И действительно, через несколько минут я увидел, что он, подойдя к братьям, вступил с ними в разговор. Роберт Кетт и Тоби спешились и вместе с Уильямом направились к нам. Когда они приблизились, я заметил, что Уильям намного старше брата. Скорее всего, ему уже перевалило за шестьдесят. Его квадратное, с крупными чертами лицо дышало суровостью.

— Уговорите его отпустить вас, — шепнул Барак.

— Воувелл только что сказал, что в Норидже вы услышали один важный разговор, однако ничего не сообщили о нем властям, — обратился ко мне Уильям. — Это так?

— Да. Один из участников этого разговора и его жена — мои друзья.

— Эта женщина прежде работала у мастера Шардлейка служанкой. Вряд ли ее можно отнести к числу его друзей, — вставил Тоби. — Но надо отдать Шардлейку должное: приехав сюда, он постарался отыскать Джозефину и дал ей денег, — добавил он неохотно.

— Так или иначе, Шардлейк никому ничего не сообщил о разговоре, который случайно подслушал, — задумчиво произнес Уильям. — А ведь поступи этот человек иначе, и восстание подавили бы в зародыше. — Он повернулся к брату. — Если мы хотим выполнить свои намерения, нам не обойтись без адвокатов и нотариусов.

— Я отправлю его в Ганвил-Мэнор, — кивнул Роберт. — Однорукого можно отпустить, он всего лишь слуга и может быть нам полезен. Хотя, конечно, за ним нужен глаз да глаз. А долговязого парня и мальчишек Фловердью — под замок. Оба щенка станут ценными заложниками.

— Прошу вас, мастер Кетт, позвольте Николасу остаться со мной! — взмолился я.

Кетт бросил вопросительный взгляд на Тоби. Тот покачал головой:

— Нет, он наш враг. Под замок его.

— Забирайте их! — распорядился Уильям.

Несколько пар сильных рук схватили Николаса и мальчиков. Я думал, что Овертон будет сопротивляться, но он безропотно позволил себя увести. Уильям обратился к Бараку:

— Ступай в бывший монастырь, спроси капитана Этли. Отныне ты поступаешь под его начало.

На улице появился еще один отряд, сопровождаемый приветственными криками. Повстанцы были вооружены чем попало — от кос и вил до арбалетов; тем не менее им удалось раздобыть где-то пушку, которую они везли на тележке. Впереди шел пожилой священник со старинным знаменем, на котором был изображен лик Христа.

— Жители еще одной деревни, — заметил Уильям. — Пожалуй, направлю их в монастырь. Пусть отдохнут там до вечера.

— Да, надо, чтобы жители каждой деревни непременно имели приходское знамя и устанавливали его на видном месте, — кивнул Роберт. — Иначе начнется путаница. В толпе люди могут потерять своих земляков.

— Увидимся вечером. Не сомневайтесь, я сумею к вам проникнуть, — пообещал Барак и, повернувшись, направился в сторону полуразрушенного монастыря.

Охваченный внезапным чувством одиночества, я вспомнил о Джоне Болейне, запертом в своей камере. Какая участь ожидает его теперь? Что будет с Изабеллой, Скамблером, Эдвардом и Джозефиной?

— Идемте с нами, — отрывисто бросил Роберт Кетт.

Руки мне наконец развязали. Вместе с братьями Кетт и несколькими повстанцами мы, миновав монастырь, двинулись вдоль берега реки. Люди, которые встречались нам по пути, громко приветствовали Роберта и Уильяма; кое-кто при этом тряс в воздухе оружием. Ни малейшего шанса убежать у меня не было. Какой-то седовласый и седобородый старик в самодельной белой мантии, стоя на полуразрушенной монастырской стене, размахивал Библией и что-то громогласно вещал, обращаясь к толпе слушателей.

— Верьте мне, все мы принадлежим к числу избранных! — долетел до меня его голос. — Близится эра святых, о которых говорится в Апокалипсисе. Эра, предшествующая второму пришествию Христа!

— Старый Гриббин опять взялся за свои проповеди, — сухо заметил Уильям.

— Нам нужно удобно разместить всех, кто прибыл сегодня, — проронил Роберт, погруженный в свои мысли.

— Несколько отрядов нашли место для лагеря в городе, — заметил Уильям. — Но завтра нас будет еще больше. Все дома, где есть свободные комнаты, на учете у Майлса. Однако все равно Ваймондхем вряд ли сможет вместить такую пропасть народу. Полагаю, нам пора двигаться. Тем более что погода этому благоприятствует.

— А еды на всех хватит?

— Надеюсь, — улыбнулся Уильям. — Многие привезли с собой запасы провизии и пива. Знаменитый норфолкский здравый смысл заставляет людей быть предусмотрительными.

Пройдя где-то с милю, мы оказались около двухэтажного красно-кирпичного дома, окруженного небольшим уютным садиком. В холле толпилось множество людей, что-то горячо обсуждавших. Какой-то молодой человек, бросившись к Роберту Кетту, заключил его в объятия:

— Слава богу, отец, ты цел и невредим! А Фловердью, где он?

— Этой продувной бестии удалось бежать! Но мы сломали все изгороди вокруг его пастбищ и захватили в плен двух его сыновей. Богом клянусь, Лойе, такого множества людей, как сегодня, Ваймондхем еще не видывал.

— Это уж точно. Из Кембриджа и Даунхэма доходят самые радостные вести! Там простые люди тоже собираются в отряды и ломают изгороди.

Лицо Кетта, дотоле непроницаемое, впервые просияло.

— Вот это новость! — воскликнул он. — Поистине, нам помогает сам Господь!

К нему приблизилась миловидная женщина, из-под чепца которой выбивались седые прядки. За руку она вела девочку лет шести. Роберт поочередно обнял их:

— Элис, дорогая! Привет, маленькая Маргарет!

— Дедушка! — Девочка буквально подпрыгивала от возбуждения. — Ты поймал злого дядю?

— Нет, он удрал! Но мы хорошенько его напугали!

— Роберт, — сказала женщина, — если завтра ты двинешься в поход, я пойду с тобой. Не пытайся меня отговорить, я все решила. Лойе и другие парни пусть заправляют делами в Ваймондхеме, а мое место рядом с тобой.

— Думаю, женщины должны оставаться дома, — покачал головой Уильям.

Роберт обнял жену за плечи и ласково произнес:

— Посмотрим, дорогая. Погоди немного, мне надо срочно поговорить вот с этим человеком, — указал он на меня.

«Интересно, куда повстанцы намерены двигаться?» — подумал я.

Жена и сын Кетта поглядывали на меня с откровенным любопытством.

— Скоро прибудут Майлс и все остальные, так что времени у нас немного, — сказал Роберт. — Уильям, вернись на дорогу, посмотри, что там происходит.

Старший брат кивнул и вышел из дома. Роберт, распахнув дверь одной из комнат, сделал мне знак войти. Судя по обстановке, то был кабинет делового человека: письменный стол завален бумагами, на полках множество конторских книг. Я вспомнил, что Кетт отнюдь не беден. Впрочем, на общественной лестнице он занимал куда более низкую ступень, чем Фловердью. Или даже я. Опустившись в кресло, хозяин предложил мне сесть, налил нам обоим пива из кожаной фляги и зажег свечу — день клонился к вечеру, и в комнате было сумрачно. Покончив со всем этим, Кетт вперил в меня пристальный взгляд.

— Откровенно говоря, вид у вас понурый, — изрек он после минутного молчания.

— Такой длительный пеший переход дался мне нелегко. Спина доставляет мне множество неприятностей. Скажите, где мы сейчас?

— У меня дома, в Ганвил-Мэноре. Ночь вы проведете здесь. — Помолчав, он спросил: — Это ведь вы свалились с эшафота в Норидже? К нам сюда дошли слухи об этом.

— Джон Болейн — мой клиент, — ответил я. — Мы подали прошение о помиловании, и казнь его являлась нарушением закона. Я сделал все, чтобы ее предотвратить.

— А вот здешних родственников Болейна ни капли не заботила его участь, — усмехнулся Кетт. — Такие уж они, норфолкские джентльмены, — на все, кроме собственной выгоды, им наплевать. Но вы-то зачем ввязались в эту историю, мастер Шардлейк?

— Я получил от леди Елизаветы приказ заняться расследованием. К Фловердью я приехал именно в связи с этим делом. Несколько дней назад он без всяких законных оснований выселил из дома Изабеллу, жену Болейна. Я приехал, чтобы восстановить справедливость.

— Значит, Фловердью не входит в число ваших друзей?