— Так вы говорите, слуга, — сказал я. — Не нравится мне это слово. Я предлагаю вам оценить положение вещей, и выбрать другой термин. Моя королева. И вы будете бережно обращаться с этой девушкой, или доставьте мне удовольствие, и я сделаю так, что вы пожалете об этом.

Мэб немного улыбнулась, в основном глазами. Она посмотрела на меня почти с восторгом, вздохнула и сказала:

— Наконец-то рыцарь, который стоит свеч. — Она опустила пистолет и спокойно вернула его мне.

Я взял его.

— У тебя есть еще вопросы? — спросила она.

Я нахмурился, размышляя:

— Вообще-то, да. Кто-то позвонил Томасу и велел ему быть готовым на лодке, когда я только вернулся в город. Вы что-нибудь знаете об этом?

— Конечно же, это устроила я, — ответила Мэб, её голос зазвучал в точности как голос Молли. — Оказала любезность Древнему, незадолго до начала вечеринки в твою честь.

Я вздрогнул. Голос Молли, который исходил от этого бесчеловечно холодного лица… это просто неправильно.

— Лилия, — сказал я. — Она провела рукой над моей грудью, как если бы с помощью этого могла обнаружить влияние врага.

Мэб плотно сжала губы:

— Да?

— Она действительно могла это сделать?

— Конечно же нет, — сказала Мэб. — Если бы это было так просто, враг не представлял бы угрозы. Даже Привратник, с его средоточием силы, не может быть абсолютно уверен.

— Тогда почему же она думала, что это сработает? — спросил я. И сам ответил на свой вопрос:

— Потому, что Мэйв заставила её поверить, что это возможно. Мэйв должна была всего лишь соврать, и, возможно, пожертвовать парой своих пешек, чтобы всё казалось реальным. А затем Лилия просто поводила бы руками над ней, что «доказало» бы, что Мэйв вне всяких подозрений. Лили была недостаточно опытной, чтобы что-то заподозрить. После этого Лилия купилась бы на всё, что Мэйв рассказывала.

— Очевидно, — сказала Мэб слегка ехидным голосом. — А есть ли у тебя вопросы, на которые ты не можешь ответить сам?

Я сжал и расслабил челюсть несколько раз. И спросил:

— Это было тяжело? Сегодня вечером?

— Тяжело? — переспросила Мэб.

— Она ведь была вашей дочерью.

Мэб замолчала и замерла. Она оглядела землю вокруг нас, немного походила взад и вперёд, медленно, нахмурившись, как будто пытаясь вспомнить слова песни из своего детства.

В конце концов, она снова замерла и закрыла глаза.

— Даже сегодня, когда всё катилось чёрту под хвост, вы не могли причинить ей боль, — сказал я.

Мэб открыла глаза и посмотрела вниз через проём в деревьях на безбрежные воды озера Мичиган.

— Несколько лет назад вы очень разозлились. Настолько, что когда вы говорили, это вызывало кровотечение из ушей у смертных. Вот в чём была причина. Вы выяснили, что враг захватил Мэйв. И это причиняло боль. Знать, что враг добрался до неё.

— Это был нож. — ответила Мэб.

— Нож?

— Атаме Морганы, — уточнила Мэб нейтральным голосом — но её взгляд блуждал где-то далеко. — Тот, который ей вручила Красная Коллегия на маскараде Бьянки. Вот как была заражена Леанансидхе — а потом твоя крестная распространила заразу на Мэйв, до того, как я смогла должным образом определить, с чем имею дело.

— Ох, — только и ответил я. Я тоже был на той вечеринке.

Мэб резко повернулась ко мне:

— Я бы хотела упокоить павших Леди на острове, если ты не возражаешь.

— Я не возражаю, — ответил я. — Но осведомитесь и у Хранителя.

— Так и сделаю. А теперь прошу меня извинить. — Она повернулась ко мне спиной и начала удаляться.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — сказал я ей вслед.

Она остановилась, прямая как струна.

— Было ли вам больно убивать Мэйв?

Мэб так и не обернулась. Когда она заговорила, в её голосе появилось нечто, что я никогда не слышал до этого и не слышал никогда после — неуверенность. Уязвимость.

— Когда-то и я была смертной, — сказала она очень тихо.

И пошла дальше к телу своей дочери, пока я сердито… грустно… задумчиво смотрел ей вслед.

Остаток ночи на удивление прошёл безо всяких убийств. Я сел, прислонившись спиной к наружной стене домика, чтобы присмотреть за моими «гостями» внизу, но стоило мне несколько раз моргнуть, как мои глаза намертво закрылись и не открывались, пока я не услышал щебет птицы вдали.

Кто-то поднимался на холм, хрустя камешками под ногами. Я открыл глаза и увидел Крингла. Его красный плащ и сверкающая кольчуга были покрыты чёрной сукровицей, кусок рукояти его меча попросту отсутствовал, будто его кто-то откусил, а его рот был искривлён в широкой, довольной улыбке.

— Дрезден, — сказал он спокойно.

— Крингл.

— Длинная выдалась ночка?

— Скорее денёк, — сказал я. Кто-то ночью укрыл меня старым шерстяным одеялом из военных запасов, которое лежало в пластиковом контейнере в домике. Я посмотрел на Крингла. — Повеселился?

Низкий, тёплый гул смеха вскипел в его груди:

— Весьма. Если я не принимаю участия в хорошей битве каждые несколько лет, то жизнь теряет свой вкус.

— Даже если битва разразится в Хэллоуин? — спросил я.

Он взглянул на меня, и его улыбка стала более широкой и плутоватой.

— Особенно в Хеллоуин, — согласился он. — Как нога?

Я хмыкнул и проверил. Повязка Баттерса никуда не делась, несмотря на все события этой безумной ночи. Постоянная жгучая боль ушла, и я снял повязку, чтобы удостовериться, что крошечная рана на моей ноге наконец затянулась.

— Похоже, жить буду.

— Шип боярышника, — сказал Крингл. — Отвратная штука. Этот шип горячо жжёт и не делает различий между Зимними и Летними.

Он посерьёзнел:

— У меня для тебя сообщение.

— Сообщение? — спросил я.

— Мэб забрала новых Леди с собой, — сообщил он. — Она велела передать тебе, что новую Зимнюю Леди живой и невредимой вернут в её квартиру через несколько дней, после небольшого и вежливого инструктажа. Мэб в прекрасных отношениях со свартальвами, так что не видит никаких проблем в новой… роли твоей ученицы.

— Это… хорошо, наверное, — сказал я.

— Это хорошо, — подтвердил Крингл. — Дрезден… это дело Королев. Я советую тебе не пытаться влезать во всё это.

— Я уже в это влез, — ответил я.

Крингл выпрямился, а его свирепая улыбка стала удовлетворённой:

— Да ну? Любишь жить бок о бок с опасностью, не так ли? — Он наклонился чуть ближе и понизил голос:

— Не позволяй ей превратить тебя в слугу и никогда не задевай её гордость, чародей. Я не знаю точно, что между вами произошло, но подозреваю, что если бы это кто-нибудь увидел, то она бы обратила тебя в пыль. Я такое уже видел. Её гордыня невероятна. Она ни перед кем не преклонит колена.

— Не прогнётся, — сказал я. — Что ж. Я смогу уважать её за это.

— Возможно, сможешь, — согласился Крингл. Он кивнул мне и повернулся, чтобы уйти.

— Эй, — окликнул я его.

Он любезно обернулся.

— Вся эта эпопея с Зимним Рыцарем, — сказал я. — Она сделала меня сильнее.

— Верно, — ответил он.

— Но не настолько сильным, — продолжил я. — Ты мог бы уделать меня той ночью.

— О? — улыбка Крингла исчезла — но ещё светилась в его глазах.

— И я несколько раз видел, как двигаются гоблины, — произнёс я. — Эрлкинг мог бы уклониться от того выстрела.

— Серьёзно?

— Вы хотели, чтобы я возглавил Дикую Охоту.

— Никто не может получить что-то подобное Дикой Охоте даром, Дрезден, — ответил мне Крингл. — Ты можешь только взять это силой.

— Серьёзно? — сказал я так холодно, как мог.

Это вызвало у Крингла ещё один смешок:

— У тебя есть и мужество, и воля, смертный. Их надо было проявить, или Охота тебя никогда не приняла бы.

— Может, мне просто надирать тебе задницу каждый раз, когда мне этого захочется? — проворчал я.

— Ты можешь попробовать, — беззлобно ответил Крингл. Он взглянул на светлеющее небо и удовлетворённо вздохнул. — Это был Хэллоуин, Дрезден. Ты на время надел маску. Вот и всё.