Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A
* * *

«Был мой край апельсиновой рощей…»

Был мой край апельсиновой рощей,
был омытым морями садом,
переливчатой дрожью олив,
нежной цепкостью лоз виноградных.
Полит порохом, стал он бурой,
покоробленной бычьей шкурой.
* * *

«Вот над чем бы поплакать…»

Вот над чем бы поплакать.
Чертополох да крапива,
холодная жижа в окопах
и не мечтай разуться.
Когда солдата убило,
то море раскрыло ставни
и зарыдало горько
над фотокарточкой сына.
Вот про что рассказать бы.
* * *

«Смерть была в двух шагах от меня…»

Смерть была в двух шагах от меня,
смерть была в двух шагах от тебя.
Я увидел ее,
и ее увидела ты.
Ко всем в двери стучалась смерть,
и всем в уши кричала смерть.
Я услышал ее,
и ее услышала ты.
Но ей вздумалось вдруг ни тебя, ни меня не заметить.
* * *

«Солдатик мечтал…»

Солдатик мечтал, —
солдат из глухой деревушки.
Победим, — привезу, пусть она поглядит, как цветут апельсины,
ступит в море, — она ведь его отродясь не видала,
пусть ей сердце порадуют лодки и корабли.
Мир настал. И сочится кровью олива,
растекается на поле кровь.
* * *

«Едкий дым табака — как туман, сквозь него я гляжу…»

Набережная Часов{197}

Едкий дым табака — как туман, сквозь него я гляжу
на поверхность французской реки;
маслянистая зелень воды за собой увлекает
жалкий мусор, отбросы, обломки.
Но из окон моих не увидеть
ни испанской реки, ни испанских дорог в тополях.
Погрузить, что ли, руки в холодную жидкую грязь,
преградить, оттолкнуть,
кулаками заткнуть эти гнусные пасти клоак,
изрыгающих смрадную муть…
Но из окон моих не увидеть
ни испанской реки, ни испанских дорог в тополях.
Я гляжу на плывущий лоскут свежесодранной шкуры,
бычьей шкуры лоскут,
вместе с ним привиденья утопленных воплей плывут,
к морю, к морю, к пустынному морю плывут.
Но из окон моих не увидеть
ни испанской реки, ни испанских дорог в тополях.
Бычьей шкуры лоскут, горемычный скиталец речной,
я гляжу на тебя, и из глаз
слезы льются и льются рекой,
забывая, что им полагается каплями скупо сочиться.
Но из окон моих не увидеть
ни испанской реки, ни испанских дорог в тополях.
* * *

«Бедный бык! Пробудишься ли ты от туманной дремоты…»

Бедный бык! Пробудишься ли ты от туманной дремоты,
спеленавшей тебя с головой?
Ты стряхнешь ли назойливых оводов сильным хвостом,
ты омоешь ли в море бессилие сомкнутых век,
возвращая зрачкам их былую, их свежую зоркость?
Ты лежишь, захлебнувшись в крови,
ты раздавлен потемками, страхом,
ты мычишь, ты взываешь, ты ждешь,
что пробьется сквозь ночь розовеющий отблеск рассвета,
и поднимешь ты пики рогов.
А пока золотистые чайки
да случайные стайки пернатых гостей из лесов и полей
вьют над ними венки,
вьют венки из надломленных крыльев и жалобных криков.
На дельфинах плывут утонувшие дети
вдоль каймы помертвелых твоих берегов,
истекающих маслом и кровоточащих вином
из разбитых давилен;
ты уходишь все дальше, все дальше, скрываясь из глаз,
мне одно оставляя желанье, одну лишь надежду —
что восстанешь ты снова над морем
и опять засияют над бычьим упругим хребтом
солнце, звезды, луна…

(Гибралтарский пролив.)

* * *

«Призна́юсь, бык, что ночи напролет…»

Призна́юсь, бык, что ночи напролет
в Америке тебя я вспоминаю,
и въявь необитаемые сны
мне снятся — сны по имени Отчизна.
Мой одинокий гость, мой добрый друг,
и здесь ты достаешь меня и студишь
горячечный мой жар, палящий жар
от шпаги, что вонзилась в твой загривок.
Ах, если б сном забыться, отдохнуть, —
мне и тебе, обоим нужен отдых.
Ах, если б я, простертый на постели,
мог задремать хотя бы на заре!
Но нет… Встаю с набрякшими глазами,
в мозгу одна лишь мысль — мысль о тебе;
при свете звезд другого полушарья
хочу тебе об этом рассказать.
* * *

«Ты восстанешь еще, ты поднимешься на ноги снова…»

Ты восстанешь еще, ты поднимешься на ноги снова,
горделиво закинешь рога, непокорен и дик,
будешь травы топтать и взбираться по склонам,
ты, зеленый воскреснувший бык.
И деревни
убегут от проселков своих ради встречи с тобой.
И у рек распрямятся сутулые плечи,
и клинки ручейков выйдут снова из ножен земли,
чтобы мертвые пальцы иссохших деревьев
ликованьем победы цвели.
И отары
убегут от своих пастухов ради встречи с тобой.
И моря, омывая тебя, воспоют тебе славу,
вновь ты будешь свободно пастись среди гор и равнин,
вольный бык, вновь ты станешь, как прежде,
навсегда сам себе властелин.
И дороги
убегут от своих городов ради встречи с тобой.
118
{"b":"175983","o":1}