— На тебя поглядеть. Не бойся, уговаривать не буду. Сам придешь и предложишь. Раз уж я здесь, твое согласие — дело времени. Временем я располагаю, а упрашивать тебя сделать то, ради чего ты попал в сюжет — не моя задача.

— Чего? — не понял Арик.

— Жизненное предназначение, вот чего. Я только сэкономлю пару страниц романа, уберегу читателя от пустословия.

— Не понял…

— С Автором будешь иметь дело, а не со мной. И хватит об этом.

— С каким еще автором? Я не собираюсь иметь дела ни с какими авторами.

— Автору твое согласие и не нужно. Бог мой, как приятно было общаться с дядей Давидом!

— Ты русский язык не забыла в своих Парижах? Что за бред ты несешь?

— Я? — удивилась Мира. — Со мной-то как раз все в порядке, Арик. Ты под прицелом ходишь, не я. К тебе придут и будут целиться в глаз, не ко мне. Дядю Давида я не уберегла, а тебя — могу попробовать… если захочешь. И времени у меня полно, только переночевать негде.

— Ночуй… — предложил Арик. — Я все равно остановился в гостинице.

— Я не одна.

— Мне наплевать, кого ты сюда приведешь. Я все равно продаю квартиру. Завтра антиквары приедут смотреть мебель.

— Какой ты скучный тип, Арик, — ответила графиня и достала из кармана прибор, на котором все еще горела красная кнопка.

— …И квартиру смотреть придут завтра, — вспомнил наследник. — Из канадского посольства ею интересовались. Надо делать оценку. Ничего не успеваю…

— Не торопись, — попросила графиня и нажала синюю кнопку, — мне твоя квартира понадобится без оценщиков и покупателей.

— Пожалуйста, — пожал плечами грустный Арик.

Графиня тут же включила красную.

— И возможно надолго.

— Ради Бога, — ответил младший Кушнир и совсем поник. — Как мне все надоело, Мирка! Как мне надоела такая жизнь, — вздохнул он, а графиня так и не поняла, за что отвечает красная кнопка.

Уединение капитана Карася на острове преодолело экватор отчаяния и вылилось в стадию активных маневров. Валерий Петрович рассудил, что хорошим шансом привлечь к себе внимание будет выключенный маяк, но явного выключателя прибор не имел. Валерий Петрович вскрыл электрощит, запертый в каморке подстанции. Его взору представилось несколько рядов одинаковых рубильников. Капитан задумался над ними, как над шахматной партией. Один рубильник с надписью «сирена» он отмел сразу. Назначение остальных нужно было проверять на практике, потому что цифры и буквы ему ни о чем не говорили.

— Все, что ты создаешь, подобно тебе и враждебно тебе, Человек, — заметил Привратник, — даже машина защищается от тебя, посредством безликого однообразия.

— Машина, господин Валех, орудие человека, — напомнил капитан Привратнику. — Она создана для удобства и для того же удобства может быть уничтожена. А для того чтобы враждовать с человеком, нужен интеллект.

— Что ты называешь интеллектом, Валерий Петрович? — поинтересовался Привратник.

— Способность анализировать и принимать решения.

— Разве ты не наделил тем же свойством свои машины?

Карась чиркнул спичкой у панели с рубильниками.

— Машины выполняют примитивные операции.

— А ты?

— Передо мной стоят иные задачи.

— Перед тобой стоят те задачи, Человек, которые перед тобой ставит природа. Те же самые задачи ты ставишь перед машиной. Объясни, чем вы отличаетесь друг от друга?

Спичка погасла, в каморке стало темнее прежнего.

— Мне довелось изучать диссертацию о происхождении интеллекта, — вспомнил Карась, — которая так и не была допущена к защите. Автор доказывал, что интеллект, как способность мыслить и рассуждать, возникает в сложных системах, когда уровень сложности самой системы на несколько порядков превосходит уровень сложности среды, в которой система функционирует. — Валерий Петрович взял отвертку. — Я проверял, — сказал он. — В нашей лаборатории воспроизводились опыты, описанные в диссертации. Если вам интересно, скажу, что искусственный интеллект нескоро сравняется с человеческим. Возможно, не сравняется никогда, потому что человеческий интеллект был и будет главной средой обитания интеллекта искусственного.

— Ты хочешь убедить меня, Человек, что природа, в которой ты обитаешь, устроена примитивнее тебя самого?

— Вы не посветите мне, господин Валех?

— Сам освещай себе путь невежества, — ответил Привратник.

— Вы обиделись раньше, чем я закончил мысль, — заметил Карась. — И зря. Именно опыты навели меня на предположение, что существует скорее обратная зависимость. Что интеллект в сложных системах начинает развиваться тогда, когда усложняется среда обитания. То есть, зависимость определенно есть, но прямая она или обратная?.. Вот, в чем основной вопрос философии. Что первично, в конце концов? Непонятно. — Валерий Петрович снял панель и осветил провода, тянущиеся от рубильников вдоль стенных желобов. — Сделают же скандинавы… — вздохнул он. — То ли дело отечественная техника…

— Если есть вопросы, которые непонятны тебе, Человек, значит, верного ответа ты на них не найдешь.

— Есть вопросы, на которые человек отвечать не должен. Или вы со мной не согласны?

— Разумеется, не согласен. Каждому Человеку жизнь задает свои вопросы. Кто-то ищет ответы, кто-то решает, можно защищать диссертацию или нет…

— Я выполняю свою работу, господин Валех. Моя работа заключается в том, чтобы защищать человечество от информации, которая может ему навредить. Если я опубликую статью про ворота дехрона, человеческое поголовье планеты сократится на треть. Эта треть будет состоять из самых храбрых и деятельных моих собратьев, которых любопытство обязательно приведет сюда. Возникает еще один философский вопрос, что именно я охраняю? Ваши секреты или качество биологического вида, которому принадлежу?

— Конечно. Для того ты ломаешь маяк, чтобы отвлечь от острова храбрецов и первопроходцев… Чтобы моряки, идущие мимо на кораблях, закрывали глаза на твою беду?

— Вы опять меня неправильно поняли, — ответил Привратнику капитан. — Моя цель оградить человечество от информации. Это моя, узкопрофессиональная задача в рамках системы национальной безопасности, которой я подчиняюсь. Задача же природы, как среды обитания, может иметь противоположный смысл: оградить информацию от особенно любопытных первопроходцев. Я же просто ищу дорогу на большую землю, это не имеет отношения ни к моей профессии, ни к среде…

— Ты не найдешь дороги, Человек, — заключил Привратник, — пока не решишь философский вопрос: кто ты такой и какое отношение ты имеешь к себе самому?

— Сначала я покину маяк, — пообещал капитан, — потом буду отвечать на свои вопросы.

— Все твои вопросы, Человек, имеют два ответа, взаимно исключающие друг друга. Ты хочешь жить на большой земле, потому что остров слишком велик для тебя одного. Ты не знаешь, что, однажды покинув дом, ты лишился его навсегда.

— Ни за что! — отрезал капитан. — Ни за что вам не удастся заморочить мне голову! Может быть, я слишком увлекался физикой Боровского. Может быть, я не образцовый христианин и недостаточно верю в Бога, но я верю в реальность, в которой живу. И эта вера — все, что у меня осталось! Даже если я лишусь рассудка, я не лишусь своей веры!

— Вера, — согласился Привратник. — Вера — это все, чем живет Человек, ибо большего ему не дано. Вопрос, во что ему верить? Во что веришь ты, Валерий Петрович, если ты уже лишился рассудка?

Ровно семь жилых комнат насчитал Оскар Шутов в квартире покойного Давида Самуиловича Кушнира, и столько же нежилых помещений и кладовых размером с малогабаритную кухню. Учитель беседовал по телефону, утешал еще не овдовевшую Розалию Львовну, а находчивый ученик занимался обустройством жилья. Он распаковал два матраса, устроил лежбище для себя и Учителя, прикатил в комнату стол и расположил компьютер. Голые окна Оскар загородил ширмой, установленной прямо на подоконник, чтобы капитан Карась, безвременно освободившись из заточения, не пристроил своего наблюдателя на той стороне проспекта. Не спросясь разрешения, он раскатал среди комнаты ковер и остался доволен работой.