— Что делать, дядя Натан? — спросил молодой человек, не стараясь скрыть отчаяния.

— Ехать домой, — заявил профессор. — Я договорился. Тебя примут на подготовительные курсы. Под мою ответственность. По блату. Слышишь меня, Эрнест? Годик позанимаешься с будущими студентами — многие вещи станут тебе понятнее. Будешь учиться, тренироваться, а мы с Оскаром будем думать, как собрать Греаль целиком. Только деньги, что у тебя в портфеле, нужно вернуть, — заявил Натан и сделал паузу, потому что в уборной появился мужчина. Недружелюбно взглянув на Натана, он заперся в соседней кабине и дал время спорщикам лишний раз призадуматься. — Я еще поговорю с Оскаром насчет этих денег. Что это вы придумали? Нет, пора вам обоим возвращаться в Россию. И отдавать тебя в первый класс… Да, пожалуй, первый класс подойдет тебе больше. Пойдешь вместе с Левушкой! — постановил Натан Валерьянович. — Нет! Ты пойдешь в первый класс, а Левушка, как только ему стукнет пять лет, поступит в университет без всякого блата.

— Дядя Натан!.. — Эрнест высунулся из туалетной кабины. Он дождался, когда профессор достанет из кармана платок, чтобы вытереть ему нос. — Дядя Натан, я действительно идиот?

— Нет, мой мальчик, — вдохнул профессор. — Копинский прав, ты просто пришелец.

У профессорской дачи Савелий Некрасов хорошо заплутал. Он искал указатель к мемориалу жертвам авиакатастрофы, но наткнулся на выставку яиц. Много раз Савелий ездил туда-сюда мимо палаточных павильонов, мимо скопившихся у дороги машин. Много раз спрашивал поворот к дачам Академгородка, но яичные люди были заняты яйцами и ничего не знали о дачах. Вместо поворота Савелий увидел яйцо величиной с колесо самосвала. Рабочие бережно несли его на носилках, и Сава решил, что самое время звонить профессору.

— Не обращайте внимания, — сказал Натан, — поезжайте вперед. Я встречу вас на дороге.

Теперь Савелий искал на обочине Боровского, но видел только кучи яиц.

— Выставка должна закрыться в ближайшие дни, — заверил Натан, усаживаясь в машину. — И не спрашивайте этих людей ни о чем. Они ужасно заняты яйцами. Думаю, недалеко открылся портал, вот они и разоряют кладки чудовищ. Но это все до поры, пока самка не вернется в гнездо.

— Да, — вздохнул Савелий. — Теперь порталы открываются всюду. Мы были вынуждены создать специальные службы, которые будут контролировать трафик. То ли еще будет!

У ворот профессорской дачи Саву встретил штабель металлических щитов с натянутой сеткой. Ему пришлось преодолеть песчаную гору и груду щебня. На крыльце гость умудрился вытереть краску рукавом пиджака. Хозяин ушел его встречать, не прибравшись. Обеденный стол был устлан бумагами с чертежами дома. Вокруг царил строительный беспорядок.

— Продаете имение? — поинтересовался гость. — Бежите от динозавров?

— Собираюсь построить теннисный корт. Только боюсь, что придется его асфальтировать… уж больно дороги профессиональные покрытия.

— Да, — согласился Савелий. — Цены нынче такие, словно все порталы открывались в будущее.

— Заодно хочу переписать на Эрнеста дом. Продать его невозможно, девчонкам моим он не нужен, пусть хоть у мальчика будет что-то реальное в жизни.

— Конечно, — согласился Савелий. — Лучше заранее оформить на сына имущество. Тем более, Натан Валерьянович, новость, которую я принес, его не утешит.

Боровский сгреб со стола бумаги, чтобы Некрасов мог разложить свои.

— Мы и без того вам обязаны, Сава.

— Пустяки! Смотрите, что у нас получается… Дом Максимилиана Копинского имеет не такую древнюю историю, как мы предполагали. Копинский-отец получил его в наследство от госпожи, с которой Копинский-старший был связан в юности и даже собирался жениться. Госпожа, бывшая проститутка, работала в европейском борделе и соблазнила богатого американца. Ради него она оставила друга и перебралась во Флориду. Став женой состоятельного человека, она открыла бизнес, купила участок для застройки, стала возводить на нем особняки нетрадиционной архитектуры по заказу богатых клиентов. Все дома в интересующем нас районе были построены примерно в одни сроки. На каждый имеются сметы и документы. На этот не удалось найти ничего. Я могу предположить одно: дом на территории появился спонтанно. Сам.

— Сам?

— Именно. Появился не где попало, а на земле, купленной застройщиком под строительство. Соответственно, должен принадлежать владельцу земли. Только бумаги, подтверждающей собственность, тоже нет. Фирма в скором времени разорилась. Имущество было взыскано за долги, а дом, о котором мы говорим, хозяйка завещала Копинскому-старшему, но с условием, что тот никогда его не продаст, будет только передавать по наследству. После составления завещания, наследодательница покончила собой, а ее семья разбилась на частном самолете в районе Бимини. Копинский-старший, приняв объект, заболел, но, завещая дом сыну, ни словом о его происхождении не обмолвился. По сему на данный момент господин Максимилиан мог бы являться единственным законным правообладателем, если б не одно обстоятельство… Взгляните, какой документ пришел в офис сегодня утром.

Боровский взял в руки ксерокопию с круглой печатью:

— «…строение вместе с прилегающей к нему территорией, — прочел Натан, — передаю в дар сыну своему, рожденному в срок…»

— Не вы единственный заботливый папа, — отметил Савелий, — возможно, господин Копинский не знает, какая участь постигла ребенка, и надеется его найти. А, может, таким образом решил избежать ответственности.

— Не знаю, не знаю… — сомневался Натан, — Максимилиан не производит впечатление пугливого, неуверенного в себе человека, который с легкостью решается на такие поступки. Хорошо бы его спросить…

— Никак невозможно. Господин Копинский исчез.

— Как исчез?

— Исчез, — повторил Савелий. — Написал бумагу, ушел и с тех пор о нем ничего неизвестно. Я знаю его, как человека расчетливого, способного предвидеть любые неприятности. Сдается мне, что кто-то его спугнул.

— Не смотрите на меня так, Савелий! Я здесь совершенно ни при чем. Уверяю вас, к побегу Копинского я не имею отношения также как к яйцам, которыми заполонили дорогу. Я сам страдаю от этих обстоятельств.

— Но ваши мальчишки…

— Мои мальчишки заняты работой и учебой. Теперь им некогда хулиганить. Они все у меня под контролем.

— Натан Валерьянович, организация, которую я представляю, не меньше вас заинтересована в том, чтобы получить этот дом. Но дольмен без ключа для нас, как и для вас, не имеет смысла. Копинский был членом общества. Формально, если бы не эта бумага, мы могли бы претендовать на имущество. Но теперь мы в равном положении. Разве это не повод, чтобы договориться?

— О чем?

— Господин Шутов работает над ключом. Мы обеспечиваем безопасность. Бесхозный дольмен может быть опасной игрушкой.

— Не понимаю… — мотал головой профессор, рассматривая бумагу. — Завещать имущество младенцу, зная, что его нет в живых. Хотелось бы понять мотивацию человека прежде, чем принимать решения.

— Намеренная провокация, — предположил Савелий. — Удивительный юридический казус. По документам отец-наследодатель не просто завещает, он отказывается от имущества в пользу сына, которого не существует. Провокация, направленная против человечества. Теперь, чтобы получить объект в собственность, нужно изыскать нестандартное решение. Или найти смельчака, для которого законы не писаны, и надеяться, что сакральное возмездие ему тоже не страшно. Ведь, в сущности, чем отличается высшая справедливость от той, что люди творят своими руками? Только сроками исполнения. Если ваш сын…

— Нет! — отрезал Натан. — Этого не будет!

— Понимаю. Будь у меня сын, я бы тоже не стал рисковать. Вы собираетесь сообщить ему новость? Где он сейчас?

— Надеюсь, занимается математикой.

— А что за стуки я слышу там, у стены?

— Савелий! — предупредил Натан. — Если вы предложите Эрнесту такую сделку — наши отношения прекратятся!