Пэрри всячески избегал называть Эдит Болейн по имени, дабы ни у кого не возникло мысли, что убитая женщина имеет какое-то отношение к леди Елизавете. За исключением враждебного тона, в котором в письме говорилось о восстании, в нем не было ничего, что могло бы насторожить Кетта или его помощников. Я сунул письмо в карман. Ответить было необходимо, но о том, что я помогаю Кетту вершить суды над джентльменами, упоминать, разумеется, не следовало. Что ж, по крайней мере, известие, что леди Елизавете небезразлична моя участь, было приятно.

Заметив, что я закончил читать, Майкл Воувелл бросил на меня любопытный взгляд.

— Ничего интересного, — покачал я головой. — Спасибо, что подождали. Идемте.

Мы миновали Тумлэнд, свернули на Поттергейт-стрит и направились в сторону рыночной площади. В центре, на самых богатых улицах Нориджа, разграбленные дома попадались еще чаще, чем на окраинах. Почти все двери, ведущие во внутренние дворы особняков, были сорваны с петель. Шайки мародеров бродили по городу в поисках новой добычи, однако патрули, посланные Кеттом, пытались положить конец их бесчинствам. Я был рад, что рядом со мной столь надежный провожатый, как Воувелл. Пользуясь случаем, я рассказал ему о своей последней встрече с супругами Рейнольдс и их внуками и спросил, поднимал ли Гэвин руку на свою жену.

— Не думаю, — покачал головой Воувелл. — Конечно, крыл ее муженек на чем свет стоит, но до рукоприкладства дело не доходило. Она ведь такая ветхая, толкни — и рассыплется. А что кисти у миссис Рейнольдс постоянно перевязаны, так это из-за воспаленных суставов. Сей недуг передается у них в семье из поколения в поколение. Сама Джейн начала мучиться от боли в суставах, едва достигнув среднего возраста, и такая же участь постигла Эдит. Возможно, когда близнецы станут старше, эта напасть не минует и их тоже, — добавил он не без злорадства.

— Я слышал, они тоже участвовали в битве.

— Да, братьев Болейн многие видели. Уверен, они сражались лучше, чем эти итальянские петухи, на которых так рассчитывал Нортгемптон. Хорошо еще, что к нам сюда не пригнали немецких и швейцарских ландскнехтов, — заметил Майкл. — Они наводят ужас на всю Европу.

— Вам повезло, что вы остались живы и здоровы.

— Спору нет, повезло. Я собирал по окрестным деревням парней, готовых драться на нашей стороне. Когда привел свой отряд на пустошь, войска Нортгемптона уже обратились в бегство. Нам оставалось лишь преследовать их.

Оказавшись на рыночной площади, я с облегчением убедился, что прилегающие к ней дома целы и невредимы, хотя и почернели от копоти костров, разведенных солдатами Нортгемптона. Если бы не остатки костровищ, на рынке все было как в обычный базарный день: прилавки, заваленные товарами, оживленные голоса торгующихся продавцов и покупателей. Повстанцы получили из лагерной казны достаточно денег для того, чтобы купить ботинки на толстой подошве, шерстяную одежду, теплые шапки и масляные лампы, необходимые долгими осенними вечерами. В трактире меня уже хорошо знали; стоило нам войти в гостиную, хозяин пригласил нас сесть и отправился сообщить миссис Болейн о нашем приходе.

Через несколько минут в комнате появились Изабелла и Чаури; мы встали и поклонились, приветствуя их. Я с удивлением заметил, что на лице Изабеллы, обычно таком приветливом, застыло холодное и непроницаемое выражение. Дэниел Чаури выглядел сердитым и раздраженным, но в то же время настороженным и испуганным. Правую его щеку рассекли две длинные царапины.

Я представил Воувелла, упомянув, что это один из лагерных командиров. Чаури обжег его злобным взглядом.

— Как дела у вашего мужа? — обратился я к Изабелле.

— Неплохо. После последнего сражения и замок, и тюрьма в подвале ратуши переполнены арестантами, сплошь джентльменами. Одного из своих подручных Кетт сделал помощником констебля Фордхилла. Его зовут Роберт Айсод, прежде он был кожевником. Судя по всему, человек этот вполне разумный и достойный. Джон находится в той же камере, что и прежде; он очень рад, что Николас составляет ему компанию. Теперь ему есть с кем поговорить и сыграть в шахматы. — Изабелла улыбнулась и слегка потупилась. — Николас узнал, что один из арестантов, содержавшихся в замке, наш бывший сосед Леонард Вайтерингтон, вчера умер. Он был врагом моего мужа, но все равно это печальная весть. Джентльмены не привыкли к столь тяжелым условиям.

Произнеся это, она кинула на Воувелла гневный взгляд, который, однако, ничуть его не смутил.

— Жаль, что мой бывший хозяин Гэвин Рейнольдс по-прежнему разгуливает на свободе, — с вызовом бросил Воувелл. — Вашему супругу он доводился тестем. Вам наверняка известно, что это законченный негодяй.

— Повстанцы отправляют в тюрьмы своих врагов, но мой муж оказался в тюрьме еще до восстания и не принимал в последних событиях никакого участия, — заявила Изабелла.

— Мы это знаем, — примирительно заметил Майкл.

— Войска Нортгемптона не побеспокоили вас? — повернулся я к миссис Болейн. — Они ведь устроили лагерь совсем рядом, на рыночной площади.

Исподтишка я бросил любопытный взгляд на царапины, темневшие на лице Чаури.

— Всем нам было приказано опустить ставни на окнах, — со вздохом сообщила молодая женщина. — Солдаты нас не трогали, хотя шум всю ночь стоял ужасный и эти огромные костры наводили на меня страх.

— Насколько я понял, никаких новых покушений на жизнь вашего мужа не было?

— Слава богу, нет. Мы тщательно упаковываем все корзинки с провизией. По приказу констебля Фордхилла у дверей камеры Джона неотлучно стоит караульный.

— Вы виделись с Фордхиллом?

— Да, вчера мне удалось поговорить и с ним, и с Айсодом. У меня к ним была просьба, которую они согласились выполнить. Вскоре меня поместят в камеру вместе с мужем. Доверенный человек, которого назначит комендант, будет покупать нам еду на рынке. Я уже дала Фордхиллу деньги для этого. Он принял мое предложение, так как уверен, что за спиной Джона стоит леди Елизавета.

— Очень рад, что вам пошли навстречу, миссис Болейн, — кивнул я. — Тем более сегодня я намереваюсь забрать Николаса из замка. По распоряжению капитана Кетта завтра ему предстоит предстать перед судом.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Изабелла. — Я очень опасалась, что Николаса переведут в прежнюю камеру, переполненную и душную. Дэниел, — она бросила на Чаури предостерегающий взгляд, — сегодня отправится в Бриквелл. Надо привести дом в порядок и подготовиться к сбору урожая, сколь бы скудным он ни был.

— Уверен, вы поступили бы намного разумнее, отправившись со мной, — покраснев, пробормотал Чаури. — Разделять с мужем тюремную камеру для женщины не только опасно, но и неприлично.

— Не сомневаюсь, что вы большой знаток по части приличий, — отчеканила Изабелла. — Скажите, неужели вам не известны случаи, когда жены разделяли с мужьями тюремное заключение? — обратилась она ко мне.

— Такие прецеденты бывали. С согласия властей.

— Что ж, значит, все устроилось наилучшим образом, — кивнула Изабелла.

— Наилучшим образом? — внезапно вышел из себя Чаури. — Вы полагаете, тюрьма, до отказу набитая мужчинами, — это подходящее место для женщины? Вы считаете, покупку провизии можно доверить какому-нибудь прохвосту из числа мятежников? Будьте уверены: если кто-нибудь подойдет к нему на рынке и предложит десять марок, он с радостью согласится сунуть в вашу корзинку отравленную еду! Все бунтовщики — грабители и воры, охочие до чужого добра и чужих денег!

Чаури сделал шаг в сторону Изабеллы.

К моему удивлению, она вздрогнула и отшатнулась.

— Не кипятитесь, приятель, — процедил Воувелл, вставая между ними. — Не надо пугать леди. И будьте любезны воздержаться от оскорблений, когда говорите о моих товарищах.

— Где ты здесь видишь леди? — взревел Чаури. — Хотя она и взяла привычку задирать нос, она такая же простая служанка, как и ты, грязная скотина!

— Заткни пасть, или получишь такую оплеуху, что в голове будет звенеть не меньше недели! — рявкнул Воувелл.