Багровый от злости, он поднял палку и заковылял ко мне, явно намереваясь огреть своей тростью.

Но хозяин дома Николас Сотертон, догнав старика, вырвал палку у него из рук:

— Богом заклинаю, Гэвин, если этот человек — приспешник Кетта, оставь его в покое! Иначе ты навлечешь на меня новые беды!

Рейнольдс, забрав у него трость, оперся на нее, тяжело дыша и пытаясь испепелить меня ненавидящим взглядом. Однако поведение Сотертона доказало, что ныне я обладаю некоторой силой.

— Побеспокойтесь лучше о себе, мастер Рейнольдс, — процедил я. — Да, я теперь живу в лагере на Маусхолдском холме. Слежу за тем, чтобы во время процессов над дворянами соблюдались все требования законности и правосудия. Кстати, во время одного из таких судов было доказано, что ваши внуки пытались убить человека. Они ударили по голове крестьянского парня, и тот лишился рассудка. Я подтвердил, что вина Джеральда и Барнабаса не вызывает сомнений.

Рейнольдс едва не зарычал, оскалив редкие желтые зубы:

— Ничего, скоро протектор пришлет армию, которая задаст вам жару, свора грязных псов! Тогда вы уже не сможете вредить порядочным людям! Все вы скоро будете болтаться на ветвях этого вашего проклятого дуба! Уж поверьте, я и мои друзья позаботимся о том, чтобы никто из вас не ушел от возмездия! Так что, продажная шкура, дни твои сочтены!

— Возможно, вы правы, — невозмутимо ответил я. — Но не забывайте: сейчас Норидж находится в руках Роберта Кетта. Я вполне могу устроить так, что в этот дом снова нагрянут не слишком желанные гости. Точно так же, как и в ваш собственный особняк. Насколько мне известно, нынешним утром вам удалось избежать неприятностей при помощи кошелька. Но впредь это средство может и не подействовать.

Рейнольдс, казалось, от злости лишился дара речи.

— Сэр, прошу вас, уходите, — залепетал Сотертон, повернувшись ко мне. — Ведь у вас нет ко мне никаких дел, верно?

— Нет, я всего лишь хотел поговорить с миссис Рейнольдс, но выяснилось, что ей нечего мне сообщить. Не вижу причин здесь задерживаться.

Тяжелый топот шагов, долетевший с лестницы, заставил нас всех обернуться. Джеральд и Барнабас Болейны ворвались в комнату и остановились посередине, злобно озираясь. На обоих братьях были грубые кожаные куртки без рукавов, оставлявшие открытыми мощные мускулистые руки. Оба сжимали в руках ножи. Лица у них были чумазые, соломенно-желтые волосы и клочковатые юношеские бороды пожелтели от пыли. Шрам Барнабаса, казалось, потемнел и распух.

Сотертон испуганно закрыл глаза. Гэвин Рейнольдс поджал губы. Жена его сочла за благо удалиться в темный угол. Я инстинктивно последовал ее примеру.

— Что еще за черт, дедуля? — процедил Джеральд, глядя на Рейнольдса. — Этот негодяй-управляющий приперся к нам и велел убираться прочь! Зачем? На чердаке мы были в безопасности. Они не нашли нас даже тогда, когда перевернули весь дом в поисках Леонарда Сотертона!

— После того, что произошло, у мастера Николаса Сотертона изрядно сдали нервы, — не без язвительности изрек Рейнольдс.

— Ты трусливая баба, вот ты кто! — завопил Джеральд, повернувшись к хозяину. — Если ты нарушишь свое обещание и прогонишь нас, мы перевернем твой поганый дом вверх дном.

— В этом можешь не сомневаться! — подхватил Барнабас. — Вижу, у тебя осталось слишком много целых ваз. Да и в кухне, говорят, припрятано венецианское стекло.

Тут он увидел меня, и язык у него прилип к гортани.

Подняв ножи, близнецы разом бросились ко мне.

— Опять ты! — заорал Джеральд. — Вижу, ты взялся отравлять нам жизнь! Таскался за нами еще в Лондоне, мешок с дерьмом! — Он повернулся к деду. — Как чертов горбун пронюхал, что мы здесь?

— Он этого не знал. И не узнал бы, если бы вы сидели тихо, а не топотали по лестнице как стадо баранов.

— Он пришел один? — вполголоса спросил Джерри.

— Его однорукий приятель шатается во дворе. Этот нахальный пес явился, чтобы поговорить с вашей бабкой. Видно, не оставляет попыток обелить этого подлого убийцу, вашего отца.

— Значит, если мы его прикончим, ни одна живая душа об этом не узнает, — проговорил Джеральд, и по губам его скользнула жуткая улыбка. — Сначала прирежем второго урода, а потом уж хорошенько выпотрошим горбуна.

— Отличная идея! — подхватил Барнабас. — Нам здорово повезло, что ты сам к нам явился, горбатый осел! Мастер Сотертон, пожалуй, мы разделаем его у вас на кухне, там легче будет убрать кровь. Через полчаса дело будет сделано.

— А может, и через час, — заметил Джеральд со спокойной задумчивостью, от которой меня пробрала дрожь. — Для начала отрежем ему нос, затем пальцы, один за другим. А потом уж займемся хреном и яйцами, если только они у него вообще имеются.

— Глаза чур я выкалываю, — заявил Барнабас.

— Нет, нет, нет! — в ужасе возопила Джейн Рейнольдс и закрыла лицо руками.

— Чего это ты так расстроилась, бабуленька? — с издевательской ласковостью в голосе осведомился Джеральд. — Почему ты не хочешь, чтобы твои внучата немного позабавились, прирезав старого вонючего горбуна?

Я неотрывно смотрел на лезвие его ножа, поблескивавшего в свете свечей.

Джейн медленно опустилась на колени, по-прежнему закрывая лицо руками, но муж и внуки уже более не обращали на нее внимания. Николас Сотертон сделал шаг вперед.

— Нет! Я не позволю вам убить его в моем доме! — заявил он с неожиданной властностью в голосе. — В лагере заметят исчезновение законника и явятся сюда искать его!

— В этом можете не сомневаться, — выдавил из себя я, стараясь придать голосу уверенность. — Сегодня днем я сообщил одному из командиров повстанцев, что собираюсь нанести визит мастеру Рейнольдсу. — В действительности я никому ничего не говорил, но близнецы не могли об этом знать. — А служанка в доме вашего деда направила меня сюда.

Разумеется, Джеральд и Барнабас так жаждали моей крови, что были глухи к соображениям здравого смысла. Однако дед их резким движением палки выбил нож из руки Джерри. Никто другой не решился бы так поступить, отметил я про себя.

— Мальчики, горбун прав, — произнес Гэвин не без сожаления в голосе.

— У нас все равно нет выбора, — обиженно протянул Барнабас. — Если мы его отпустим, он расскажет мятежникам, где мы скрываемся.

— Пусть рассказывает. Вы же не будете сидеть здесь и ждать, когда эти скоты явятся за вами. Вам давно уже следовало унести отсюда ноги.

— Можете спрятаться в одной из моих повозок с шерстью, — предложил Сотертон. — Возница скажет караульным у ворот, что везет шерсть в Ваймондхем, тамошним ткачам.

— Поздновато уже для поездки в Ваймондхем, — заметил Джеральд, глядя в окно, за которым сгущались сумерки.

— Возница объяснит, что выехать пораньше ему помешали беспорядки в городе. Уверен, его выпустят. Бунтовщики заинтересованы в том, чтобы в Норфолке продолжалась нормальная торговля.

— Хватит уже попусту тратить время! — подал голос Рейнольдс. — Вы хотели сражаться с этими свиньями — у вас еще будет такая возможность, когда сюда явится армия. А теперь выбирайтесь из Нориджа, ищите лошадей и скачите в Лондон! И прошу тебя, Барнабас, натри свой шрам сажей, иначе он тебя выдаст.

— Черт вас всех побери! — заорал Джеральд, окончательно выйдя из себя. — Я не могу оставить горбуна в живых! Я давно мечтаю выпустить ему кишки!

— Уверен, ты еще исполнишь эту мечту. Но не сейчас.

— Идемте, я отведу вас на задний двор, — предложил Сотертон.

Оба молодчика неохотно поплелись за ним. В дверях Барнабас повернулся и обжег меня взглядом:

— Мы еще до тебя доберемся, так и знай.

— Может, расскажете мне, где ваш приятель Джон Аткинсон? — негромко спросил я. — Это ведь он помог вам убить Уолтера, ученика слесаря?

Во взглядах, которыми обменялись близнецы, светилось искреннее недоумение.

— Горбун, похоже, совсем спятил от страха, — пробормотал Джеральд.

— Хватит болтать! — нетерпеливо прикрикнул на внуков дед. — Убирайтесь! Живо!

Близнецы, сопровождаемые Рейнольдсом и Сотертоном, покорно вышли из дома. С заднего двора долетели возбужденные голоса, затем послышались скрип колес и грохот тяжелой повозки. Вспомнив полыхающие ненавистью взгляды, которыми братья сопроводили свое обещание добраться до меня, я невольно вздрогнул и сглотнул подступивший к горлу ком.