— Шень, — произнес я, наконец. — Китайские духи. Демоны. Способны менять форму.

— Господи, Дрезден! Да вы меня едва не угробили!

— Не говорите ерунду. С вами все в порядке.

Томас нахмурился.

— Могли бы хоть предупредить!

— Я и предупредил, — огрызнулся я. — Я сказал вам у Мака, что подброшу вас до дому, только надо заехать по дороге по одному делу.

Томас нахмурился еще сильнее.

— По делу означает заправить бак бензином, там, или забежать в маркет за пакетом молока, или еще чего такого. Это не означает спасаться бегством от летающей розовой гориллы-пиромана, которая швыряется в тебя зажигательным дерьмом.

— В следующий раз захватите с собой пушку.

Он испепелил меня взглядом.

— Куда мы теперь?

— В аэропорт.

— Зачем?

Я махнул рукой в направлении заднего сидения.

— Вернуть моему клиенту похищенную собственность. Он хочет как можно скорее вернуться с ней в Тибет.

— Вы ничего не забыли еще мне сказать? Какие-нибудь там вомбаты-ниндзя или еще чего?

— Я хотел, чтобы вы увидели, на что это похоже.

— О чем это вы?

— Ну же, Томас. Вы ведь ни за что не пришли бы к Маку просто посидеть, поболтать. Вы богаты, у вас связи, вы, в конце концов, вампир, мать вашу. Уж как-нибудь вы добрались бы домой и без моей помощи. Взяли бы такси, или лимузин бы вызвали, или какую-нибудь девицу охмурили бы: вам это раз плюнуть.

Хмурое выражение лица у Томаса разом исчезло, сменившись лишенной выражения маской.

— Да? И правда, кой черт я здесь делаю?

Я пожал плечами.

— Ну, вряд ли вы здесь затем, чтобы высечь меня. Я так думаю, вы хотели поговорить.

— Какова сила мысли! Шерлок Холмс отдыхает!

— Так вы издеваться будете или говорить все-таки?

— Угу, — кивнул Томас. — Мне нужна помощь.

Я фыркнул.

— Помощь? Блин, вы что, забыли, что формально мы в состоянии войны, а? Чародеи против вампиров, счет ничейный. Колокол.

— Ну, если вам нравится, можете сделать вид, будто я выбрал особо изощренную тактику проникновения во вражеский стан, — ухмыльнулся Томас.

— Так-то уже лучше, — согласился я. — А то, понимаете, обидно: я, можно сказать, развязал войну, а вы не желаете помогать мне по части поддержания враждебности.

Он расплылся в улыбке.

— Готов поспорить, вы все гадаете, на чьей я стороне.

— Вот уж нет, — фыркнул я. — Вы на своей собственной.

Улыбка сделалась еще шире. Улыбка у Томаса из разряда тех, ослепительно-белозубых, от которых трусики у девиц испаряются сами собой.

— Несомненно. Но я ведь оказал вам кое-какие услуги за последнюю пару лет, не так ли?

Я нахмурился. Правда ведь, он помог мне несколько раз, хотя я и не знал, почему.

— Угу. И что?

— Что? Теперь моя очередь. Я помогал вам. Теперь я жду платы.

— Ага. И чего вы от меня хотите?

— Мне хотелось бы, чтобы вы занялись делом одного моего знакомого. Ему нужна ваша помощь.

— Ну… со временем у меня сейчас хреновато, — замялся я. — Надо же и на жизнь зарабатывать.

Томас стряхнул с тыльной стороны ладони в окно кусок обезьяньего напалма.

— Вы называете это жизнью?

— Вообще-то работа обычно составляет заметную часть жизни. Может, вам доводилось слышать о такой штуке… называется работа? Тогда смотрите: вот что бывает, когда вам то и дело приходится биться лбом о разные стены до тех пор, пока вам не заплатят… и то меньше, чем полагалось бы. Вроде как в этих японских телевизионных играх, только славы никакой.

— Плебей. Я же не прошу вас поработать за так. Он оплатит все как положено.

— Ха! — просветлел я. — И с чем ему нужно помочь?

Томас нахмурился.

— Ему кажется, кто-то пытается его убить. И мне кажется, он прав.

— Почему?

— В его окружении уже случилось две подозрительных смерти.

— А именно?

— Два дня назад он послал водителя, девушку по имени Стейси Уиллис, положить в машину сумку с клюшками для гольфа: хотел пройти несколько лунок до ленча. Уиллис открыла багажник, и ее искусал до смерти рой пчел, каким-то образом поселившийся в лимузине за то время, что ей потребовалось, чтобы пройти от машины до дома и обратно.

Я кивнул.

— Угу. Тут не поспоришь. Зловеще подозрительно.

— На следующее утро его личный ассистент, молодая женщина по имени Шейла Барк попала под потерявшую управления машину. Мгновенная смерть на месте.

Я прикусил губу.

— Ну, на слух в этом ничего особенно странного.

— Дело в том, что она в это время каталась на водных лыжах.

Я зажмурился.

— Тогда какого черта там делала машина?

— Ехала по мосту над водоемом. Пробила ограждения и упала прямо на нее.

— Угу, — повторил я. — Есть соображения, кто за этим стоит?

— Никаких, — вздохнул Томас. — Думаете, это энтропийное проклятие?

— Если так, то очень уж неуклюжее. Зато сильное как черт-те что. Экие мелодраматические смерти вышли… — я еще раз оглянулся проверить, как там щенки. Они сбились в пыльную кучу-малу и дрыхли. Колчеухий щен дрых на самом верху. Он сонно открыл глаза, предостерегающе рыкнул на меня и снова уснул.

Томас тоже оглянулся на ящик.

— Славные какие пушистики. Откуда они такие?

— Сторожевые псы какого-то монастыря в Гималаях. Кто-то стырил их там и привез сюда. Двое монахов наняли меня, чтобы я вернул их обратно.

— Что, неужели у них там, в Тибете собак не хватает?

Я пожал плечами.

— Они полагают, что в крови этих собак сохранились гены фу.

— Фу… это, кажется, что-то вроде эпилепсии?

Я фыркнул и, высунув руку в окно, опустил ее ладонью вниз.

— Монахи считают, что они ведут род от божественной собаки-духа. Небесного духа-хранителя. Собаки фу. Они считают, что потомство их собак уникально.

— А это так и есть?

— Откуда мне, черт возьми, знать? Я всего лишь исполнитель. Парень на побегушках.

— Ну и еще, в некотором роде, чародей.

— Мир велик, — вздохнул я. — Невозможно знать все.

Некоторое время Томас молчал под шуршание шин и взрыкивание раздолбанного мотора.

— Э… вас не обидит, если я спрошу, что случилось с вашей машиной?

Я огляделся по сторонам. Признаться, интерьер моего Жучка и впрямь несколько отличался от стандартного «Фольксвагена». Обшивка сидений исчезла. Собственно, и подкладка их — тоже. Это же относилось к коврикам на полу и тем частям торпедо, что были сделаны из дерева. Ну, там оставалось, конечно, немного пластика — винила там, или полиуретана, — и все металлические детали тоже никуда не делись, но все остальное безжалостно ободрали, не оставив и клочка.

Конечно, я в меру сил подремонтировал кое-что с помощью нескольких саморезов, проволоки, дешевых ковриков из супермаркета и нескольких катушек изоленты. Это придало моей машинке этакий постмодернистский дух; я хочу сказать, теперь она смотрелась как произведение художника-авангардиста, выполненное им из обломков, оставшихся после обмена ядерными ударами.

С другой стороны, теперь внутри моего Жучка очень чисто. Черт, я же говорю, что мой стакан наполовину полон.

— Плесенные демоны, — сказал я.

— Вашу машину слопали плесенные демоны?

— Типа того. Их вызвали из гнили, что наверняка водилась у меня в салоне, и они использовали всю органику, что смогли найти здесь, для создания своих тел.

— Так это вы их вызвали?

— Блин, нет, конечно. Подарочек от одного грубияна, с которым я имел дело несколько месяцев назад.

— А я не слышал, чтобы у вас были громкие дела этим летом.

— Жизнь-то не останавливается, приятель. И моя жизнь не вся состоит из сражений с полубогами и воюющими потусторонними народами, из отгадок разных там тайн прежде, чем они меня успеют укокошить.

Томас выгнул бровь.

— Ну да, она состоит еще из плесенных демонов и зажигательных обезьяньих какашек?

— Что я могу сказать? Раз уж слово «магия» кончается на "и я", приходится и мне этим заниматься.