В ДОРОГЕ «Било двенадцать…» Перевод М. Квятковской Било двенадцать… двенадцать раз заступ вдали простучал. Я вскрикнул: — Пробил мой час! — Ты не бойся, — шепнуло молчанье, — ты не увидишь, когда последняя капля в клепсидре {32} блеснет прощально. Ты все еще будешь спать на своем берегу печальном, а проснешься — увидишь: к новому берегу челн твой причален. * * * «Мы создаем во сне…» Перевод В. Андреева Мы создаем во сне над скудной землей печальной лабиринты, тропинки, сады: в цветенье, во тьме, в молчанье; паденье… стремление ввысь… надежды… воспоминанья… Невысказанная грусть, призрачные созданья — фигурки нашего сна, склоненные над дорогой; виденья цветущей земли… тропинки… далеко… далеко… * * * «Время — нагой терновник…» Перевод Л. Боровиковой Время — нагой терновник — медленно зацветает в излуке нищей долины, на голом камне дороги. И чистый голос молитвы звучит, измученный, снова; и возвращается в сердце слово, светлея скорбно. Утихло древнее море. Погасла грозная пена исхлестанных побережий. Бриз плывет над полями. И, в исцеленном мире, в мире обетованном, под одиноким небом тень твоя воскресает. * * * «Солнце — огонь неистовый…» Перевод В. Андреева Солнце — огонь неистовый, а луна — нежна и смугла. На кипарисе старом голубка гнездо свила. Мирт над белой дорогой слоем пыли покрыт. Вечер и сад. Как тихо! И чуть слышно вода журчит. * * * «Вечереет. Туманная дымка…» Перевод В. Столбова Вечереет. Туманная дымка на бесплодную землю легла. Роняют звонкие слезы старые колокола. Дымится стынущим жаром западный край земли. Белые призраки — лары поднялись и звезды зажгли. Час мечты наступает. Открывайте балкон! В тишине вечер уснул, и в тумане колокол плачет во сне. * * * «Быть может, дымкой золотых курений…» Перевод М. Квятковской Быть может, дымкой золотых курений твою молитву встретит этот день, и в новом полдне сбывшихся прозрений твоя, о путник, сократится тень. Нет, праздник твой — не синь дремотной дали, а здешний скит на берегу реки; ты не истопчешь за морем сандалий, не побредешь пустынею тоски… Она близка, паломник, зеленая страна твоих видений — цветущая, святая; так близка, что можно пренебречь тропой и тенью, в подворье встречном не испить глотка. * * * «В твоих глазах я вечно вижу тайну…» Перевод В. Андреева В твоих глазах я вечно вижу тайну, подруга, спутница моя. Безмерный свет из черного колчана — любовь ли, ненависть? — но манит он меня. Со мной идти — пока с моих сандалий сухая не осыплется земля. Ты на моем пути — вода иль жажда? — неведомая спутница моя. * * * «Бывают уголки воспоминаний…» Перевод А. Гелескула Бывают уголки воспоминаний, где зелень, одиночество и дрема, — обрывки снов, навеянных полями вблизи родного дома. Другие будят ярмарочный отзвук далеких лет, полузабытой рани — лукавые фигурки у кукольника в пестром балагане. · · · · · · · · · · · · Навеки под балконом оцепенело горькое свиданье. Глядится вечер в огненные стекла… Струится зелень с выступа стенного… На перекрестке призрак одинокий целует розу, грустный до смешного. * * * «В тени церковная площадь замшела…» Перевод Н. Горской В тени церковная площадь замшела, на святые старые камни упрямо взбирается мох. На паперти — нищий… И душа его старше этого храма. Он по ступеням медленно всходит — в утреннем холоде, рано-рано — и застывает в каменной нише, и стынет рука под рубищем рваным. И глаза его — темные два кострища — глядят, как мелькают в храме белые тени, — при ясной погоде, — белые тени — святыми утрами. |
