КУПЛЕТЫ ХУАНА ПЕКАРЯ О ТЕРРОРЕ Вижу то, что непреложно: настоящему испанцу спать спокойно невозможно. Милая, по ком звонят? Ночь глуха и бесконечна, стон и плач — кромешный ад. Сердце, сердце, бейся сызнова, бейся! Море дышит так же тяжко, как изгнанник сын его. Отчего задребезжали стекла? Знаешь, дочь? Под окнами проезжают катафалки. Ах, уснуть, уснуть! В долине сна нет лестниц, по которым гул шагов тяжелых слышен. Голод, холод, нет мне ложа кроме каменной плиты, плащ мой — собственная кожа. Десять лет они изводят плоть и кровь мою, ни дня не дают дышать свободно. Жизнь моя — как ночь глухая, как незримая десница, что разит не уставая. Сотни раз меня хотят убивать и ради этого воскрешать сто раз подряд. Воскресите и убейте! Что мне смерть, когда я жизнь возрожу ценою смерти? Я, истерзанный, кричу: «За поруганную землю встанем все плечом к плечу!» Я — народ. И кто сегодня поднял руку на меня, на себя тот руку поднял. О поденщики, вербуемые смертью, о гробовщики! Ведь и вам лежать в гробу! Вы — запоры, вы — наручники, вы — глазки́ в дверях, вы — стены, вы — решетки злополучные. Нас все больше, больше, больше, вас все меньше, меньше, меньше. Скоро всех вас уничтожим. Бейте, бейте же, пока подниматься не устанет злобно бьющая рука! Не найдете наказаний, от которых наши муки не покроются цветами. Видишь, милая, уже ветерок республиканский все свежее и свежее. Не печалься, мать моя, что сынов ты провожаешь в чужедальние края. Тут и вымпелы, и флаги, башни в солнечных лучах, песни, танцы на лужайке. На одре Хуана Пекаря кубок хереса, как солнце, как бессмертья сила некая. ХУАН ПЕКАРЬ ПРОСИТ ПОМОЧЬ ИСПАНСКОМУ НАРОДУ Я брожу по белу свету: друг мой, разожми ладонь, от души мне дай монету. Лишь рукою, что разжата, можно раны врачевать и впустить в свой дом собрата. Я прошу не подаянья: я прошу помочь героям, погибающим за правду. Знай, к тебе стучится в дом не бродяга, а борец с гордо поднятым челом. Я просить пришел к тебе, чтобы жизнь была в кровавой завоевана борьбе. Я прошу за заключенных, и за тех, кто не сдается, и за тех, кто в списках черных. Я прошу за семьи наши, потерявшие кормильцев, за надежды их угасшие. За голодного младенца, не имеющего солнца, не имеющего детства. И за то, чтоб матерям их спокойствие вернули: в каждой пролитой слезе скрыта вражеская пуля. И за тех, кто, с гор спускаясь сквозь седые облака, в битвы новые вступает разъяреннее быка. Друг мой, для того прошу я, стоя здесь в пыли дорожной, чтобы выстрел партизана был и метче и надежней. Чтоб в его руках винтовка по фаланге, по фаланге бить могла без остановки. Я прошу за наши чаянья, за испанское подполье, за рискующих всечасно. Я прошу, прошу, прошу, снова говорю и снова: дай из полного кармана, дай мне даже из пустого. Я прошу, чтоб поддержать пламя утренней зари, в небе вспыхнувшее жарко. Я прошу, прошу, прошу и просить не перестану. Я прошу, пока дышу. Я прошу во имя Родины. Не откладывай на завтра то, что можешь дать сегодня! Из книги «БАЛЛАДЫ И ПЕСНИ РЕКИ ПАРАНА» (1953–1954) Перевод О. Савича БАЛЛАДА О ТОМ, ЧТО СКАЗАЛ ВЕТЕР Вечности очень подходит быть всего лишь рекою, быть лошадью, в поле забытой, и воркованьем заблудившейся где-то голубки. Стоит уйти человеку от людей, и приходит ветер, говорит с ним уже о другом, открывает ему и глаза и слух на другое. Я сегодня ушел от людей, и, один среди этих оврагов, стал смотреть я на реку, и увидел я только лошадь, и услышал я только вдали воркованье заблудившейся где-то голубки. И ветер ко мне подошел, как случайный прохожий, как путник, и сказал: «Вечности очень подходит быть всего лишь рекою, быть лошадью, в поле забытой, и воркованьем заблудившейся где-то голубки». |
