31 января 1914 Эдинбург II Ожерелье Руки, вечно молодые, Миг не смея пропустить, Бусы нижут золотые На серебряную нить. Жемчуг крупный, жемчуг малый Нижут с утра до утра, Жемчуг желтый, жемчуг алый Белой нитью серебра. Кто вы, радостные парки, Вы, работницы судеб? Нити пестры, нити ярки, В белом блеске я ослеп. Не моя ли жизнь – те нити? Жемчуг – женские сердца? Парки вещие, нижите Яркий жемчуг до конца! Выбирайте, подбирайте Жемчуг крупный и простой, Круг жемчужный завершайте Быстро-нижущей иглой! Нить почти полна! немножко Остается бус, – и вот Золоченая застежка Ожерелье – Смерть – замкнет! 10 января 1912 Летом 1912 года Пора сознаться: я – не молод; скоро сорок. Уже не молодость, не вся ли жизнь прошла? Что впереди? обрыв иль спуск? но, общий ворог, Стоит старуха-смерть у каждого угла. Я жил, искал услад, и правых и неправых, Мне сны безумные нашептывала страсть, Губами припадал ко всем земным отравам, Я знал, как радует, как опьяняет власть. Меж мук и радостей, творимых и случайных, Я, в лабиринте дней ища упорно путь, Порой тонул мечтой в предвечно-страшных тайнах И в хаос истины порой умел взглянуть. Я дрожь души своей, ее вмещая в звуках, Сумел на ряд веков победно сохранить, И долго меж людей, в своих мечтах и муках, В своих живых стихах, как феникс, буду жить. И в длинном перечне, где Данте, где Вергилий, Где Гете, Пушкин, где ряд дорогих имен, Я имя новое вписал, чтоб вечно жили Преданья обо мне, идя сквозь строй времен. Загадку новую я задал для столетий, На высях, как маяк, зажег мечту свою... Об чем же мне жалеть на этом бедном свете? Иду без трепета и без тревог стою. Взмахни своей косой, ты, старая! Быть может, Ты заждалась меня, но мне – мне все равно. В час роковой меня твой голос не встревожит: Довольно думано! довольно свершено! 1912 Должен был... Должен был Герострат сжечь храм Артемиды в Эфесе, Дабы явить идеал жаждущих славы – векам. Так же Иуда был должен предать Христа на распятье: Образ предателя тем был завершен навсегда. Был Фердинанд принужден оковать цепями Колумба: Ибо те цепи – пример неблагодарных владык. А Бонапарте? он мог ли остаться в убежище Эльбы? Был бы Елены гранит лишним тогда на земле! Пушкин был должен явить нам, русским, облик Татьяны, Тютчев был должен сказать: «Мысль изреченная — ложь!» Так и я не могу не слагать иных, радостных, песен, Ибо однажды они были должны прозвучать! 4 апреля 1915
Варшава Памятник Мой памятник стоит, из строф созвучных сложен. Кричите, буйствуйте, – его вам не свалить! Распад певучих слов в грядущем невозможен, — Я семь и вечно должен быть. И станов всех бойцы, и люди разных вкусов, В каморке бедняка, и во дворце царя, Ликуя, назовут меня – Валерий Брюсов, О друге с дружбой говоря. В сады Украины, в шум и яркий сон столицы, К преддверьям Индии, на берег Иртыша, — Повсюду долетят горящие страницы, В которых спит моя душа. За многих думал я, за всех знал муки страсти, Но станет ясно всем, что эта песнь .– о них, И, у далеких грез в неодолимой власти, Прославят гордо каждый стих. И в новых звуках зов проникнет за пределы Печальной родины, и немец, и француз Покорно повторят мой стих осиротелый, Подарок благосклонных Муз. Что слава наших дней? – случайная забава! Что клевета друзей? – презрение хулам! Венчай мое чело, иных столетий Слава, Вводя меня в всемирный храм. Июль 1912 Сын земли Сын земли Я – сын земли, дитя планеты малой, Затерянной в пространстве мировом, Под бременем веков давно усталой, Мечтающей бесплодно о ином. Я – сын земли, где дни и годы – кратки. Где сладостна зеленая весна, Где тягостны безумных душ загадки, Где сны любви баюкает луна. От протоплазмы до ихтиозавров, От дикаря, с оружьем из кремня, До гордых храмов, дремлющих меж лавров, От первого пророка до меня, — Мы были узники на шаре скромном, И сколько раз, в бессчетной смене лет, Упорный взор земли в просторе темном Следил с тоской движения планет! К тем сестрам нашей населенной суши, К тем дочерям единого отца Как много раз взносились наши души, Мечты поэта, думы мудреца! И, сын земли, единый из бессчётных, Я в бесконечное бросаю стих, — К тем существам, телесным иль бесплотным, Что мыслят, что живут в мирах иных. Не знаю, как мой зов достигнет цели, Не знаю, кто привет мой донесет, Но, если те любили и скорбели, Но, если те мечтали в свой черед И жадной мыслью погружались в тайны, Следя лучи, горящие вдали, — Они поймут мой голос не случайный, Мой страстный вздох, домчавшийся с земли! Вы, властелины Марса иль Венеры, Вы, духи света иль, быть может, тьмы, — Вы, как и я, храните символ веры: Завет о том, что будем вместе мы! вернутьсяПреисполнись гордости… Гораций (лат.). |
