Драный игнорировал колкость. Он первый нырнул в темноту и оказался в одиночной камере с крошечным окошком под потолком, закрытым толстой решеткой.
— Вот! — сказал он, распластавшись по полу. — Узнаю брусчатку Города Ангелов.
— Видишь кого-нибудь? — спросила Мира.
— Вижу свет. Ангелов вижу.
— Поздоровайся с ними. «Аллилуйя» скажи! Сколько их? Что они делают?
— Сундук пакуют.
— Зачем?
— Валить собираются. Зачем же еще?
— Может, в отпуск?
— Нет! В отпуск с таким большим сундуком?.. Ересь складывают охапками. Зачем им в отпуске ересь?
— Спроси про хинею! Спроси, пока не смылись совсем.
Драный затих. Графиня с Крокодилом спустились в камеру. Заключенный, загнанный в угол нежданными гостями, рассматривал дыру в потолке. Сверху в дыру глазели любопытные дамы. Ванильная пудра мелкой пылью сыпалась с длинных локонов.
— Ну… — не могла дождаться графиня. — Спросил?
— Спросил.
— И что?
— Перестали собирать сундук. Тебя обсуждают.
— Меня?
— Говорят, что ты — глупая женщина.
— А почему?
— Тихо… — Хакер вслушался в разговор. — Говорят, что ты не забрала предмет, который дан тебе по наследству. Говорят, зря ты от него отказалась.
— Что еще говорят?
— Говорят, что не о чем разговаривать, если ты разбрасываешься такими вещами.
— А про хинею?..
— Они сильно обижены.
— Какой предмет я не забрала и откуда? Уточни.
— Драный оторвал от пола ладонь и начертил квадрат в воздухе.
— Такой вот. Большой и плоский. Они говорят, ты однажды держала его в руках. Ты знаешь его, и предмет тебя знает. Они говорят…
— Что?.. Драненький, что?
— Гадости про тебя говорят.
— А по делу?
— Все гадости по делу! Все, что говорят — чистая правда!
— Про хинею что-нибудь говорят?
— Чем ты насолила Ангелам, женщина? Они жуть, как тебя поносят.
— Про хинею спроси, дубина! — стала злиться графиня.
— Тихо! — Хакер оторвался от пола. — Не может быть. Ангелы собираются смыться из города насовсем… Значит это правда? Я думал так… разговоры.
— Зачем? — не поняла графиня. — Если из-за меня, то не надо.
— Помолчи! — Драный обернулся к Собеку, как единственному разумному соучастнику. — Не понял, в чем дело, но если Ангелы собираются смыться, нам и подавно здесь делать нечего.
— Так что с хинеей?
Драный снял шлем и сел на полу.
— Если Ангелы смоются с наших частот, — сказал он, — на Земле такая начнется «хинея»… Мало не покажется никому.
Из темницы графиня направилась в казино.
— В чем я виноват? — не понимал Драный Хакер. — Город пуст. Поговорить не с кем.
— Где наш трехглазый? — спросила Мира охрану, игнорируя Хакера. Ей указали на низкую дверь помещения, освещенного тусклой свечей. — Один? Никого не пускать. Сама с ним сыграю.
— Как угодно, — охранник открыл перед графиней дверь и закрыл ее перед Хакером.
— Такого не было никогда, — объяснял охраннику Драный, — чтоб во всем Городе поговорить не с кем.
Учуяв посетителя, Макс Копинский потянулся к колоде, но узнал голос и отложил карты в сторону.
— Ваше сиятельство… — произнес он, рассматривая графиню сквозь темные очки. — Чем обязан?
— Есть работа, Макс. Мне нужна информация по хинее. Все, что сможешь. Факты, история, мифология, подробности, пикантные детали и досужие рассуждения, если конечно кто-то об этом явлении рассуждал. За каждый найденный бит информации плачу монетами форта.
— А если деньги меня не волнуют?
— Имей совесть! Сколько времени ты паразитируешь на игорном столе? Заработай хоть одну монету честным трудом. Самому приятно будет.
— Зарабатываю, заметь, на лечение, — уточнил Копинский. — Хотя мог бы взыскать неустойку… догадываешься с кого? Если по совести, твой психованный физик всю жизнь должен пахать на мою страховую компанию.
— Если по совести, ты должен был гнить в могиле, которую он для тебя раскопал.
— Ты, ваше сиятельство, извини, — вздохнул Макс, — я с твоей бандой денежных отношений иметь не хочу. Вы мне ни за какие деньги больше не интересны.
— А что ты хочешь?
— Это уже разговор.
— Ну, не знаю…
— Почему же… Договориться можно всегда. Были бы общие интересы.
— Что ты хочешь от меня, Макс? Голову Шутова на блюде… приправленную хреном и чесноком… с кружкой крепкого пива…
— Только этой дряни на моем столе не хватало. Сразу прикажу сменить скатерть.
— Что тогда?
— Помири меня с ним.
— Ну, ты даешь!
— В сущности Шутов — такая же сволочь, как я. Не вижу причины, чтобы две сволочи между собой не поладили. Придумай, как это устроить.
— Макс, ты фантастику по ночам не пишешь? Дай почитать. Боюсь, она круче, чем вся моя жизнь.
— Если хочешь знать, мне твой Шутов противен больше, чем я ему, — возмутился Макс. — Жаль дурака. Такие мозги пропадают, — он снял очки и прищурился на графиню пустыми глазницами. — Только не надо басен, что между вами все кончено. Он только увидит ваше сиятельство — кинется на колени, будет молить о прощении. Или я совсем не разбираюсь в людях.
— Макс, надень очки, — попросила Мира, — тошно на тебя смотреть.
— Придумаешь, как это сделать, — повторил Макс, возвращая на нос очки, — и я твой должник до конца времен.
— А скоро ли наступит конец времен? — спросила графиня. — Интересно, как долго я буду пользоваться твоими услугами? Ты в курсе, что Ангелы нас покидают?
— В самом деле? — удивился Копинский. — Какая неприятность! В вашем мире не осталось ни одного дорогого мне человека. Пусть он катится ко всем чертям в преисподнюю. Я резидент форта, и если Шутов вдруг захочет присоединиться к нам, могу посодействовать.
— Ох, как ты плохо его знаешь, Макс! Боюсь, что вам будет трудно поладить.
— Не торопитесь с выводами, сударыня. Перед концом света все равны.
— И ты считаешь, что мы подошли к эпилогу?
— Мир не вечен. Скоро будет следующий или нет — кто знает. Я предпочитаю ожидать в комфорте. Может, когда и пересечемся еще.
— Нет на свете такого гиблого места, где я не напоролась на тебя, — графиня встала из-за стола, звонко шаркнув стулом. Руки Копинского снова потянулись к колоде, в надежде, что следом в затхлой коморке появится настоящий игрок и просто отдаст ему деньги. — Если пересечемся, на мое участие не рассчитывай.
— И тебе всех благ, — попрощался Копинский.
На нижнем ярусе было пусто. Война закончилась, и форт обезлюдил. Компания раненных солдат столпилась вокруг рулетки и надымила сигарами. Дым повалил из-под запертой двери на галерею. Мира заметила возню у ворот и спустилась на площадь. Слуги носили в крепость деревянные ящики. Катили пушки. Маленький немец, похожий на Бонапарта, руководил уборкой территории, ругался и требовал переводчика. Ему навстречу спешил мужчина во фраке. Он сильно потел от волнения, перебирая пальцами накладные на груз. Графиня заметила огни кораблей у причала. Сумерки обступили форт.
— Как дела? — спросила она у немца.
— Да, да, мы из Гамбурга! — закричал он. — Уже сутки, как должен выйти из порта. Кто мне заплатит? Кто заплатит моей команде? — Немец достал из кармана золотые часы на цепочке и показал графине. — Фрау, мне в пароходстве голову оторвут!
Заметив фрак, немец перестал кричать и начал жестикулировать. Но потный мужчина не задержался и лишней секунды. Он заметил графиню, сунул накладные немцу и кинулся наутек.
— Любезный!..
— Нет, не могу! — ответил на ходу человек. — Нет времени. Ищите переводчиков в казино. Они еще трезвые, а я уже падаю с ног от усталости.
Человек во фраке перешел на бег, чем окончательно спровоцировал Мирославу. Он прыгнул на лестницу, сбежал по ступенькам вниз, и помчался мимо распахнутых казематов темницы. В форте в тот вечер обезлюдила даже тюрьма, и графиня, которая гналась за убегающим человеком, имела все шансы его догнать и остаться безнаказанной. Но человек во фраке вдруг споткнулся о высокий порог и растянулся посреди коридора.
