделал знак Николасу, который вместе с Саймоном пытался успокоить норовистую лошадь.

— Уверен, ты не прочь повидаться с Изабеллой Болейн, — усмехнулся я, когда он подошел поближе.

Как и всегда, подъем на холм, где располагался замок, показался мне чрезвычайно утомительным. Несмотря на то что охапка папоротника, на которой я спал в лагере, оказалась для моей спины полезнее, чем пуховая перина, в последнее время мне вновь досаждали боли между лопатками, да и суставы временами начинали отчаянно ныть. Скорее всего, виной тому была сырая и холодная погода.

Войдя в вестибюль замка, мы заметили произошедшие там перемены. Посреди зала стоял огромный стол, за которым восседали помощники Кетта. Судя по всему, они допрашивали закованных в цепи арестантов, выстроившихся к столу длинной вереницей. В памяти моей всплыла странная сцена, свидетелем которой я стал во дворце графа Суррея несколько дней назад. Подойдя к одному из охранников, я спросил у него, что здесь происходит.

— Ничего особенного, — ответил он. — Просто записываем кое-какие сведения о заключенных.

Стражник проводил нас в камеру Болейна. Когда он постучал в дверь, Джон поспешно крикнул:

— Подождите минутку!

До нас долетел громкий скрип кровати, и охранник понимающе ухмыльнулся:

— Похоже, они тут приятно проводят время!

Выждав немного, он открыл дверь. Когда мы вошли, Болейн торопливо застегивал пуговицы дублета, а Изабелла оправляла измятое платье.

— Мастер Шардлейк, мастер Овертон! — воскликнул Болейн, озабоченно глядя на меня. — Не ожидал увидеть вас сегодня. До нас тут дошли слухи, что в городе со дня на день будет армия графа Уорика. Нам тут, в замке, ничто не угрожает, но вам нужно вернуться в Лондон, пока не поздно.

Изабелла кивнула в знак согласия.

— Сегодня у нас, быть может, последняя возможность повидаться, — сообщил я, решив не обсуждать свои дальнейшие планы. — Как ваши дела?

— Мы оба здоровы и всем довольны, — ответил Болейн и, посмотрев на жену, расплылся в улыбке; она улыбнулась в ответ, щеки ее слегка зарделись. — В замке творится нечто странное, — продолжил Джон. — Не знаю, по какой причине, но арестантов из числа джентльменов переводят в другие места. И всех их снова заковали в цепи.

— Да, мы только что видели внизу множество заключенных в цепях, — кивнул я. — Но никто не объяснил нам, что происходит.

— В любом случае нас это не касается, — заявил Болейн, накрывая руку Изабеллы своей. — Меня посадили сюда городские власти, а не Роберт Кетт и его приспешники. — Он повернулся ко мне. — Есть у вас какие-нибудь новости о несчастной Эдит? У меня из головы не выходит то, что вы рассказали мне в прошлый раз. Подумать только, все эти годы она жила здесь, в Норидже!

— Увы, больше ничего мне узнать не удалось. Все, что нам известно: в мае она побывала… у дальних родственников. Просила помочь ей деньгами, но получила отказ. После этого ее следы теряются… вплоть до того самого дня, когда она была обнаружена убитой.

— Судьба этой бедной женщины не может не вызвать сочувствие, — проронила Изабелла. — Судя по всему, родители обращались с ней очень жестоко.

Джон Болейн хранил молчание. Несомненно, он так и не мог простить обиды, которые нанесла ему покойная жена.

— Вы получили какие-нибудь известия от Дэниела Чаури? — осведомился я.

— Этот шельмец как сквозь землю провалился, — злобно сверкнул глазами Болейн. — Думаю, он удрал куда подальше. — Джон тяжело перевел дух. — Изабелла рассказала мне о его грязных посягательствах. Слава богу, она сумела дать наглецу отпор. — Лицо Болейна потемнело, он крепче сжал руку жены. — Господи Исусе, а что, если это он убил Эдит? Ох, если бы я мог добраться до этого мерзавца… — пробормотал он, сжимая кулаки.

— Полагаю, Чаури сейчас уже далеко, — заметил Николас.

— А что слышно о сэре Ричарде Саутвелле? — спросил Болейн. — Он прибудет сюда вместе с армией Уорика?

— Скорее всего, — кивнул я. — Полагаю, все это время он находился в Кембридже вместе с остатками воинства Нортгемптона, устраивал дела леди Марии.

— А его прихвостни, молодые головорезы вроде Аткинсона? — процедил Джон. — Где сейчас все эти разнузданные молодчики?

— Возможно, вместе со своим патроном.

— В том, что армия Уорика одержит победу, нет никаких сомнений, — заявил Болейн, расхаживая по камере взад-вперед. — Хотел бы я знать: когда мятежу положат конец, ожидают ли Саутвелла и леди Марию какие-нибудь неприятности? В конце концов, во время бунта она оставалась у себя в Кеннингхолле, вместо того чтобы бежать в Лондон.

— В том, что старшей дочери Генриха грозят неприятности, я отнюдь не уверен. После того как Франция объявила нам войну, значение леди Марии как наследницы престола существенно возросло. Протектору сейчас необходима поддержка Священной Римской империи. И не забывайте, он сам доводится леди Марии родственником.

Болейн вперил в меня пристальный взгляд:

— А ваша собственная участь вас не тревожит? Вы находились в лагере бунтовщиков с первых дней мятежа. Не боитесь, что вас призовут к ответу?

— Меня захватили в плен и удерживали в лагере силой, — заявил я. — А если у меня возникнут какие-либо трудности, мне остается лишь уповать на покровительство леди Елизаветы. Даже в нынешних обстоятельствах успех расследования, связанного со смертью вашей супруги, помог бы мне заручиться ее благосклонностью. Очень жаль, что вы упорствуете в своем нежелании отвечать на некоторые важные вопросы, — произнес я, буравя его глазами. — Например, о том, где находились в вечер убийства.

— Я уже тысячу раз повторял, что не выходил из своего кабинета, — раздраженно бросил Болейн.

На несколько секунд в воздухе повисло молчание. Потом Изабелла принужденно рассмеялась и сказала:

— Джон, давай уже наконец сообщим нашу новость.

Лицо Болейна моментально просветлело, он снова сжал руку жены:

— Представьте себе, Изабелла беременна. Вот уже три месяца. Надеюсь, теперь у меня появится сын, которого люди не будут считать чудовищем. Она знала это уже несколько недель, но не хотела говорить мне, пока мы не будем вместе.

Я произвел в уме быстрый расчет. Сейчас август, значит Изабелла забеременела в мае, незадолго до ареста мужа. Но не исключено, что это произошло, когда Болейн уже находился в тюрьме, и отец ребенка — кто-то другой. Быть может, ее отношения с Чаури отнюдь не таковы, какими она хочет их представить? Но каждое слово, каждый поступок этой женщины убеждали в том, что она не кривит душой. Я бросил взгляд на Изабеллу, и та смущенно улыбнулась в ответ.