— Да, здесь, в лагере, ты такой же необходимый человек, как и все прочие, — кивнул Николас.
— Буду молиться Господу, чтобы Он уберег вас всех, — вздохнула тетушка Эверник, сжав руку Саймона; глаза ее увлажнились слезами. — С тех пор как умер мой бедный муж, я тоже не бывала так счастлива, как здесь, на Маусхолдском холме. Но похоже, мне придется вас покинуть.
— Но ведь вы вдова, — возразил я. — Капитан Кетт говорил лишь о женщинах, пришедших сюда вместе с мужьями.
— Нет, он сказал, что женщинам вообще не стоит здесь оставаться, — грустно улыбнулась тетушка Эверник. — Да я и сама вижу, что наши запасы подходят к концу, а кормить лишние рты совершенно ни к чему, — добавила она, пристально глядя на меня. — Местные крестьяне ничем не смогут нам помочь до нового урожая. Они и сами сейчас живут впроголодь. — Моя собеседница испустила тяжкий вздох. — Вместе со мной в Свордстоун намерены вернуться несколько стариков. Думаю, мы отправимся в путь не откладывая. — Она по очереди обняла нас всех, а Джозефину — особенно крепко. — Долгие проводы — лишние слезы. Вряд ли Господь приведет нам увидеться вновь. Пойду-ка вперед, соберу свои пожитки.
— Я тоже должна вернуться в Норидж, — прошептала Джозефина.
— Не вижу в этом смысла, — возразил я. — Капитан Кетт только что сказал, что на городских улицах будут вестись бои. Уверен, в лагере ей будет безопаснее, — повернулся я к Эдварду.
— Если город останется в наших руках, то Джозефине ничего не угрожает, — покачал он головой. — Если же мы проиграем, она будет всего лишь одной из нориджских женщин, которая сидит дома с ребенком на руках. Но если сражение разразится здесь, на склоне холма, и, да не попустит этого Господь, наши враги победят, беззащитных женщин и детей ожидает печальная участь. Нет, Джозефина вернется со мной в наш дом в Норидже. Мы тоже двинемся в путь прямо сейчас, не откладывая.
— Прошу вас, мастер Шардлейк, не надо спорить! — взмолилась Джозефина. — Эдвард прав. Когда вы отправитесь на базар, мы присоединимся к вам.
— Что ж, вам решать, — вздохнул я, сознавая, что буду скучать по Джозефине и по маленькой Мышке.
Николас взял меня за руку повыше локтя, взглядом предложив отстать от остальных.
— Что вы собираетесь делать? — спросил он.
Я в ответ лишь пожал плечами:
— То, что прикажет капитан Кетт.
— Но вы уже получили приказ. Простите, мастер Шардлейк, но вы относитесь к числу тех, кто стар годами и не способен сражаться, — криво усмехнулся Овертон. — Вам приказано уходить.
— Тем не менее я останусь. Несмотря на свою старость и немощь, я еще способен приносить пользу. А что намерен делать ты? — спросил я, пристально взглянув на своего помощника.
— Пока не знаю, — прикусил он губу. — Трудно сражаться на стороне тех, в чьей правоте ты не уверен.
— Крови прольется немало, — заметил я. — Перед самым отъездом из Лондона я случайно столкнулся с капитаном Друри, о котором упомянул Кетт. Его солдаты избивали несчастного шотландца, а Друри, вместо того чтобы остановить подчиненных, только их подзадоривал. Этим людям нравится убивать, и за плечами у них опыт войны в Шотландии.
— Любопытно, а сэр Ричард Саутвелл тоже с ними? Когда сюда явилась армия Нортгемптона, он был в ее рядах.
— Неизвестно, остался ли он в Кембридже, чтобы дождаться Уорика. Впрочем, не сомневаюсь, сейчас сэр Ричард предпочитает находиться поближе к Норфолку, чтобы следить за собственными пастбищами. Да и своими обязанностями по отношению к леди Марии он вряд ли намерен пренебрегать.
— Что ж, вот с Саутвеллом я бы с удовольствием сразился! — заявил Николас.
Поняв, что Николас пребывает в полном смятении, я решил воздержаться от дальнейших расспросов. Мы подошли к гребню холма и остановились в ожидании повозок, которым предстояло доставить в город оставшиеся ценности. Я увидел капитана Майлса, который, подобно Эдварду, собирался в Норидж для того, чтобы завершить последние приготовления к осаде и, возможно, к уличным боям. С ним был целый отряд лучников. Вскоре появилась Джозефина с Мышкой на руках.
— Не сердитесь на меня, мастер Шардлейк, — сказала она со вздохом. — Уверена, в Норидже нам будет безопаснее.
— Я вовсе не сержусь, Джозефина. Просто мне грустно, что вас с Мышкой больше не будет рядом.
Молодая женщина, обернувшись, окинула взглядом огромное пространство, где вокруг разноцветных приходских флагов теснились крошечные деревянные домики.
— Мне тоже жаль покидать лагерь, — призналась она вполголоса. И добавила: — Теперь никто не скажет, что простые люди в Англии не способны самостоятельно управлять собой.
Я пощекотал подбородок Мышки, и она довольно загулила.
— Эта кроха растет прямо на глазах, — улыбнулся я. — Помнишь, как ты вместе со своим отцом пришла наниматься ко мне на службу? С тех пор прошло всего пять лет, а кажется — целая вечность.
— Иногда у меня возникает впечатление, что здесь, в лагере, время течет по-иному, — заметила Джозефина. — Словно бы это какое-то особое, заколдованное место, где время растягивается. — Она смущенно улыбнулась. — Наверное, вам это кажется чушью?
— Напротив, я прекрасно тебя понимаю.
Внимание мое привлекли чьи-то громкие пронзительные голоса. Оглянувшись, я увидел Саймона в окружении нескольких мальчишек, судя по всему — подмастерьев из Нориджа, давно уже избравших его в качестве мишени для насмешек.
— А здорово ты выступил на рыцарском турнире, Грязнуля! Взял да и лягнул лошадь в задницу! Неужели ты думал, что она настоящая? Похоже, ты еще глупее, чем кажешься! — наперебой орали они.
Саймон, красный как рак, опустил голову, стараясь не смотреть на своих обидчиков.
— Эй вы, оболтусы, оставьте парня в покое! Если бы кто-то из вас, никчемных слабаков, умел обращаться с лошадьми хотя бы наполовину так же ловко, как и Саймон, ему бы цены не было!
Мальчишки трусливо бросились врассыпную.
По пути в город Скамблер был занят: на крутом спуске с холма лошадей постоянно приходилось брать под уздцы. Но когда мы благополучно оказались внизу, я подошел к нему:
— Я видел, эти несносные мальчишки опять досаждали тебе, Саймон.
— В лагере я про них совсем забыл, но сегодня они зачем-то притащились сюда из Нориджа, — пожал он плечами.
Я пристально посмотрел на паренька. Солдат, заступившийся за него, назвал его обидчиков никчемными слабаками, а вот сам Саймон отнюдь не выглядел слабаком. Сытная еда и тяжелая работа сделали свое дело: он окреп, раздался в плечах, на руках у него появились мускулы.
— Когда все это закончится… — начал я.
— Когда мы победим! — с горячностью перебил меня Скамблер.
— Да, когда мы победим, думаю, будет неплохо, если ты поедешь со мной в Лондон. Я найду тебе работу конюха, и ты сможешь использовать свои способности на всю катушку.
У Саймона от изумления аж глаза на лоб полезли.
— Вы возьмете меня в Лондон? — выдохнул он.
— Если ты захочешь со мной поехать. В конце концов, что тебя держит в Норидже? Тетка?
Лицо паренька исказилось от обиды.
— Она выгнала меня на улицу! Видеть ее больше не хочу!
— В Лондоне тебя никто не знает, и никому не придет в голову над тобой смеяться, — заметил я.
Взгляд Саймона лучился радостью.
— Поехать в Лондон! Начать там новую жизнь! — Внезапно на его лицо вновь набежала тень. — Но как я буду жить в таком большом городе? Я там заблужусь!
— Не переживай, я помогу тебе освоиться. И Барак с Николасом тоже.
— Я так вам благодарен, мастер Шардлейк, так благодарен! — пробормотал Скамблер, и глаза его наполнились слезами. — Поверьте, вам не придется за меня краснеть. Я постараюсь… постараюсь вести себя разумно и не попадать впросак…
— Поверь, в Лондоне люди тоже иногда попадают впросак, — улыбнулся я.
В городе было полно повстанцев. По пути к площади Тумлэнд я видел не менее сотни лучников, упражнявшихся в стрельбе на пустоши Святого Мартина. Солдаты, вооруженные копьями и пиками, бродили по узким улочкам, спрашивая у горожан дорогу на базарную площадь. Все пробоины в городских стенах были заделаны, наверху стояли караульные. Среди повстанцев, возводивших новые каменные заграждения, я заметил Тоби Локвуда и подумал: «Ну что ж, по крайней мере, этот человек не боится тяжелой работы». Возле Тумлэнда я простился с Джозефиной и Эдвардом и в последний раз сжал крохотную ручку Мышки. Глядя им вслед, я думал о том, доведется ли нам увидеться вновь.
