По заснеженному газону, преодолевая бордюры, Женя подобрался к супермаркету, въехал под козырек, дождался, пока раскроются двери, и втиснулся в фойе, как в гараж. Бампер толкнул тележки, собранные у входа. Тележки разъехались.

— Извини, — обратился доктор к манекену, — места на стоянке не было.

— Не стесняйтесь, — ответил ему манекен. — Будьте как дома. Мы рады каждому покупателю.

Женя вылез из машины, взял тележку и покатил ее в павильон канцелярских товаров с гулом и грохотом, с эхом по пустым этажам, с желанием наделать шума за всю толпу, которой он так легкомысленно лишил город, но вдруг по его спине пробежал холодок. Женя не понял, отчего это произошло, и проанализировал события последних секунд. Ему показалось, что краем глаза… на том конце павильона он видел движущийся объект. Доктор застыл на месте и увидел, как из-за стеллажей медленно катится пустая тележка. Никаким образом он не мог спровоцировать перемещение предмета в том конце зала. Даже если предположить невозможное: сквозняк или инерцию тел, сдвинутых бампером его машины… Женя, в отличие от окружающего мира, пока еще с ума не сошел, хоть и вплотную приблизился к помешательству.

Он перелетел через стеллаж и побежал в направлении служебного выхода.

— Стой! — закричал он и увидел тень, выбегающую из павильона.

Дверь еще моталась на петлях, когда Женя выскочил на улицу вслед за тенью. Незнакомец уже мчался по автостоянке. Его взъерошенные волосы мелькали над крышами автомобилей, пропадали за высокими кузовами, опять мелькали в просветах. «И это не сон, и не глюк, — отметил про себя доктор. — Это живой человек, который старается от меня удрать».

— Стой! — громче прежнего заорал Русый, пустился следом и тут же потерял беглеца из вида. — Холера! — выругался он, бросился наперерез, но опоздал. На заснеженной дороге, ведущей за город, осталась только рыхлая колея, совсем непохожая на след Хаммера. Фигура человека на снегоходе мелькнула на горизонте и скрылась из вида.

Стуча зубами от ярости, Женя вернулся к машине.

— Я тебя достану, — злился он. — Ты от меня не уйдешь! Из-под земли!.. Из могилы отрою! — повторял он как заклинание, выруливая из фойе. Снежная туча уже навалилась с севера.

— Езжай домой, — сказала туча, — завалю по самую крышу, век не отроешься.

— Щас! — ответил возбужденный преследователь. — Разбежался! — и рванул по свежей колее в погоню за снегоходом.

Вернувшись в Москву, Натан Валерьянович первым делом подверг ученика повторному медосмотру. Он обратился к специалистам, у которых лечился сам и лечил семью. К врачам, которых знал много лет, и которым безоговорочно доверял.

— Сердце в норме, — успокоил Боровского врач. — Кардиограмма хорошая. Анализы в порядке, никаких патологий. Для своих лет он идеально здоров, если не считать проблем с глазом. Я бы еще посоветовал обратиться к генетику. Кто его родители — неизвестно, какая угодно может быть наследственность. Хорошо бы знать. И чем раньше, тем лучше.

— Да, — согласился с врачом Натан и взял себе на заметку.

— Уверен, что ничего страшного. Занервничал на высоте, подскочило давление… Обратитесь к психологу, прежде чем в следующий раз решите лететь.

— Давление! — произнес Боровский и оцепенел.

Он продолжал внимательно смотреть на врача, он кивал головой всякий раз, когда к нему обращались. Но в голове ученого застряло ужасное слово «давление…» и не пропускало мимо себя никакой другой мысли. Все лишнее отметалось, словно Натан не консультировался у специалиста, а решал задачу и нашел ответ там, где меньше всего ожидал.

Весьма озадаченный Натан Валерьянович покинул кабинет и свернул к лестнице.

— Учитель! — кинулся за ним Оскар. — Ну?.. Сердце?

— Сердце, — кивнул Натан, не сбавляя шага. — Именно, Сердце!

— И что? — спросил ученик.

Натан остановился между первым и вторым этажом, пропустил мимо себя медсестер, несущих железные банки, подождал, пока медсестры закроют дверь на этаж.

— В каком кармане ты, дурень, вез камень?

— Здесь, — Оскар хлопнул себя ладонью в грудь.

— Так я и знал! — воскликнул Натан. — Так я и думал!

— Что случилось, Учитель?

— Как тебе пришло в голову?.. — устыдил ученика Боровский. — Оскар, ты сунул Сердце Греаля в нагрудный карман! Это все равно, что таращиться в Глаз без фильтра и зеркала.

— Но я…

— Забыл, что низкое давление активирует процессы в кристаллах? Ты забрался в самолет, дождался, когда он наберет высоту, и сунул Сердце за пазуху?! На что ты рассчитывал? Кем ты себя возомнил? Ангелом или сверхчеловеком? Или ты от страха перестал соображать? — не дожидаясь ответа, Боровский спустился в фойе и вышел на стоянку. Виноватый ученик поволокся следом. — Ты понимаешь, что мог погибнуть? — негодовал Натан. — Если б пассажиры не сняли с тебя куртку, тебя бы не было в живых. Ты понимаешь это?

— Я понял, Учитель.

— Что ты понял? Оскар, когда ты научишься думать, прежде чем действовать? Когда ты поймешь, что техника безопасности важнее всего остального, иначе «остальному» не бывать! Не бывать! — от ярости Натан затопал ногами.

— Я понял…

— Сейчас ты понял, — согласился Учитель, — а что ты натворишь завтра? Мне страшно подумать!

— Учитель…

— Все! Больше никаких поездок и никаких камней! Прежде, чем что-то сделать, ты представишь мне подробный план действия и только после моего разрешения будешь его выполнять, — Боровский усадил ученика в машину и хлопнул дверью.

Компания медработников, курящих под козырьком, проводила машину со двора удивленными взглядами.

— Я ждал от тебя звонка, — ворчал Боровский, — ты не позвонил. Я попытался связаться с Женей — его телефон молчит. Тоже неразумное создание! Как так можно? Просил же обоих, как взрослых людей просил, не можете звонить — хотя бы держите при себе телефоны! Ну, что ж вы за люди такие?

— У Жени молчит телефон? — удивился Оскар. — У Жени по пять заряженных мобильников в каждом кармане. Не может быть. Значит, электричество кончилось.

— Может, кончилось, а может, нет, — злился Натан. — Сиди и гадай. Ввязываетесь в серьезные дела и ведете себя как мальчишки!

— Нет. Там что-то случилось, Учитель! Когда вы звонили?

— После нашего возвращения. Те два дня, что ты провел в клинике, Женя не выходил на связь. Я начинаю опасаться, что ситуация изменилась не в лучшую сторону.

— А в какую? — не понял ученик.

— Возможно, мы своими телефонными интервенциями сдвинули хронал. Если так, то Женя перестал быть для нас доступным даже на уровне связи.

— Мы не могли. Каким образом, Учитель?

— Не знаю, — разозлился Натан еще больше. — Я просто перестаю понимать, что происходит вокруг. Я всем вам, обманщикам, верю на слово, а потом не могу понять, где мне морочат голову, а где происходят страшные вещи… непоправимые. Что за анализы Женя делал у Стаса?

— Анализ препаратов, — напомнил Оскар.

— И я так считал, потому что верил. Еще немного и я перестану верить даже самому себе. Он что-нибудь говорил по поводу генетического анализа Ниночки?

— Мне — нет. Да что вы! Он бы никогда в жизни… Она же инопланетянка. Это же натуральный скандал.

— Нет, — возразил Натан. — Она — человек!

— Не понял.

— Чего тут не понять? Ниночка — человек.

— Вы видели ее морду, Учитель? Если Ниночка — человек, значит мы все — инопланетяне.

— Не исключено, — согласился Боровский.

Поздней ночью в квартиру Кушнира постучали. Аркадий Давидович прильнул к глазку. Спросонья он не сразу узнал гостя. Шапка была надвинута на глаза, сумка прижата подмышкой. Гость с интересом рассматривал гравировку с фамилией нового хозяина квартиры. Аркадий Давидович только вчера получил ее из мастерской и установил на место старой, отцовской.

Дверь открылась. Гость вытер ноги о циновку и проник в прихожую.

— Золото? — спросил Кушнир.

Гость заглянул в коридор, скинул ботинки, направился в кабинет. Арик включил свет, но гость его тут же выключил и придвинул стул к рабочему столу ювелира.