— Ребята, вы не встречали Эккура? — спросила она. — Не могли бы вы передать, что мне нужна…

— О! — осенило Гида с чернильницей. — Вспомнил! Виноградски!

— Виноградов, — поправил его «индеец»!

— Разве не Эрик?

— Эрнест Виноградов, — уверенно заявил коллега. — Ассирион третьего года! Вечно ты все напутаешь!

— Я? — удивился коллега. — Никогда! Я первый ее узнал!

— Займись своим делом, — посоветовал коллеге «индеец» и подошел к графине угрожающе близко, чем резко понизил свой статус.

Коллега пренебрег советом и тоже приблизился, презрев правила. Любому Ангелу полагалось общаться со смертным издалека, желательно сверху вниз, но Ангелы имели такой огромный рост, что по-другому и быть не могло. Эфемерное тело графини пробил озноб. Она отвернулась, чтобы не искушать себя соблазном вцепиться в Стрелы. Отвела глаза, но ни шагу не отступила, даже когда грозные лица склонились над ней, а чернильница замаячила перед носом.

— Ребята, я попала. Мне нужна помощь!

— Помощь? — удивился «индеец». — Ты еще не попала в беду, чтобы просить о помощи. Я еще не придумал, как тебя наказать.

Графиня съежилась. Ужасная палка, извергающая «теннисные мячи» приблизилась к ней вплотную.

— Вы меня с кем-то спутали.

— Точно, — согласился Гид с чернильницей, — Виноградова. Была записана в анкете, как тренер.

Тучи над графиней сгустились до космической черноты. Она не понимала и не старалась вспомнить, чем насолила двум незнакомым Ангелам. Графиня думала, как соврать… что сочинить, чтобы выпросить палку. Думала, пока в ее голове не образовалась каша.

Гиды отступили, прочуяв недобрые намерения. Чернильная фляжка перестала маячить у носа графини.

— Ты провалила турнир в Ассирионе! Ты должна за это ответить, — сообщил Гид-индеец.

— Не знаю… — прошептала графиня. — В каком Ассирионе? Впервые слышу.

— Турнир в Ассирионе семи тысяч двести третьего года от сотворения мира, — Гид с чернильницей выхватил кусок бумаги из рук графини, мигом набросал на ней карту материка и указал место.

— Так бы сразу и сказали. Я ж не знаю ваших обозначений. Первый серьезный турнир крошки Эрнеста… будет там. Разве я совершу преступление? Малыш — человек. К тому же полноправный член Ассоциации. Сколько я заслала бабла, чтобы он стал профессионалом! Сколько сил угробила! Сколько нужных людей напрягла, чтобы малыш имел возможность заработать очки! Все честно. Ой… — испугалась графиня. — А разве… малыш прошел квалификацию?

— Мосье Виноградов перешел границы приличия, — заявил Гид-индеец. — Мир не видел доселе такого срама! Никакой разумный Человек не начинает игру с проверки состояния корта. Для этого есть специальные службы.

— Малыш проверял корт? Зачем?

— Мало того, он нашел и извлек из-под рекламного щита прибор, заряженный источать флюиды духа великого индейского воина…

— Не может быть! — воскликнула Мирослава. — Его никто не учил…

— А после вернулся в гардероб и спустил прибор в унитаз.

— Ценный прибор изощренной конструкции, — свидетельствовал Гид с чернильницей. — Который незаметно стоял за щитом и никому не бросался в глаза.

— Источал флюиды в сторону соперника? — догадалась графиня.

— В сторону достойного игрока, — поправили Гиды.

— И все, что натворил малыш?

— Если бы! — развел руками «индеец». — Первый день мосье Виноградов играл безупречно побритым, а в следующем круге вышел на корт с бородой.

— Малыш забыл… Наверно я не положила бритву…

— Ничего похожего. Он сделал это нарочно. Дал понять, что мы имеем дело с отпетым мерзавцем, не признающим авторитетов и правил.

— У человека не может за ночь отрасти борода, — пояснил Гид с чернильницей бестолковой графине. — Так не бывает, чтобы человек отрастил за ночь бороду.

— Малыш тщательно восстанавливается после каждой игры. Дня ему никогда не хватает. Зато он не принимает допинг. В чем, собственно, дело? Разве в правилах сказано, что игрок с бородой не может играть второй круг? Разве он опоздал на игру? Как? — осенило графиню. — Малыш победил в первом круге? Кого?

— Она не знает, что творил мосье Виноградов потом, — сообщил «индеец» Гиду с чернильницей, и оба покачали головами! — Не знает, какими словами бранил зрителя, что истово болел за соперника. Мосье Виноградов не выбирал выражений. Он требовал прекратить игру, пока болельщик не удалится с трибуны.

— Обещал «забить мяч в задницу по самую глотку», — уточнил Гид с чернильницей, — если тот «не захлопнет свой чемодан».

— Нет! — ужаснулась графиня. — Таким словам малыша никто не учил. Видимо это был не зритель, а новый транслятор флюидов, которого вы посадили на смену утопленному… Так? Или нет?

— Победить в турнире должен достойный, — заметил графине «индеец». — Если начнет побеждать кто попало, игра потеряет смысл.

— Малыш не виноват, что среди вас ему не нашлось покровителя!

— Покровительство нужно заслужить, а не добыть шантажом.

— Но малыш так классно играет!

— Тысячи «малышей» играют одинаково классно. Тысячи недоумков и грубиянов изнуряют себя тренировками. Тысячи мнят себя героями, выкладываясь до последней капли пота, но участь их решена. Чемпионом становится только тот, кто свято чтит закон и с уважением относится к покровителям. Мосье Виноградов превзошел своей дерзостью всех наглецов, когда заявил, что не потерпит «потустороннего произвола». Заявил на весь мир с телевизора…

— «Если я еще раз подверну ногу, — процитировал Эрнеста Гид с чернильницей, — поскользнусь в душе или подавлюсь бананом…Если мне не позволят выдворить посторонних лиц с корта… Если у меня заклинит в раздевалке замок или лопнет струна на ракетке, я всем покажу, какая «пернатая сволочь» мешает спортсменам добиваться честных побед!..»

— Да, — закивал головой «индеец» и перья заходили ходуном на его голове.

— Кого обозвал «сволочью» самозванец ничтожный! Заслуженного мастера игры! Навигатора крученых мячей и укротителя ветров! Отца родного, вскормившего грудью всех чемпионов! Святого заступника, способного мертвому воину внушить волю к борьбе… Он «сволочью пернатою» обозвал!

Гид-индеец выпрямился и мятая волосина, произраставшая на его груди, вдруг оттопырилась.

— С телевизора… — обомлела графиня. — Кто ж его в телевизор пустил? С чего это вдруг… в телевизор? Нет, невозможно! Невероятно! Неужели малыш… мог такое сказать! Каков негодяй! Да как только язык повернулся!

— Из-за непристойной выходки мосье Виноградова пришлось дезавуировать турнир и все играть заново! — негодовали Гиды.

— Я очень… очень, очень сильно извиняюсь за малыша! Да, он псих, — согласилась графиня, — потому что я устроила ему такую жизнь. Ругайте меня! Мальчик тут ни при чем. Он еще дурачок, чтобы нести ответственность за такие возмутительные слова. Если он посмел… значит, я неправильно его воспитала. Я решила, что он достаточно глуп для спорта. Тренировала его день и ночь, но совсем упустила из виду правила поведения. Только я во всем виновата! Разрешите мне его выпороть!

— Я запрещаю ему выступать в турнирах, — решил «индеец». — Пока наглец не научится себя вести, забери у него ракетку! Если я увижу мосье Виноградова в туре раньше, чем приму экзамен по этикету, он будет играть в очко, а не в теннис!

— Это конечно! — согласилась с Гидом графиня. — Ну, я ему задам! Предоставьте мне этого грубияна!

— Скажи своему подопечному, что правила придумывает не игрок, а тот, кто делает ставки. Нарушать эти правила позволено только раз, поскольку жизнь у Человека одна.

— Я все поняла. Только, пожалуйста… Без вашей помощи мне домой не попасть, а малыш… Когда он поймет, что потерял меня навсегда, он посвятит моей памяти все четыре кубка Большого Шлема. Он будет думать, что это утешит мне душу, и пока не выполнит свое, не угомонится. Поверьте, я хорошо его знаю. Он такой же упрямый как я, и ужасно любит добиваться нелепых целей.

Гиды отступили от графини еще на полшага, но в обморок не упали и оружия не выронили.