ВОЗВРАЩЕНИЕ ШКОЛЬНЫХ ДНЕЙ Перевод И. Чежеговой По недавно опавшим соцветьям жасмина и сраженным зарею ночным чудоцветам этим памятным первым октябрьским утром я сбегаю от жизни в далекое детство. Кто ты, маленький призрак, так явственно схожий с той ребячьей фигуркой на раннем рассвете? Ты бредешь по мостам через речку у моря, а в глазах еще сны, за ночь вплывшие в сети. Ты на ощупь тасуешь событья и даты и с тоской наизусть огибаешь кварталы — ведь в конце этих улиц сегодня и завтра тот же скучный учебник тебя поджидает, тот же класс, та же школа и все то же самое. Но за данной вершиной любой пирамиды, за окружностью плоских земных полушарий возникают вершины араукарий, круг арены под небом и буйство корриды. Воскресенье, поездка, повозка и козлы — все в похожей на поднятый хлыст единице, а нули, как на бочках бездонных ободья, в корабельные трюмы спешат укатиться. На стене распростертое мертвое море, небогато расцвеченное островами, никогда не услышит, как море живое голубым кулаком по дверям барабанит. Что тебе тот король на старинной гравюре, за коня королевство отдавший в уплату, если рядом река неотступно горюет о чужом короле, здесь разбитом когда-то. Как невольник, прикованный цепью к галере, к опостылевшей парте прикован часами, ты глядишь сквозь решетку из строк параллельных на кораблик под белыми парусами… Это все мне явилось октябрьским утром в ярко-красных, сраженных зарей чудоцветах и опавшем жасмине… ВОЗВРАЩЕНИЕ ОСЕННЕГО УТРА Перевод И. Чежеговой Я ухожу сейчас, сейчас… В далекий путь я ухожу… Я не скрываю больше слез, нет, я их больше не стыжусь, — опять приспел мой страшный час, и плачу, плачу, плачу я. Я ухожу сейчас, сейчас… Меня неслышно за собой уводит давняя печаль. И плечи сгорблены мои, и сыплет осень блеклый лист на них, и мокрое лицо сечет дождем. Мне так легко, закрыв глаза, войти в тебя, о город мой! Пройти по улицам твоим, знакомым улицам твоим… Меня ведет мой поводырь — осенне-мертвенная жёлть, она кружится возле ног, ложится на плечи плащом… Уйдите все. Я снова здесь. Я так спешил, я так спешил к тебе, о город мой родной! Шальной девчонкой катит с гор болтунья речка… О простор тех голубых и добрых дней, я вновь приветствую тебя! В саду с Артуро разговор, шеренги черных тополей, недавним зноем испитых, и Ньебла, мой щенок, звенит, резвясь, ошейником своем. И вот уже за перевал склонилось солнце. И холмы в осенней ржавчине лежат. Но бремя осени душа не в силах больше выносить, и, сгорбившись, бредет она по ржавым склонам наугад. Раздвинув поздние цветы, сквозь стены ветхие войдет она в давно безлюдный дом: немая мебель оживет, вздохнут истлевшие ковры, души заслышав тихий шаг. А я настойчиво, как маг, все вызываю чью-то тень в закатном пламени лучей… Жасмина белая капель, мерцая, тянется за ней. Но вот уж выбился из сил вечерний свет. И желтизна осенних листьев тяжела: ведь я весь день ее ношу… Я, полумертвый, ухожу. Я ухожу из этих мест, где кедры и фонтаны спят. По лестнице щербатой в сад сбегу, забьюсь в сетях плюща и в содрогании воды увижу вновь себя таким, каким я здесь когда-то был… И ночь меня застанет здесь в слезах: несу издалека ту осень на своих плечах. Никто не может мне помочь, и плачу, плачу, плачу я на пепелище в эту ночь. ВОЗВРАЩЕНИЕ ТОЛЬКО ЧТО ЯВИВШЕЙСЯ ЛЮБВИ Перевод И. Чежеговой Когда явилась ты, я мучился в безвыходной пещере, где не было ни воздуха, ни света. Я выплыть силился из темноты и, задыхаясь, слышал взмахи крыл каких-то птиц, во тьме неразличимых… Но пали на меня твоих волос лучи и вывели на свет. И золотой их нимб мне просиял зарей над океаном… И было так, как если б я приплыл в прекраснейшую гавань… Я открыл в тебе красивейшие из пейзажей: все в розовом снегу вершины гор, прохладу родников, что были скрыты под сенью спутавшихся завитков. Я привыкал покоиться на склонах, взбираться по холмам, спускаться в долы, любовно обвиваться вкруг ветвей и умирать во сне от наслажденья… В тобой распахнутые небеса я устремился. Молодость моя, едва привыкнув к свету, отдыхала от мук в густой тени любви твоей, с биеньем сердца твоего стараясь совпасть, мое — стучало все ровней… И стал я засыпать и просыпаться ликуя, что не мучаюсь я больше в безвыходной пещерной душной тьме… Ведь ты, любимая, явилась мне. ВОЗВРАЩЕНИЕ НЕДОБРОГО АНГЕЛА Перевод И. Чежеговой Твоим недобрым ангелом, любовь, бываю я по временам. Упрямо сверкает обоюдоострый меч немилосердных слов. Я знаю, знаю: его тяжелый блеск так хорошо и так давно, любовь, тебе знаком. Ненастные дни гнева и часы раскаянья, когда, очнувшись, я за тебя цепляюсь в ливне слез, исторгнутых нелепым сладострастьем неправоты. О, бедная любовь! Я чувствую, как вязкий сумрак снова, нахлынув на меня, тебя гнетет, мне горло сжав, тебе он давит плечи, я вижу, как сгибаются они… Прости меня, любовь! Я в эти дни о стены прошлого бьюсь головою, чтобы тебя мне вызволить из тьмы… Но вновь я побежден, вновь уничтожен, и горький меч я вкладываю в ножны, покой и радость обретая вновь до смутных дней, когда я снова стану твоим недобрым ангелом, любовь. |
