На щеках Локвуда выступили красные пятна. Я резко повернулся и зашагал прочь. Хорошо, что его не поставили командовать людьми, размышлял я на обратном пути. Люди подобного склада всегда окружают себя фаворитами — и выбирают козлов отпущения.

В течение нескольких дней военные учения под руководством капитана Майлса и назначенных им командиров, по большей части отставных солдат, продолжались от зари до зари. Повстанцы занимались армейской наукой с большим рвением, никто не роптал и не жаловался на усталость. Лагерь постоянно сотрясали громовые раскаты — мощные отзвуки учебных пушечных выстрелов.

Вскоре мы узнали тревожные новости. Лагерь в Хингхэме, в пятнадцати милях от Нориджа, был атакован войсками под предводительством сэра Эдмунда Кнайветта из Букингемского замка. Замок этот представлял собой мощную крепость, и повстанцы из Хингхэма, не решившись на ответную атаку, потянулись к нам на Маусхолдский холм. На следующий день, в воскресенье, двадцать восьмого июля, до нас дошла весть, что лагерь в Даунхэме, неподалеку от Кингс-Линна, захвачен сельскими дворянами. Бывшие его обитатели также устремились к нам. Потрясенные своим поражением, люди эти представляли собой печальное зрелище, отнюдь не способствовавшее поднятию боевого духа. Настроение, царившее в лагере, час от часу становилось все более беспокойным. Все понимали, что схватка с правительственной армией неизбежна, хотя многие сомневались в том, что войска эти и впрямь направлены против нас протектором Сомерсетом. Нам предстоит дать отпор всего лишь горстке норфолкских дворян и их приспешников, утверждали они.

На следующий день, в понедельник, под Дубом реформации вновь состоялся суд. Я помогал председателю Уильяму Доути вершить правосудие над несколькими сельскими дворянами и десятком повстанцев, уличенных в присвоении чужого имущества: все они, за исключением одного, были признаны виновными и с позором изгнаны из лагеря. Случаев воровства, надо признать, было совсем немного, тем не менее они произвели на меня гнетущее впечатление. Бывших повстанцев, запятнавших себя кражами, скорее всего, ожидала печальная участь нищих, собирающих милостыню на улицах Нориджа.

Едва заседание закончилось, ко мне подошел гонец и сообщил, что капитан Кетт требует меня к себе. Войдя в церковь Святого Михаила, я заметил, что клерков, склонившихся над бумагами, стало намного меньше. Роберт, по обыкновению, восседал за своим огромным столом, рядом с ним сидел капитан Майлс. Оба встретили меня пронзительными взглядами.

— Мастер Шардлейк, насколько я понимаю, при покойном Генрихе вы служили королеве Екатерине Парр, — произнес Кетт. — Скажите, а вам доводилось встречаться с ее братом Уильямом Парром, ныне маркизом Нортгемптоном?

— Всего один раз.

— Вы можете описать его наружность? — спросил Майлс.

— Худощавый, среднего роста, с заостренными чертами лица, каштановыми волосами и ярко-рыжей бородой. Сейчас ему должно быть под сорок.

Майлс и Кетт обменялись многозначительными взглядами.

— Значит, это и впрямь он, а не кто-то из норфолкских дворян, назвавшийся его именем, — пробормотал Роберт и вновь повернулся ко мне. — На нас идет армия под командованием человека, которого вы описали. Его помощник — молодой лорд Шеффилд, местный дворянин, пользующийся весьма скверной репутацией.

— Что вы можете сказать о способностях Парра как командира? — обратился ко мне Майлс.

— Он вошел в Тайный совет лишь потому, что приходился братом покойной королеве. Глупым его никак не назовешь, но особым умом он тоже не отличается. Вне всякого сомнения, Парр весьма искусен как придворный, но не думаю, что он обладает опытом ведения военных действий.

— Богом клянусь, сейчас им негде отыскать опытных командиров, — повернувшись к Кетту, заметил Майлс. — Вы можете назвать Парра своим другом? — спросил он, буравя меня глазами.

— Разумеется, нет. Как я уже сказал, мы с ним встречались лишь однажды. Я был всецело предан королеве Екатерине, но она умерла.

— Армия Нортгемптона движется в сторону Норфолка. По нашим расчетам, она будет здесь дня через три, — переплетя пальцы, сообщил Кетт. — Надеюсь, нам вновь улыбнется удача. Среди них действительно есть итальянские наемники, однако не более трех сотен на полуторатысячную армию. Даже если итальянские наемники не так трусливы, как швейцарские или германские, мы в состоянии дать им отпор. Наша армия насчитывает пять тысяч человек, прошедших военное обучение, не говоря уже о нориджских бедняках, готовых принять участие в уличных боях. Ваши друзья, Эдвард Браун, Майкл Воувелл и Тоби Локвуд, немало потрудились, чтобы вооружить городских жителей и подготовить их к возможной битве.

— Конечно, без жертв не обойдется, — угрюмо изрек Майлс. — Но я не сомневаюсь в нашей победе. Вместе с армией в Норфолк возвращается множество богатых землевладельцев: сэр Ричард Саутвелл, сэр Томас Пастон и прочие. С ними другие вельможи в сопровождении своих вассалов. Но людей, искушенных в военном деле, среди наших врагов почти нет. — Майлс хрипло рассмеялся. — Я вдоволь нагляделся на аристократов во Франции и в Шотландии и понял: высокое происхождение отнюдь не делает человека отважным воином.

Итак, Саутвелл возвращается, подумал я. Скорее всего, вместе с ним вернутся и его приспешники, такие как Джон Аткинсон. Можно не сомневаться, среди тех, кто вступит в бой с повстанцами, будут и братья Болейн. А вот Фловердью наверняка предпочтет остаться в безопасности: в Лондоне или в любом другом месте, где у него имеется надежное пристанище.

— Есть какие-нибудь известия от леди Марии? — спросил Майлс, повернувшись к Кетту.

— Она по-прежнему в Кеннингхолле. Согласно договору, который мы заключили с Саутвеллом, дочери Генриха доставляют провизию и все необходимое. — Кетт усмехнулся. — Сомневаюсь, что Саутвелл сообщил об этом договоре протектору.

— Возможно, через несколько дней Саутвелл будет мертв, — изрек Майлс. — Так же, как и многие другие.

— Вы с Бараком останетесь в лагере, — распорядился Роберт, глядя на меня.

— Понимаю, что от меня во время сражения пользы будет не много. Но Джек рвется в бой.

— Делайте все, что в ваших силах, дабы поднять боевой дух людей, — обратился Кетт к Майлсу. — Победить может лишь тот, кто верит в свою победу. Если мы разобьем армию, весть об этом облетит страну, как набат.

В тот же день я отправился в Норидж. На городских стенах и у ворот был выставлен караул из повстанцев. Явившись в замок, я застал Николаса и Болейна за игрой в шахматы. Как и все прочие, они были осведомлены о скором прибытии правительственной армии. Николас выглядел намного лучше, чем в прошлый раз: еда, которую присылала Изабелла, явно пошла ему на пользу. Овертон сообщил, что они тщательно осматривают корзинки с провизией, проверяя, не открывал ли их кто-нибудь. Расставшись с ними, я направился к Чаури и Изабелле. На мое предложение покинуть город, где, возможно, вскоре вспыхнет сражение, Изабелла ответила решительным отказом, заявив, что ни за что не оставит мужа. Чаури, разумеется, намеревался быть рядом с нею.

Вечером мы с Бараком пошли прогуляться по лагерю. Нам обоим хотелось отвлечься от мыслей о схватке, предстоявшей совсем скоро: по расчетам Кетта, армия Нортгемптона должна была дойти до Нориджа уже послезавтра утром. За завтраком жители Свордстоуна, по обыкновению, были с нами приветливы и дружелюбны. Нас с Бараком они уже считали своими, а о Николасе здесь предпочитали не упоминать. Джозефина, несмотря на то что Эдвард был рядом с нею, выглядела грустной и встревоженной. Вне всякого сомнения, мысль о грядущем сражении, в котором должен был принять участие ее муж, не давала бедняжке покоя. Мышка охотно пошла ко мне на руки. Саймон, приплясывая вокруг нас, хлопал в ладоши, заставив Джозефину улыбнуться.

— Нынче ты опять с лошадьми? — спросил я у мальчишки.

— А как же иначе, — ответил вместо него Гектор Джонсон. — Лошади ни за что не согласятся обойтись без Саймона.