Из книги «СТИХИ ВОЕННЫХ ЛЕТ» (1936–1939) МАДРИД Перевод В. Столбова Мадрид! Мадрид! Твое бессмертно имя, Испании защитный волнолом! Земля вздымается, и небо мечет пламя, ты — улыбаешься, израненный свинцом. ПРЕСТУПЛЕНИЕ БЫЛО В ГРАНАД Е… (На смерть Федерико Гарсиа Лорки{98}) Перевод Н. Горской I ПРЕСТУПЛЕНИЕ По улице длинной он шел под конвоем, брезжило еле-еле, холодно было в поле, звезды заледенели. Слегка посветлело небо, и Федерико убили. Палачи трусливы и равнодушны были. «Да не поможет тебе всевышний!» — шептали и отводили взгляды. Мертвым упал Федерико… Кровь чело обагрила, в тело вошла прохлада. Преступление было в Гранаде… в его Гранаде! Знаешь ли ты, Гранада?.. II ПОЭТ И СМЕРТЬ По улице длинной шел он со смертью рядом. Коса холодна, но не страшен холод. Сказал Федерико: «Ты видишь, с солнцем играют башни, а с наковальней — молот». Слушала смерть, как невеста. А он говорил ей: «Твои ладони такт отбивали в моем романсеро, Твой серп — В серебряном звоне моих трагедий. Я навсегда прославлю взгляд твоих глаз незрячих, бесплотную легкость тела и губы твои — на моих горячих… О смерть! О цыганка моих напевов! Словно ветер, волос твоих пряди. Нам хорошо под гранадским небом, в нашей Гранаде, в моей Гранаде!» III Он уходил по улице длинной… Постройте ему, живые, надгробье из сна и камня среди фонтанов Альгамбры {99}. И струи начертят на водной глади невысыхающими слезами: «Преступление было в Гранаде… в его Гранаде!» ДНЕВНЫЕ РАЗДУМЬЯ Перевод Ю. Петрова Пока полыхает пальма, которую жжет закат, и вечер исполнен мира, и сад тишиной объят, и Гуадалавьяр {100} Валенсию поит водой, как брат, и в небе Аусиаса Марча {101}стройные башни стоят, и к морю река стремится сквозь розы, сквозь их аромат, я о войне размышляю. Она, как железный град, верховья Дуэро хлещет — там колос на нивах смят, идет от Эстремадуры в этот лимонный сад, от серой Астурии — к морю, где воздух от света свят… Я думаю об Испании, проданной целиком, — от гор до гор, от рек до рек, от головы до пят. ГОЛОС ИСПАНИИ
Перевод Л. Беринского Интеллигенции Советской России О Россия, благородная и святая Россия, тысячу раз благородная и святая с тех пор, как ты скинула скипетр и державу, и вознесла над собой сверкающий серп и молот, слышишь ли с этих дальних высот плоскогорья, с этой земли со вздыбленными горами, словно огромными крыльями каменной солнечной лиры, с темною, бурой равниной, зеленою нивой, гулкими реками, ясными побережьями, рощами черных дубов, золотистых лимонов, красной гвоздики и дрока — через вершины и через шумящие реки слышишь ли голос Испании? Грохочет война от моря до моря — но громче голос, к тебе обращенный: «Россия! Сестра!» В дни этой ясной лазури и детского солнца. * * * «Луна на краю небосклона…» Перевод Ю. Петрова Луна на краю небосклона, над апельсиновым садом, Венера так блещет, словно хрустальная птица рядом. Берилл, золотистый, сонный, выходит из-за нагорья, фарфоровый, невесомый дом средь тихого моря. Весь сад темноте распахнут, и воды в покое добром, и только жасмином пахнет, лишь им, соловью подобным. И кажется, тихо дремлет война, полыхавшая яро, покуда Валенсии земли пьют воду Гуадалавьяра. Валенсия стройных башен, Валенсия полночей нежных, где фиолетово море, где поле растет и дышит! Тебя и не видя даже, я вечно с тобою буду. СОНЕТЫ Весна Перевод М. Самаева Сильней войны, ее смертей и слез, — когда неловкою дрофой кренится в полете трехмоторный бомбовоз, чтоб снизиться над ветхой черепицей, — твой труд, который жизнь полям принес, твой лист, что в почке тополя томится. На лед кровавый — след свинцовых гроз — с горы лавина чистых вод стремится. Пока сирена воет, все грозней гудит гора и по морской равнине дым стелется, как хоровод теней, — ты трудишься, не ведая унынья, и слышится мне острый звук твоей пастушьей скрипки, юная богиня. |
