— Пустяки, Учитель. Хуже если наоборот: если б все, что мы натворили, пока были живы, имело хоть толику смысла.

После укола Розалии Львовне стало лучше. Женя вышел на улицу за автомобильной аптечкой, которая разрослась до размера среднего чемодана. Доктор не помнил, что за лекарства он закупил, и не был уверен в сроке годности таблеток и ампул. Нервный срыв, произошедший с хозяйкой дачи, заставил его серьезно пересмотреть медицинский багаж и составить список лекарств, которые нужно докупить как можно скорее. Женя выяснил, что ему критически не хватает шприцов, но оставить пациентку на Юлю не рискнул. Розалия Львовна была слаба, бледна и несла ерунду. Она боялась, что дом улетит, а ее несчастные маленькие детишки останутся без каши, потому что кухня улетит вместе с домом. То и дело женщина впадала в бред и не могла сосчитать детей. Каждый раз получалась новая сумма. Пока женщина считала дочерей, сыновья разбегались. Когда сыновей удавалось построить для счета, разбегались дочери. Розалия Львовна выбилась из сил и только после укола заснула.

В тяжелых раздумьях доктор перебрал медицинский портфель, захлопнул багажник и заметил Натана Валерьяновича у стены гаража. Профессор выглядел ненамного лучше супруги, и тоже сбивался со счета, осматривая трещины в фундаменте. Его волновала надежность дома, которому пора было треснуть. Профессор стукал по стенам обухом топора и слушал звук.

— Дурдом… — заметил шепотом доктор, но виду не показал. Напротив, постарался изобразить на лице немножечко оптимизма. — Не переживайте, Натан Валерьянович. Если нет никаких вестей, значит, судья еще не принял решение.

— Не принял, — согласился профессор. — И не примет.

— Что так?

Боровский приблизился к Жене, словно опасался случайных ушей.

— Потому, что задача не имеет решения, — сказал он по секрету. — Одна задача имеет два варианта ответа. Грубо говоря, одна бумажка против другой такой же бумажки.

— Нет… — неловко усмехнулся доктор.

— Два события одинаково имеют место. Два исключающих друг друга, абсолютно равноправных события. Легитимным должно быть признано только одно из них. Реши-ка, попробуй.

— Я? — Женя испытал неловкость. — Такие задачки решаются на уровне квантовой физики, если не ошибаюсь. Юриспруденция до этого пока не созрела. Они не могут понять, какую из записок Эльзы признать законной, а какую нет? — уточнил доктор и дождался, когда профессор перестанет осматривать фундамент и немного заинтересуется собеседником. — Юридически, последнее письмо должно иметь преимущество.

— Это мы так считаем. Истец считает, что преимущество у первого письма и он, по-своему, тоже прав.

— И что теперь делать? — не понял Женя.

— Ждать, пока Левушка подрастет и вступит в права наследства. Только я боюсь, что времени для этого не осталось.

— То есть, мы сами создали патовую ситуацию, но проблему не решили?

— Именно, патовую, — подтвердил Натан. — Именно, сами. Иными словами, сделали невозможным разрешение спора, как такового.

— Уже хлеб. По крайней мере, теперь никто не вправе забрать у вас Лео. Если б еще отдали Греаль… Как Оскар? Очень переживает?

— Если б он переживал, мне было бы спокойнее. Кто знает, что у него на уме? Разве это нормальное поведение ученого, Женя? Для человека, который потерял смысл своего труда.

— А что он делает?

— Ничего. Балуется с резонатором. Баламутит в кастрюле воду.

— Нормальное поведение.

— Ты считаешь?

— Для Оскара — абсолютная норма.

Профессор испытующе поглядел в глаза доктору.

— А вы, Натан Валерьянович… хорошо себя чувствуете?

— Вот… за домом смотрю, — ответил профессор и снова обратил взор на фундамент. — Слежу, чтобы не улетел. Как его потом на место поставишь? Совсем развалится.

— Простите?..

— Смотри сюда, — Натан подвел доктора к стене гаража и показал глубокую щель между фундаментом и примыкающим к нему асфальтом. Трещина тянулась до стены дома, и там, где обрывался асфальт, продолжалась разломом между стеной и спрессованной землей клумбы. — Вон, что делается! Вон, что творится! Смотри, как заливали фундамент, халтурщики! Вот, я не проследил. Надо ж было хоть как-то его закрепить, а то ведь поднялся вверх, как по маслу.

— Кто поднялся вверх? — не понял Женя.

— Мы ожидали эффект левитации от белой плазмы, но не думали, что дом стоит на соплях.

— Ах, вот оно что…

— Видишь, какие халтурщики! Только погляди…

— Но ведь строители не знали, что дом начнет левитировать. Думали, он будет стоять на земле, как все остальные дома.

Боровский оставил в покое трещину и поправил очки.

— Женя! Поток белой плазмы большой мощности на уровне фундамента создает эффект первичного поля, в котором не может быть гравитации. Это совершенно автономное внепространственное состояние природы. Нам предписали включить генератор. Никто не предупредил, что входящий поток будет таким активным. В конце концов, судьи не спрашивали у нас технический паспорт строения. Они рассчитывали, что мы обеспечим контакт.

— Но строители-то не рассчитывали на контакты с первичным полем. Они месили раствор по ГОСТу…

— Безобразно месили! Смотри-ка, трещины до самой крыши. В библиотеке подоконник лопнул, не выдержал нагрузку. А если б рухнули стены?

— Но ведь фундамент вместе с домом должен был стоять на земле. Натан Валерьянович, странно, что он вообще устоял. Помнится, однажды у вас на даче уже был капитальный погром. А это… Я завтра же привезу цемент, и мы зальем все как следует. Можно укрепить фундамент, если вы собираетесь иногда левитировать вместе с домом.

— М…да, — согласился профессор. — Цемент купить стоит.

— И еще… Я хотел сказать, что кому-то надо съездить за Лео. Розалия Львовна не в том состоянии, чтобы садиться за руль. Если скажете, где он спрятан, Юля привезет, а потом я съезжу в аптеку и на строительный рынок. Мы подумали, если суд ничего не решил, эзотерики могут попробовать выкрасть мальчишку. Здесь мы лучше защитим его от незваных гостей. Поговорите с Розалией Львовной.

— Правильно, — согласился Натан. — Лео лучше вернуться домой.

Вопрос не встретил у Розалии Львовны понимания. Женщина привстала с подушки и поглядела в глаза супругу.

— Где Левушка? — удивилась она. — Левушка в детской. Мальчик устал на тренировке, уснул на диване. Я отвела его в детскую.

Натан направился в комнату. Женщина вскочила с кровати и поспешила за ним. В детской кроватке, свернувшись бубликом, действительно спал сынок Розалии Львовны, но профессора это обстоятельство нисколько не убедило. Зачем-то он заглянул под кровать, и в шкаф, и за тумбочку. Заглянул всюду, где мог спрятаться маленький Лео. Розалия Львовна не оценила юмора и решила разбудить ребенка.

— Левушка, сынок. Папа тебя ищет.

— Уйди! Дай поспать, — ответил малыш по-французски, и Розалия выбежала из комнаты.

— Надо же суп варить, — вспомнила женщина, и ее рассеянный взгляд обрел цель. — Скоро время обедать. Вот уж и папа вернулся. Скоро все соберутся, а я не сварила суп.

— Как тебе не стыдно, Эрнест! Разве можно так разговаривать с мамой?! — обратился к сыну Натан.

— И ты уйди! — сказал граф. — Не видишь? Я сплю.

Хаос подобрался к даче Боровских внезапно, откуда не ждали. Розалия Львовна принялась за суп и слышать не хотела о том, что спрятала мальчика. Ее несравненный, обожаемый, распрекрасный и удивительный сын спал в детской, как и положено. Мир обрел привычные свойства и цели. В нем уже не было места украденным детям. В мире Розалии Львовны теперь все стояло на своих полочках, на тех, на которых должно было стоять изначально. Только суетливые домочадцы то и дело сновали по дому, совали нос в ее телефон, просматривали старые записные книжки. Розалия Львовна точно знала, сколько детей родила, и о том, что все они в безопасности, тоже знала. Ничто не мешало женщине готовить суп, даже поваленный кухонный шкаф был поставлен ею на место без лишних вопросов, а битая посуда отнесена на помойку. После удивительного Жениного укола, спокойствие воцарилось в ее душе. Но чем больше женщина хлопотала над супом, тем шустрее домочадцы носились по дому.