— Как получилось, что они отошли от Солнца без корабля?

— Омины очень умны. Они научили нас всем наукам, но когда пылающие отсеки корабля охладились, самые храбрые из нас решили спуститься туда раньше оминов, чтобы захватить управление и не позволить оминам погубить народ.

— Да… — согласилась графиня, — иногда среди дураков родятся герои. И что же дальше?

— Омины спустились за ними следом и закрыли за собой двери в прошлое. Что там творилось — не знает никто. Когда землю перестали опустошать ураганы и землетрясения, первый посланник оминов вышел к нам и сказал, что корабль останется возле Солнца. Но, если кто-нибудь из нашего народа осмелится еще раз открыть эту дверь, планета сорвется с орбиты, отойдет от света и покроется коркой льда, на которой будут расти лишь могилы. С тех пор никто из нас не открывал запретную дверь. Ее может открыть только омин, а омины давно на Земле не живут.

— Нормально. А как же мы с Оскаром и Юлей попали сюда?

— Вас выбросили из прошлого. Из прошлого можно быть брошенным только в будущее. Все двери в нашем корабле открываются в одну сторону: из прошлого в будущее. Обратная дорога только для оминов. Если кто-то из нас попробует открыть запретную дверь…

— То что? Неужели никто не пытался?

— Все, кто замышлял попытки, уже удобрили почву для овощей.

— Но те, кто кинул нас сюда, тоже считают, что мы удобрили почву. А мы пока еще ничего не удобрили.

— Никто не знает, как омины кидают своих посланников в этот мир, и что о них думают.

— А ты что думаешь?

— Я думаю, что посланники оминов — лучшие из нас. Они — самые умные, самые удачные творения наших творцов, поэтому мы гордимся ими. Они храбры, прекрасны, великодушны и самоотверженны, но посланники оминов — не омины.

Летающий город стеной поднялся над горизонтом. Взлетел и спрятался в облаках. Машина захрюкала колесом. У Миры сердце сжалось в комок от вида стены, словно за городом кончалась Вселенная и начиналась космическая пропасть, которой омины отгородились от человечества. Она начала понимать, зачем туземцам летающие машины, и не могла оторвать глаз от наползающей каменной волны.

— Это городская стена? — спросила графиня. — Вы отбивали атаки драконов?

— Нет, — ответил Абрек. — Мы жили и строили дома, пока надеялись, что омины вернутся и простят нас.

— А потом… когда уже не надеялись?

— Потом просто жили и строили.

Стена загородила половину неба. В сумерках Мира разглядела рельеф: пустые окна и глухие стены, широкие балконы, заросшие сорняком, которые казались размером с площадь. В зарослях не было видно ворот, но Миру это уже не пугало. Она поняла, что своими ногами наверх не взойдет, и понадеялась, что в городе работают лифты. Абориген продолжал болтать, пока машина не уперлась в стену, и город не навис над ними своей ужасающей массой. Навалился, как на букашек старый комод, и замер в предвкушении злодеяния.

Городская стена не имела даже узкой лазейки, через которую приезжий люд мог протиснуться в этот храм величественной пустоты. Только два толстых каната торчали из каменного колодца и терялись из виду в облаках.

— Отведи меня к людям, — попросила графиня. — Туда, где живые существа, пусть даже самые злые посланцы оминов. Я не хочу карабкаться по стене в пустой муравейник. Где люди — там наверняка лестницы. Давай обойдем…

Абрек потянул за канат. Из тумана спустилась гондола, из колодца поднялась груженная камнями корзина.

— Садись, — пригласил рыбак.

Графиня съежилась, но в гондолу влезла. Абориген подобрал у стены валун, кинул в корзину противовеса, и присоединился к графине. Лифт тронулся вверх вдоль стены, поплыл мимо окон и террас, на которые тысячи лет не ступала нога человека. В конструкторе города Мира узнала материал, из которого была собрана избушка абрека. Те же блоки, точно пригнанные друг к другу, выдержали испытание временем, достойное египетских пирамид, не выдержали только его обитатели. Никаких признаков человеческого присутствия на нижних этажах мегаполиса не наблюдалось, зато наблюдались разлинованные площадки с кругами, диаметром соответствующие юбке «усатого флакера».

Лес провалился в туман, сверху спустилась пустая гондола и провалилась в туман вслед за лесом, несколько корзин, набитых камнями, посвистели за пустой гондолой. У графини закружилась голова от страха. В разрыве нижних облаков она увидела зеленый ковер, на котором блеснула полоска реки и снова слилась с облаками. Абрек ненадолго умолк, считая корзины. В следующем просвете тумана зеленый ковер напомнил графине палас с измельчавшим ворсом. Она решила, что самое время закрыть глаза, но сверху на путешественников надвигалась платформа лифтовой площади, и светлое небо, наконец, стало наполнять горизонт.

В этом городе тучи лежали на площадях, волоклись по улицам, вползали в окна домов. Мире не хватало воздуха. Ей казалось, что подпрыгни она чуть выше и можно застрять в невесомости, но речной абориген увлек ее за собой в ложбину между домами, и скоро графиня перестала думать о высоте. Теперь Летающий город убивал ее своей хаотичной архитектурой. Кубические зиккураты срастались нижними этажами и торчали вверх аккуратными кубиками чердаков с безупречными углами и ровными гранями. У Миры сложилось впечатление, что город строили дети. Гигантские детеныши, оставленные без присмотра, дрались между собою за кубики и складывали наперегонки этажи. Архитектурой здесь и не пахло. Построили, как построилось, посмотрели, что получилось, и разбежались в леса.

Абрек повел графиню через площадь вдоль слепой стены, сквозь кварталы с запертыми дверями, по тесным улочкам, на которые веками не ступала нога человека. Они на ощупь шли сквозь туман и на четвереньках проползали туннели. Общительный абориген, ступив на территорию города, проглотил язык, и это молчание настораживало графиню больше, чем архитектурный маразм. Они ускорили шаг, преодолевая террасу, разлинованную квадратами.

— Парковка, — сказала графиня, указывая под ноги, но абориген закрыл рот ладонью, чтобы не болтнуть лишнего. — Где люди? Куда мы идем?

В Летающем городе не было жителей. Здесь жили одни облака. Дома смотрели на улицы черными глазницами окон. Из окон воняло дерьмом и гнилой капустой.

— Что случилось? Вы пережили войну? Чуму? Может, на вас напали пришельцы? Скажи мне, где люди?

Абрек стиснул челюсть и жалобно взглянул на графиню. «Идем же, идем», — умолял его взгляд.

Чем дальше продвигались путешественники, тем более пустынными становились кварталы. Сквозняк гулял меж открытых дверей. Запах мертвечины перебивал гнилую капусту. Мира представила себе, каково заблудиться здесь, и ноги отказались нести ее дальше.

— Послушай, родной, — обратилась она к аборигену, — мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто не забыл, чему учился у оминов. Скажи, пожалуйста, в этом городе есть ученые или хотя бы инженеры, которые отвечают за лифт? Для меня это сейчас также важно, как для тебя дыра в перемычке. Пожалуйста, отведи меня к людям.

— За лифт не отвечает никто, — прошептал абрек. — Лифт — тайна. Узнают — отрубят.

— Хорошо, отведи меня к каким-нибудь людям. Я лишнего не скажу. Только задам вопросы. Ты поможешь мне — я тебе, — объяснила графиня.

Абрек замахал руками:

— Зачем вопросы? — удивился он. — Нам не нужно вопросы. Нам нужно скорее идти…

— Я не собачка, чтобы бежать за хозяином! Я хочу понимать, куда попала и что происходит. Или ты немедленно объяснишь, или я возвращаюсь, пока помню дорогу.

— Я хочу иметь длинную белую бороду, — объяснил абрек. — Такую же, как у прадеда.

— Неужели? И что? — не поняла графиня.

— Хочу иметь самку и наследников тоже хочу.

— Еще чего хочешь? Выкладывай, не стесняйся…

— Я хочу найти большой дом вверх по течению реки. В той стороне воздух теплее и фрукты слаще.

— Бесподобно! — воскликнула Мира. — Может, ты еще чего-нибудь хочешь?

— Я не хочу умирать молодым, — признался абрек и с мольбой посмотрел на небо.