Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Аппарат верни, — напомнил Крокодил, — на него очередь.

— Попозже, — графиня еще раз сняла трубку с ржавых рычагов.

— Боже мой, Мирослава!.. — воскликнула Юля.

Звонок застал девушку в университетской курилке, где она пряталась от проповедника, который сгонял в аудиторию студентов, не занятых делом, и надеялась, что Женя заедет за ней по дороге домой. Юля так растерялась, услышав графиню, что понесла ерунду. На простой вопрос, как дела, она сообщила графине все последние новости. Пожаловалась на слишком высокие требования, которые предъявляют к студентам российские педагоги; на то, что зачет ей не сдать, если, конечно, сам Натан Валерьянович не поправится к тому времени, чтобы поставить ей отметку по блату. Но Натан, даже если поправится, в науку уже не вернется.

— Он разочаровался в науке, — жаловалась Юля графине. — И в жизни тоже. Ему говорят все врачи одно и то же: речь не восстановится, если не пробовать говорить. Нет, уперся, как баран, и молчит. Определенно, есть у них с крошкой общие черты характера, и чем дальше, тем больше это заметно. Генетика — страшная наука. Даже Оскар открыл учебник по генетике и ни черта в нем не понял. Что говорить о нас, смертных? Натан Валерьяныч считает, что сначала должна восстановиться мысль, потом речь. Но чтобы сидеть на вышке, мыслей не надо. Он залез туда и спускаться не хочет. С утра до вечера смотрит на мячики. Счет показывает на пальцах: один палец — пятнадцать очков, два — тридцать, три — сорок. Большой, соответственно, выигранный гейм, а кулак — аут. Бедный Натан Валерьяныч, — вздыхала Юля. — Они с крошкой теперь похожи, как никогда прежде. Два упертых носорога. Валерьяныч, оказывается, в юности неплохо играл в футбол, но когда тренер вызвал его отца для беседы, тот и слушать не стал: «Мой сын будет только ученым и никакого футбола!» А теперь… хочет наверстать все, что было в жизни упущено. Лучше бы помогал Розалии Львовне. Она, бедняжка, сначала очень переживала, а теперь стала ездить в Москву. Организовывает фонд по возвращению детей, украденных у родителей. Оказывается, она не одна такая. Какие-то странные кражи по всему миру творятся, и только наша Розалия додумалась объединить информацию в базу данных и качать права. Ей так легче жить. Она теперь активистка, а мы ей гордимся. Розалия верит, что закон поможет. Все посылает и посылает запросы во Флориду. А запросы все возвращаются и возвращаются. Мира, ради Бога, будьте там осторожнее!.. Что я несу?! Я веду себя как сектантка… Все пошли слушать проповедь, и меня загонят в аудиторию, если Женька не заберет. Мира, я уже не могу. Весь курс ходит на проповеди регулярно каждую пятницу и на меня косо смотрит. Скоро разговаривать со мной перестанут. Что делать?

— Иди на проповедь, — посоветовала графиня. — Все идут, и ты за ними иди.

— Но ведь это полная дурь…

— Откуда ты знаешь, если не слышала? Иди на проповедь! — настаивала Мирослава. — Никому не позволяй слушать твоими ушами, видеть твоими глазами и думать твоей головой! Никому и никогда не позволяй это делать вместо тебя.

— Хорошо, я пойду, — согласилась Юля, — только вы, пожалуйста… Мира, умоляю, будьте там осторожны. Я молюсь за вас каждый день.

В сопровождении Крокодила и красотки Элизабет Хант графиня ступила на берег Флориды, пустынный и дикий. Она бы решила, что оказалась здесь раньше Колумба, если б не военные катера, снующие там и тут. Причалы, выходящие в акваторию лазурного моря, зарастали лианами. Брошенные на берегу ящики из-под фруктов рассказывали о прошлом цивилизации, которая хорошо жила и не к сроку сгинула. Кроме военных судов, им повстречался только мальчишка с удочкой, забредший в воду по пояс. Он заметил выплывающий из тумана «Рафинад», когда тот вплотную приблизился к берегу. Заметил, вскрикнул и убежал, бросив снасти. «Добро пожаловать во Флориду! — было написано на ржавой арке забора. — Рай на земле — это здесь!»

— Там, где есть заборы, — решила графиня, — должна быть и дорога.

Она прошла по заросшим тропинкам сада мимо брошенной хижины, миновала склад лодок, перевернутых кверху брюхом, и оказалась на шоссе. «Эверглейд», — гласила надпись на дорожном щите, но стрелка указывала в обе стороны сразу. Уморенный сиестой таксист дремал под щитом. Старомодный кабриолет украшал логотип транспортной компании. Лицо шофера не показалось графине знакомым, но других машин на дороге не было.

— Уважаемый… — обратилась Мирослава к шоферу.

Таксист захлопал глазами. Утирая слюни, принял вертикальное положение. Его рука автоматически проверила наличие ключа в замке зажигания и бумажника за пазухой.

— Спасибо, что выбрали нашу фирму, — сказал он, — надеюсь, путешествие будет приятным.

Зарычал мотор, гулкий и трескучий. Кабриолет запрыгал на месте, затрясся, загремел капотом.

— Раз уж вы так любезны… В Майами, пожалуйста.

— Простите?.. — не понял шофер. — Это где?

— Мы во Флориде?

— Да, мэм.

— Не знаешь такого города?

— Знаю Флориду с детства, мэм.

— Чего и следовало ожидать, — согласилась графиня. — Значит, едем, куда глаза глядят. Доедем — увидим.

Счетчик клацал колесиками циферблата проворнее мотора, но шофер ни словом не обмолвился о гонораре. Дорога была одна, без развилок и перекрестков. Солнце нещадно пекло головы пассажиров. Из-под капота пробивался легкий дымок. Шоссе повернуло налево, прибрежная полоса перестала мелькать между стволами пальм и развесистыми кустарниками. Графиня поглядела на Собека. Потеряв береговую линию, он перестал ориентироваться и задремал. Дорога теряла разметку и обрастала высоким бордюром. С правой стороны пейзаж провалился в туман. Такой густой, что плотные облака местами наползали на трассу. С левой появился обрыв, за которым небо соединилось с морем ровной полосой горизонта. Графине показалось, что машина въехала на мост к Ки-Бискейну, но дорога снова сделала крюк, прошила низкое облако и понеслась по парку, усаженному юными пальмами.

— Домой хочу, — подала голос Лиза. — Ты обещала, что мы недолго.

— Какой интересный туман, — заметила Мирослава. — Наверно, макулатуру жгут. Человечество написало так много глупостей, что огню не справиться.

— Торф горит, — пояснил шофер, которого никто не спрашивал. — Засушливое лето было, болота высохли. Теперь дымятся. Военные тушат.

— Вот почему их так много.

— Да, — подтвердил таксист. — Военных здесь много. С воздуха тушат, с моря, танками огонь топчут. На пожарных не хватает денег. Они дорого ценят свои услуги.

— Машины, я вижу, теперь недешевые. Где такую рухлядь добыл?

— Мой отец на ней работал таксистом, и дед, и прадед…

— Да ты не с Кубы ли сюда плыл на этой замечательной развалюхе?

— Нет, мэм, я родился во Флориде, — ответил человек с внешностью латиноамериканца. — И машина в превосходном техническом состоянии.

— А что дымит под капотом?

— Двигатель, — не без гордости сообщил владелец машины. — Я выменял его на телевизор. Совсем бензина не жрет. Я расширил багажник за счет бензобака.

— Что же он жрет?

— Пресвятая Дева Мария! — воскликнул шофер. — Только воздух и ничего кроме воздуха. Правда, пар зеленый от него исходит, но вы не пугайтесь, скоро приедем.

— Скоро Майами?

— Простите, мэм, но здесь все дороги заканчиваются. Дальше, если желаете, идите пешком.

Графиня задумалась.

— Хм… А что начинается там, где кончаются все дороги?

— Не знаю, мэм, — ответил шофер. — Нам, простым людям, знать не положено.

Сначала красный прожектор мигнул на обочине и скрылся в тумане. Следом рампа прожекторов ударила в глаза. Машина подскочила, наехав на парапет. Плакат, растянутый над дорогой, предупреждал о том, что в этом месте кончаются не только пути человеческие, но еще и пространство, время, сама Вселенная перестает существовать через несколько метров, и всякому заехавшему сюда надлежит сбросить скорость и развернуться. Но машина проскочила под плакат и затормозила перед бетонной стеной, едва не задев человека.

519
{"b":"546373","o":1}