31 марта 1906 Noli me taniere, Maria[23] Прошел печально день субботний, Сияет небо новым днем, И в душах всех бесповоротней Разуверение во всем! Он говорил: «Как свет зарницы, Приду, и воззову на суд...» И вот лежит во тьме гробницы, И стражи тело берегут. Но женщин души не устанут, Как горный ключ, струить любовь: «Он обманул... иль был обманут... Но Он страдал и пролил кровь!» Несут ко гробу ароматы, Но пустотой зияет он... И тут же веет слух крылатый, Что труп врагами унесен. Тогда, всем горестям услада, К Марии сходит сам Христос, Но в нем ей мнится сторож сада, — Она к нему: «Не ты ль унес...» И, слыша речи роковые Не могшей победить искус, «Noli me tangere, Maria!» — Ей отвечает Иисус. Март 1906 Видения Повольник Здравствуй, буйная ватага, удалых годов друзья! Вот и снова я – бродяга, вот опять – повольник я! Я в затворах жил подолгу, выпил чашу рабской доли, Но я молод – видя Волгу, я могуч – под ветром с воли! Повинуйтесь, братцы, кличу, становитесь в бранный круг! Как бывало, на добычу поведу за стругом струг. Ах, как сладки лязги сабли! как бессильно свищут пулк! Что, удар мой не ослаб ли? голос слышен ли и в гуле? А теперь дели, что взято! всем по ровну, без греха! Горстью мерь сребро и злато, а на локоть мерь меха. Спрятав знатные товары, мы костер зажжем над плесом, Будут звонко вторить чары нашим песням стоголосым; А когда луна остудит волны Волги и песок, Всем по очереди будет с полоняночкой часок! 20 мая 1907 Русалка Она, свои скрывая груди И лоно зыбким тростником, На мир, где колдовали люди, Смотрела из реки тайком. Ей был понятен их веселий И их забот вседневный строй, — Призыв пастушеской свирели, Костер рыбачий под горой. Она любила хороводы И песни дев издалека, Когда ложилась мгла на воды И стыла темная река. А в день осенних водосвятий, Из-под воды едва видна, Как речь таинственных заклятий, Молитвы слушала она. Когда же рой детей, купаясь, Шнырял по вспугнутой реке, Она звала их, откликаясь На непонятном языке. Но, видя проходящих парней, Вечеровой порой, в тиши, Еще нежней, еще коварней Смеялась, зыбля камыши. 1907 Самоубийца Картина для синематографа Томный, стройный, строгий, грустный, Кто ты: горец иль стрелок? Мост согнулся неискусный Через вспененный поток. Что таким пристрастьем тянет Твой, к воде склоненный, взор? Схватит, свяжет и обманет Волн излучистый узор. Ты простер, уйти не смея, Руки к пенистой судьбе. Но из пены Лорелея Подымает взор к тебе. Тихо смотрит, тихо плачет, Клонит голову в венке, И стыдливо горе прячет В буйно вспененной реке. Что ты шепчешь? Кто услышит? «Жизнь грустна. Грустнее смерть». На мосту пустом колышет Ветер сломанную жердь. 16 ноября 1907 Голос мертвого На заре вечерней, в трауре, Ты куда спешишь, девица? Соловей свистит на яворе, Месяц в озеро глядится. Ты бледна на старом кладбище, Над моим крестом склоненным. Ах, не здесь, не здесь свой клад ищи: Кто-то ждет в саду, под кленом! Слез мне жаль, печально тающих На земле, на сером камне! Стань счастливой, стань сияющей, — Будешь более верна мне! Если б вышел из могилы я, Праздником всю жизнь я б сделал, Целовал улыбки милые, Только б счастье ласки ведал! Что здесь? гроб, да прах, да тление! А кругом, сквозь смерть, я чую Всё веселие весеннее, Волю бабочек живую, Радость луга, распростертого Под лучами солнца ясного... Помни, помни голос мертвого: Лишь одно люби – прекрасное! 1906 Побег пастуха На этой ели благосклонной Покойся, ветхая свирель! С тобой я пел и хмель влюбленный, И вечер, страстью опаленный, И душу бури, и апрель. Но тщетно грезы ожидали Найти усладу в звуках тех. Они молили и рыдали, Но в тайне дум сияли дали Иных скорбей, иных утех. Простите, лилии долины! Речная зыбь! стада овец! Туда, где горы-исполины, Где гул лавин, где лет орлиный, Идет задумчивый певец. Гость молчаливый, бессловесный, Вхожу, Природа, в замок твой И буду, со скалы отвесной, В долине видеть дар безвестный; Свирель на ели вековой. вернуться«Не прикасайся ко мне, Мария» (лат.) |
