Октябрь 1903, 1904 Бальдеру Локи Светлый Бальдер! мне навстречу Ты, как солнце, взносишь лик. Чем лучам твоим отвечу? Опаленный, я поник. Я взбегу к снегам, на кручи: Ты смеешься с высоты! Я взнесусь багряной тучей; Как звезда сияешь ты! Припаду на тайном ложе К алой ласковости губ: Ты метнешь стрелу, – и что же! Я, дрожа, сжимаю труп. Но мне явлен Нертой мудрой Призрак будущих времен. На тебя, о златокудрый, Лук волшебный наведен. В час веселья, в ясном поле, Я слепцу вручу стрелу, — Вскрикнешь ты от жгучей боли, Вдруг повергнутый во мглу! И когда за темной Гелой Ты сойдешь к зловещим снам, — Я предам, со смехом, тело Всем распятьям! всем цепям! Пусть в пещере яд змеиный Жжет лицо мне, – я в бреду Буду петь с моей Сигиной: Бальдер! Бальдер! ты в аду! Не вотще вещали норны Мне таинственный обет. В пытках вспомнит дух упорный: Нет! не вечен в мире свет! День настанет: огнебоги Сломят мощь небесных сил, Рухнут Одина чертоги, Рухнет древний Игдразил. Выше радуги священной Встанет зарево огня, — Но последний царь вселенной, Сумрак! сумрак! – за меня. Ноябрь 1904 Тезей Ариадне «Ты спишь, от долгих ласк усталая, Предавшись дрожи корабля, А все растет полоска малая, — Тебе сужденная земля! Когда сошел я в сень холодную, Во тьму излучистых дорог, Твоею нитью путеводною Я кознь Дедала превозмог. В борьбе меня твой лик божественный Властней манил, чем дальний лавр... Разил я силой сверхъестественной, — И пал упрямый Минотавр! И сердце в первый раз изведало, Что есть блаженство на земле, Когда свое биенье предало Тебе – на темном корабле! Но всем судило Неизбежное, Как высший долг, – быть палачом. Друзья! сложите тело нежное На этом мху береговом. Довольно страсть путями правила, Я в дар богам несу ее. Нам, как маяк, давно поставила Афина строгая – копье!» ______ И над водною могилой В отчий край, где ждет Эгей, Веют черные ветрила — Крылья вестника скорбей. А над спящей Ариадной, Словно сонная мечта, Бог в короне виноградной Клонит страстные уста. 1 – 2 июля 1904 Ахиллес у алтаря Знаю я, во вражьем стане Изогнулся меткий лук, Слышу в утреннем тумане Тетивы певучий звук. Встал над жертвой облак дыма, Песня хора весела, Но разит неотвратимо Аполлонова стрела. Я спешу склонить колена, Но не с трепетной мольбой. Обручен я, Поликсена, На единый миг с тобой! Всем равно в глухом Эребе Годы долгие скорбеть. Но прекрасен ясный жребий — Просиять и умереть! Мать звала к спокойной доле... Нет! не выбрал счастья я! Прошумела в ратном поле Жизнь мятежная моя. И вступив сегодня в Трою В блеске царского венца, — Пред стрелою не укрою Я спокойного лица! Дай, к устам твоим приникнув, Посмотреть в лицо твое, Чтоб не дрогнув, чтоб не крикнув, Встретить смерти острие. И, не кончив поцелуя, Клятвы тихие творя, Улыбаясь, упаду я На помосте алтаря. 27 января 1905 Клеопатра Нет, как раб не буду распят, Иль как пленный враг казнен! Клеопатра! – Верный аспид Нам обоим принесен. Вынь на волю из корзины, Как союзницу, змею, Полюбуйся миг единый На живую чешую. И потом на темном ложе Дай припасть ей нам на грудь, Сладким холодом по коже В быстрых кольцах проскользнуть. Не любовь, но смерть нам свяжет Узы тягостные рук, И, скрутясь, меж нами ляжет Наш последний тайный друг. Губы в губы, – взгляд со взглядом, — Встретим мы последний суд. Два укуса с жгучим ядом Сжатых рук не разомкнут. И истома муки страстной Станет слабостью конца, И замрут, дрожа согласно, Утомленные сердца. Я как раб не буду распят, Не покорствуй как раба! Клеопатра! – Верный аспид — Наша общая судьба. 1905 Антоний Ты на закатном небосклоне Былых, торжественных времен, Как исполин стоишь, Антоний, Как яркий, незабвенный сон. Боролись за народ трибуны И императоры – за власть, Но ты, прекрасный, вечно юный, Один алтарь поставил – страсть! Победный лавр, и скиптр вселенной, И ратей пролитую кровь Ты бросил на весы, надменный, — И перевесила любовь! Когда вершились судьбы мира Среди вспененных боем струй, — Венец и пурпур триумвира Ты променял на поцелуй. Когда одна черта делила В веках величье и позор, — Ты повернул свое кормило, Чтоб раз взглянуть в желанный взор. Как нимб, Любовь, твое сиянье Над всеми, кто погиб, любя! Блажен, кто ведал посмеянье, И стыд, и гибель – за тебя! О, дай мне жребий тот же вынуть, И в час, когда не кончен бой, Как беглецу, корабль свой кинуть Вслед за египетской кормой! |
