— Вообще-то я хреновый автомеханик, — признался Оскар. — Но… можно посмотреть, что там сгорело. Там, по крайней мере, все на виду. Инструменты есть?

— У Жоржа в багажнике есть все, — ответила графиня. — Только марцепан закончился, потому что я его съела. — Она хотела забрать у абрека панель, но тот испугался огнеметной палки и отбежал еще дальше. — Поставь и уйди. Ну…

Туземец неохотно повиновался. С большим недоверием положил на землю свое сокровище, убежал за кусты и залег в канаву.

— Это типичная перемычка, — объяснил Оскар. — От перемычки машина не полетит. Надо разбирать систему, смотреть, что не пашет, и думать, почему. Поговори с ним, пусть не дергается. Я за день разберу его флакер и соберу, как было. Если не вскроем блок, то, по крайней мере, узнаем, какой из них нерабочий. Переведи ему на понятный язык.

— Не мешай…

— Переведи. Тебя он понимает. Меня даже слушать не хочет.

— Ты мешаешь мне целиться.

— Я тебе говорю, не полетит она от дополнительной перемычки. Может, будет немного маневреннее. Может, угол гравитации будет шире. Ты вообще поняла, для чего она предназначена?

— Разберемся.

Оскар придирчиво осмотрел графиню и ствол, который грелся в ее руках.

— Стрела снимает прицел прямо с глаза? — догадался он. — Считывает информацию и сама наводит на цель?

— Да, если мне не мешают.

— Я только не понял, как ты задаешь ширину и мощность луча?

— Точно также.

— То есть, кристалл с тебя считывает полную информацию, и сам программирует шнек или шар… или коридор… или…

— Да, — подтвердила графиня, — поэтому я не могу работать и отвечать на вопросы одновременно.

— Так я и думал. Техника с одного конвейера: что Стрела, что Греаль. Только своей башкой я запустить ее не смогу.

— Отойди, Христа ради, пока не ослеп на оба глаза, — попросила графиня.

Первая стрела прошла цель навылет, и абрек в ужасе выскочил из укрытия, кинулся грудью на доску и заорал, как будто луч пронзил его сердце.

— Что? — испугалась Мира.

— Что ты сделала? — спросил Оскар.

— Что я сделала?

Оскар приподнял абрека за плечо, но тот заголосил еще громче и ткнулся лбом в землю.

— Ну, ты даешь!

— Я устроила ядерный взрыв в его поселке у моря?

Оскар поднял пластину с круглой дырой на месте вмятины.

— Он тебе какой диаметр отверстия показал? Вот… в полмиллиметра.

— Он сказал, что надо сбить пробку!

— Правильно, пробка — это самый кончик. Ну, ты даешь! Не поняла — меня бы спросила!

— Я поняла так, как он показал!

— Ты не видела, как крепятся перемычки? Ты же сбила крепление, а нужно было только проткнуть отверстие для контакта. Он же показывал! Мирка, ты чего? Он же ясным языком объяснил, что нужно сбить самый край… Я и то понял.

— Черт вас всех подери! — рассердилась графиня.

Оскар застыл в недоумении с испорченным изделием в руке. Абрек бесшумно рыдал, уткнувшись лицом в траву.

— Черт меня подери вместе с вами! — добавила она. — Вот, почему таким болтунам, как я, никогда не дадут диплом переводчика. Я поняла, что нужно выбить крепление…

— Полиглот! Слушать надо внимательнее! Сначала слушать, потом думать, потом спросить у знающего человека!

— Всегда терпеть не могла технический перевод. Никогда не соглашалась на эту работу!

— Ладно, — махнул рукой Оскар. — Все равно бы не полетела. Ей, абрек! Кончай спектакль, иди домой. Нам надо делом заняться.

— Извини, родной, — Мира присела рядом с убитым туземцем. — Может, у тебя еще одна заготовка найдется? Теперь я сделаю все, как надо, обещаю. Поди, поройся в своем сарае…

Оскар дошел до овражка, где обрывались следы колес. В ложбине блестел ручеек, над ручейком висело легкое облачко: не то хрональный туман, не то испарения влажного мха. Он бросил палку, и палка слилась с пейзажем. Исчезла между стволов, растворилась на фоне таких же веток, наломанных колесами джипа. Место показалось Оскару до крайности подозрительным, границы прохода — размытыми, поле — непонятным и неустойчивым. Еще более непонятными ему показались разговоры графини с аборигеном, которые должны были закончиться дракой, однако продолжались все время, пока он обходил объект и метил невидимые границы. Оскар привык иметь дело с дольменами, с дверями, в которые можно стучать, потому что их все равно не откроют. Первый раз он встал перед проблемой открытой двери и не был уверен, что примет правильное решение. Одно Оскар знал точно: решение придется принять ему и валить вину будет не на кого. Совершив ошибку, он проживет еще сто лет с тяжелым камнем на сердце, не решится на риск — проживет ровно столько же… с тем же камнем. Прежде чем вернуться, Оскар кинул через ручей еще одну палку…

— Слышишь, Оська? Он говорит, что флакер летал, — сообщила Мира. — Летал, пока одна сволочь не тиснула из него такую же точно пластину.

— Я не брал!

— Тебя никто не винит.

— Этот дикарь болтает все, что взбредет в голову. Не далее как позавчера он меня уверял, что в сеть попал здоровенный сом. Ну и что? Дошел я с ним до сетей — обычная мелочь. Полметра, не больше. Такого сома можно взять возле дома…

— Оскар!

— Чего?

— Он говорит, что в городе есть люди, которые маму родную продадут за такую дырявую штуку, а заготовки валяются на складах никому ненужные. Там те же проблемы, что у вас: не могут справиться с материалом. Представляешь, как с ними можно поторговаться? Как ты думаешь, они знают что-нибудь про спектры и магнитные поля? Или ты думаешь только о рыбе?

— Не верь этому фантасту!

— Он называет город летающим. Мне не послышалось? Это правильный перевод?

— У него все летающее, что не усатое.

— Почему он показывает на небо, когда имеют в виду дорогу до города?

— Потому что… Сама увидишь. Закончу дела — устрою тебе экскурсию, — пообещал молодой человек.

— Город летает — флакер тем более полетит, — сделала вывод графиня.

— Если только сдать его в багаж самолета.

— Вы, физики, просто невозможные романтики. Самим от себя не тошно? Даже город от вас улетел. Вот что мы сделаем, — решила графиня. — Сейчас мы с абреком прошвырнемся за запчастями…

— Я с вами.

— Ты вернешься к Юльке и объяснишь ей, куда не надо ходить, да так, чтобы до нее дошло. Привяжешь веревкой, если надо будет.

— Юлька сюда не пойдет. Она теперь меня слушается во всем, а ты…

— …А я туда и обратно. Жарьте рыбу к нашему возвращению. Разбирайтесь с машиной, а если явится Жорж — успокой его. Жорж от такого зрелища в обморок упадет. Скажи, что я жива и здорова. Вдруг ему будет приятно.

— Я с вами! — запротестовал Оскар. — Ты никуда без меня не поедешь.

— Пардон, — извинилась графиня перед абреком и оттащила Оскара за машину пообщаться с глазу на глаз.

— Ты хочешь понимать, что он говорит?

— Ты едешь в город только со мной!

— Если хочешь понимать — слушай меня внимательно…

— Город далеко, Мирка! Этот хмырь на тебя запал. Нравы здесь простые. Я вас вдвоем не пущу.

— Обещаю, он ничего мне не сделает!

— Этот поход может растянуться на несколько дней.

— Отлично! Когда мы вернемся, у тебя будет «дипломированный» переводчик. Представляешь, какую информацию можно выцедить из этих постисторических неандертальцев? Мне нужно свободно понимать язык, для этого надо говорить и слушать, слушать и говорить, а ты мне сильно мешаешь.

— Пожалуйста, я заткнусь. Общайтесь при мне.

— Ни в коем случае! Ты здесь кто? Ты — доминирующий самец! Самками с ним не делишься, дом отнял, на машину глаз положил, всю рыбу в реке слопал и еще недоволен. Я для него сейчас надежда и опора в войне с тобой.

— А если руки распускать начнет? Он сильный, сволочь!

— А ствол у меня для чего? Для красоты?

Оскар надулся.

— Ты не успеешь применить ствол.

— Я успею его напугать. До состояния импотенции. Обещаю.

— Нет! Он вполне способен смотаться в город один. Тебе там нечего делать.