— Ты бросишь курить, — сказал Оскар. — И начнешь заменять свой матерный лексикон приличными выражениями.

— Слышал?.. — обратилась к Густаву Мирослава. — Какая жизнь меня ожидает!

— И никакой войны. Воин девятого дольмена будет похоронен на этой частоте.

— Слышал, Густав? Он хочет, чтобы с его дрянным характером справилась домашняя курица в кухонном переднике. Даже скалку взять в руки не разрешит.

— Скалку можно.

— Какой ужас… — произнесла графиня, осматривая пейзаж. — Население планеты наконец отравилось витаминами «Интермеда». — На горизонте возвышалась гора, похожая на муравейник. На горе сидели промокшие до нитки гуманоиды с Ниночкиными глазами и чего-то ждали. Может быть, летающую тарелку, которая испугалась нелетной погоды. А может, давали человечеству шанс убраться с планеты, прежде чем основать здесь колонию. — Помнишь, как Жорж учил нас в начале событий? Если не хочешь потерять контроль над объектом, смотри на него, не моргая, пока глаза не высохнут. У Автора высохли глаза смотреть на то, что он сочинил.

— Скорее иссякла фантазия.

— Ни скажи… Вся Его фантазия сейчас не на шутку мобилизована для того, чтобы расправиться с нами, а мы еще дергаемся, делаем вид, что живем. Знаешь… мне кажется, Автор ждет от нас тотального суицида. Мир, который Он сочинил, из последних сил старается сдохнуть, но ежиной отравы на всех не хватает.

— Мирка…

— Нет уж, теперь моя очередь выдвигать условия, твоя — слушать.

Вереница машин, груженных хламом, потянулась навстречу. Люди везли шкафы и диваны. Торопились продать свой скарб в другие романы, новым Авторам, которые только обставляют интерьеры будущих сцен. Все решили, что именно их старье будет задействовано в сюжетной линии. В город ехала одна машина с антенной на крыше.

— Густав! — обратилась к слуге графиня. — Ты хотел спросить Оскара кое о чем… Он не дорубает, где двигатель, — пояснила она, после недолгой паузы. — Открыл передний багажник — пусто. Открыл задний — пара книжек и пустой мешок. Я обещала, что ты ему объяснишь.

— Густав! Устройство, которое стоит на крыше, если ты заметил, работает на оружейном кристалле, — объяснил Оскар. — Его энергии хватает не только для кручения колес, но и для маскировки. Так что не стесняйся пользоваться красной кнопкой, когда уходишь от погони. А педаль, которую зачем-то прикрыли коробкой, позволит левитировать, если вдруг сорвешься с обрыва. Мирка… я убил Ангела, — признался он. — Только теперь начинаю понимать: я ведь сбил его с частоты. Назад ему не вернуться.

— Ты всю жизнь мечтал это сделать.

— Помнишь, я говорил, что роман написан про нас? Ничего подобного. Его писали друзья Эккура. Для больного Ангела, который не смог ужиться «на небесах». А я… мало того, что испортил сюжет, еще и убил его.

Мраморный столб торчал из развалин вестибюля, похожий на сломанный зуб. У колонны стояла Марина Анатольевна. Заметив Оскара, она спряталась под зонтиком и не высунулась из укрытия, пока тот не отошел от машины.

— Возьми… — женщина сунула сверток в окно. — Теплые носки для него, бритва, мыло, еще кое-какие мелочи и главное справка. Смотри, не потеряй ее!

— Что за справка?

— О том, что он идиот. С ней в полиции бить не будут. Пусть держит ее при себе. А денег ему не давай. Что не отнимут — то потеряет. Справку береги — вот главный ему оберег.

— Интересно, куда меня Оська пошлет с твоими дарами?

— Что ты! — замахала руками Марина. — Это все для Эккура. Оське твоему оберегов не нужно. От него самого нужны обереги. Передай Эккуру вещи, присмотри за ним там. Скажи, что мы всегда его помним. Скажи, что мы любим его.

— А Оське… ничего не сказать?

— С этим делай, что хочешь, только себя береги! — наказала Марина. — Погляди, до чего Натана довел! А какой славный был дядька. А какие лекции нам читал… — женщина указала на фигуру грустного профессора, укрывшегося от дождя под навесом.

— Натан Валерьянович?.. — Мира вышла из машины.

— Обожди! Пусть поговорит со своим любимцем. Пусть вложит ему ума. Мы знаем, что ключ дольмена никому не завещан. Мы знаем: там, куда вы идете, ключ ни к чему.

— Что еще «мы» знаем?

— Он должен отдать ключ.

— Не думаю, что Оська вам должен.

— Не нам. Учителю, который воспитал из него человека.

Оскар устроился рядом с профессором.

— Не делай этого, — попросил Натан. — Оскар, сынок, никого не слушай. Уходи и забирай прибор от греха. И Мирославу свою забирай. Вам обоим давно здесь не место. И нам из-за вас жизни нет. Как только ты отдашь мне Греаль, они убьют тебя. Прямо здесь, на моих глазах. Это худшее, что может произойти со мной в жизни.

— Знаю, Учитель.

— Так чего же ты ждешь? Никто не сможет помешать вам уйти. Пока Греаль у тебя, они бессильны. Попробуй… Если получится, значит, не напрасно мы прожили эти годы.

— Все будет нормально, Учитель. Я обещаю.

— Ничего не будет нормально, пока ты здесь. Они попрятались, но это не значит, что их нет. Они всюду.

— Учитель…

— Все будет хорошо, когда ты уйдешь, потому что им нужен ты. Мы без тебя никчемные люди, которые не могут представлять опасности никакому Миру, ни новому, ни старому. Им даже убивать нас смысла не будет. Главное, чтобы у вас все сложилось. Там хорошо?.. — спросил Натан и дождался неуверенного кивка головой. — Вот и славно. Попробуй подтвердить диплом, когда все устроится, попробуй поступить в аспирантуру… Дай мне слово, что ты не будешь нарываться на конфликт, даже если коллеги не сразу примут тебя.

— Не буду.

— И не обижай Мирославу.

— Я не враг своему здоровью.

— Вот и чудесно. Сходи в парикмахерскую, прежде чем работу искать. Смотри, как оброс. На лесное чудовище стал похожим.

— Схожу, — пообещал ученик.

Натан Валерьянович вынул из сумки пакет.

— Возьми на первое время. Продай ювелирам, — Оскар заметил кусок золотой фольги, смятый в лепешку. — Наследство Сары Исааковны, — пояснил профессор. — Кое-что из сакральных вещиц мы изрядно порезали для приборов. Кое-что целое, будет стоить дороже. Кое-что, конечно же, пропадет, потому что я не уверен… Может не сакральная была вещь. Возьми, — настаивал он, заметив нерешительность ученика. — Мне будет спокойнее. На первое время все равно придется где-то занять. А где? Не хочу, чтоб ты лез в долги к чужим людям.

— Спасибо, — сказал ученик.

— Там внизу… кто-то есть.

— Знаю, Учитель. Я все просчитал. В этой ситуации для меня сюрпризов не будет.

— Вот этой ерундой ты занимаешься с третьего курса! — занервничал Натан Валерьянович. — Что значит, просчитал? Почему ты полагаешься на расчеты, не имея проверенных исходных данных. О чем мы с тобой говорили, когда ты учился? Нельзя просчитать придуманные миры. Нельзя делать вывод о будущем, которого нет. Помнишь, о чем мы с тобой говорили?

— Тогда я обиделся на вас, Учитель, и ушел к кибернетикам.

— А я при кибернетиках тебе повторил, что нет машины, которая может просчитать все на свете.

— Я сделал ее.

— Натан Валерьянович… — обратилась графиня к профессору. — Можно я вам Густава подарю? А то сопьется мужик. Подарю вместе с машиной, можно? Он возить вас будет, помогать Розалии Львовне по хозяйству.

Натан Валерьянович обернулся.

— Как же так? — испугался он. — Неужели я больше вас не увижу?

— Решено, — обрадовалась графиня. — Слышал, Густав? Натан Валерьянович согласился взять тебя на работу. Только имейте в виду, что он трус и алкаш! А еще ворюга. Не оставляйте открытым бар.

Оскар помог профессору встать. Графиня распахнула дверцу машины.

— Пожалуйста, запирайте бар на ключ. А лучше храните в сейфе все, что имеет градус.

— Ребятки мои…

— Натан Валерьянович, — строго сказала Мира и поцеловала профессора на прощанье. — Долгие проводы — лишние сопли.

— Поезжайте и не оглядывайтесь, — добавил Оскар. — Постарайтесь не вспоминать и не думать о нас в дороге. Учитель… Спасибо за все.