— А сам он не мал для тенниса?

— Все великие теннисисты в его возрасте начинали.

— Тогда отдай его в секцию.

— Я б с удовольствием, — вздохнула Юля, — но кто же его возьмет?

Вслед за ней в мастерскую вернулся Оскар и не удивился ничему.

— Допрыгались! — сказал он. — Принимайте гостей.

Девушка обернулась к двери. Прямо перед ней с чемоданом в руках стоял немолодой и очень сердитый мужчина. Он смотрел на Юлю сквозь темные стекла очков. Шевелюра на макушке мужчины торчала дыбом, под глазами от бессонницы и хронического волнения образовались круги, щеки ввалились, галстук напоминал петлю беглого висельника.

— Здравствуйте, Натан Валерьянович, — прошептала Юля. — Как ваше здоровье?

Оглядев растерянную девушку с ног до головы, мужчина прошел в мастерскую и ознакомился с помещением. Художество на стенах не впечатлило его так сильно, как личность художника.

— Так, — сказал мужчина и выбрал чистое место на полу, чтобы поставить чемодан. — Примерно так я и думал. Приблизительно это я себе представлял… — в мастерской Анри воцарилась немая сцена. Даже Фред перестал отмывать ботинок и поднял взгляд на Учителя. — Собирайся, — объявил Натан его сиятельству, — мы едем к Розалии Львовне.

— Но Натан Валерьянович… — растерялась Юля.

— Едем, Юля, едем. Никто кроме Розалии Львовны с этим ребенком не справится. Даже хорошо, что так все случилось, потому что Левушке скучно без братика. Даже к лучшему, что случилось именно так, потому что Розалия Львовна не таких разбойников усмиряла. Все дети Розалии Львовны кроткие и послушные, потому что по-другому и быть не может.

При многократном упоминании о Розалии Львовне крошка-граф бросил кисть и полез за коробки. Прошмыгнув под стеллажом, он скрылся из глаз прежде, чем взрослые успели опомниться. Никому не хотелось разбирать склад. Растерянные взрослые подошли к узкому проходу между стеной и коробками, заглянули за стеллаж, но не увидели ничего.

— Как съездили, Натан Валерьянович? — поинтересовалась Юля.

— Зря.

— Ваша кровь для Левушки подошла?

— Совершенно не подошла. Эрнест, мы тебя ждем…

— Эрни, — позвала Юля. — Приехал дядя Натан.

Ни звука не донеслось из-за склада коробок.

— Ничего страшного, — сказал Натан Валерьянович, снял пиджак и выбрал чистую вешалку.

Он закатал рукава, подтянул штанины и полез под стеллаж вслед за крошкой.

— Чтобы воплотить мечту иногда мало одной человеческой жизни, — сказал Валех. — Порой случается так, что много поколений строит космический корабль только для того, чтобы убраться с планеты, потому что этот побег является целью и смыслом их жизни на протяжении всех поколений. Они убираются с планеты для того, чтобы потомки в далеком космосе начали строительство другого корабля, который всех вернет на Землю. Вернувшись на Землю, новое поколение людей будет строить новый корабль, чтобы убраться отсюда, потому что если не мечтать, то и жить незачем.

— Я вижу, Ангел, ты проделал большую работу, постигая суть души человеческой. Смахнул всю пыль со старых стеллажей. Подобным образом рассуждали о людях, когда они строили лодки, чтобы переплыть океан. Подобным образом рассуждали о людях, которые собирались сбежать из рая. Тебе бы в голову не пришло, что они заселят новые земли и не захотят возвращаться. Ведь, в сущности, для чего нужен Ангелу Человек, если не рассуждать о его примитивной натуре? Это Ангелы существа загадочные. А Человек… Достаточно бросить беглый взгляд свысока, и с ним уже все приблизительно ясно.

— Вся разумная Вселенная развивается по общим законам. Ты, Человек, в этой иерархии не исключение.

— Батюшки мои! Что ж это делается! Ты, мой Ангел, разглядел Человека в иерархии разумных существ?

— Человека, строящего корабль для того, чтобы навсегда убраться с этой планеты.

— По-твоему, все разумное стремится убраться отсюда подальше?

— Убежать от себя самого, — сказал Ангел, — От себя, как от самой большой и неразрешимой загадки мироздания, потому что весь дикий космос кажется ему доступней и проще.

— Ты опять ничего не понял, мой Ангел. Человек строит корабль не для того, чтоб бежать. Человек это делает только потому, что ему нравится строить корабль. Когда он строит, его жизнь приобретает иллюзорный смысл. Когда достигает цели — иллюзорный смысл исчезает.

— Вот и я говорю: нет разницы, кто ты есть, Человек, откуда пришел и куда вернешься. Главное строить корабль, а бежать на нем или наоборот, возвращаться — вопрос веры. А знаешь ли ты, Человек, что может быть на свете важнее веры?

— Чтобы она была истинной. Не иначе.

— Ничего подобного, — возразил Валех. — Главное, чтобы ты, Человек, понимал, во что веришь. А что истинно для тебя, что нет — неизвестно даже Создателю.

По каменистому берегу, по самой кромке воды, бежал мальчишка с разбитыми в кровь коленками. Бежал, перепрыгивая острые камни, спотыкался, падал, поднимался и снова бежал. Оскар оторвался от Книги, чтобы не пропустить деталей. Мальчишка бежал очень быстро и совсем не плакал, обдирая о камни руки и ноги. Мальчишку не смущали ни сумерки, ни кровавый оттенок неба. Он бежал неистово, целеустремленно, словно за ним гнались все воспитатели мира, вооруженные розгами и ремнями. Мальчишка бежал, словно спасал свою жизнь, и Оскар не стал ему препятствовать. В следующий раз ребенок шлепнулся в воду и заметил дядю. Присутствие взрослого человека располагало к истерике. Велик был соблазн переложить проблемы на чужие плечи и посмотреть, как они будут решаться, но у мальчика не было времени. Он посмотрел на Оскара, не нашел в его лице ни грамма сочувствия, вскочил на ноги и продолжил бег, но путь ему преградила скала.

Обежать ее было совсем невозможно, потому что скала стеной выступала в море. Перелезть скалу было сложно, потому что она была высока. Мальчик собрался бежать обратно, но было поздно. Следом за мальчиком по кромке моря неслась Юля. Ломала каблуки, спотыкалась и посылала проклятия в адрес родителей беглеца, но упрямо преследовала мальчишку.

Увидев Оскара, Юля притормозила.

— Сбежал, — сказала она. — На перекрестке выпрыгнул из такси. Оскар, я его однажды убью. Натан Валерьянович позвонил домой. Розалия ждет. Там такая детская программа для них с Левушкой намечается, что мне и то завидно, а этот неблагодарный… Боже мой, — Юля обомлела, глядя, как малыш карабкается по отвесной скале.

— Оставь его в покое.

— Оскар, но он лезет к дольмену.

— Вижу. И что? Дай нашему сиятельству убедиться, что эта вершина не для него. Сядь.

— Но… — Юля подняла глаза к небу. — Где его потом искать?

Мальчишка выбрал не самую легкую дорогу. Если б он внимательно огляделся на местности, нашел бы неприметную тропку среди камней. Но у ребенка не было времени. Он царапался вверх по почти отвесному склону, и каменная крошка сыпалась у него из-под ног.

— Нет, я этого не выдержу, — прошептала Юля. — Можно заблокировать эту тумбу, Оскар? Он же влезет в нее.

— Пусть влезет.

Так и случилось. Мальчишка добрался до бурой колонны, дверь открылась, облако зеленого тумана вырвалось ему навстречу. Девушка схватилась за сердце. Сначала она ждала, пока туман разойдется. Потом сделала робкий, неуверенный шаг к месту события, а Оскар зашел в палатку, собрал в охапку одежду, найденную на месте дольмена, и начал восхождение вверх по тропе. Юля последовала за ним.

На площадке дольмена в клочьях редеющего тумана лежал обнаженный молодой человек. Из его разбитого локтя сочилась кровь. Разорванная детская майка стянула плечо.

— Оставь его себе, если не передумал, — сказала Юля со злобой.

Джинсы упали на голую задницу лежащего. Рядом упали кроссовки. Человек шевельнулся, попробовал оторвать от камня лицо.

— Вставай, — сказал Оскар.

— Я встречалась с Жоржем, — призналась Юля. — Говорила насчет него…

— И что?

— Приятный мужчина, мы мило поговорили. Жорж сказал, что крошка не его сын. Еще сказал, если очень надо, он может вытащить Мирославу из форта. Но сделает это один только раз. Просил хорошо подумать, прежде чем мы примем такое решение. Знаешь, он произвел на меня очень приятное впечатление. Совсем не так я представляла его по вашим рассказам. Что скажешь?