20 августа 1923 Песня девушки в тайге Медвежья шкура постлана В моем углу; я жду... Ты, дальним небом посланный, Спади, как плод в саду! Весна цвела травинками, Был желт в июле мед; Свис, в осень, над тропинками Из алых бус намет. Лежу, и груди посланы Ловить слепую мглу... Медвежья шкура постлана, Тепла, в моем углу. Таясь в тайге, с лосятами Лосиху водит лось... Мне ль с грудями не взятыми Снег встретить довелось? Весна цвела травинками. Вот осень. Зрелый груз Гнут ветры над тропинками, — Лесных рябин и груш. Медвежья шкура постлана... Ты, свыкший ветви гнуть, Ты, ветер, небом посланный, Сбрось грушу мне на грудь! 7 февраля 1923 Где-то Островки, заливы, косы, Отмель, смятая водой; Волны выгнуты и косы, На песке рисунок рунный Чертят пенистой грядой. Островки, заливы, косы, Отмель, вскрытая водой; Женщин вылоснились косы; Слит с закатом рокот струнный; Слит с толпой ведун седой. Взглянет вечер. Кто-то будет Звать красотку к тени ив. Вздохи, стоны, споры: – «Будет!» – «Нет! еще!» – Над сном стыдливым Месяц ласки льет, ленив. В ранний вечер кто-то будет Звать красотку к тени ив... Пусть же солнце сонных будит! Месяц медлит над отливом, Час зачатья осенив. 14 мая 1923 Наедине с собой Та же грудь Давно охладели, давно окаменели Те выкрики дня, те ночные слова: Эти груди, что спруты, тянулись ко мне ли? Этих бедер уклоны я ль целовал? В памяти плиты сдвинуты плотно, Но мечты, зеленея, пробились меж них: Мастеров Ренессанса живые полотна, Где над воплем Помпеи рубцевались межи. Ведь так просто, как счет, как сдача с кредитки, С любовницей ночью прощаться в дверях, Чтоб соседка соседке (шепот в ухо): «Гляди-тка! Он – к жене на постель! я-то знаю: две в ряд!» И друзья хохотали, кем был я брошен, Бросил кого (за вином, на авось), Про то, как выл в страхе разметанный Брокен, Иль стилет трепетал через сердце насквозь. Были смерти, – такие, что смерть лишь насмешка, Были жизни, – и в жизнях гейзер огней. Но судьба, кто-то властный, кричал мне: «Не мешкай!» И строфы о них стали стоном о ней. Так все камни Эллад – в Капитолии Рима, Первых ящеров лет – в зигзаге стрижа. Пусть целую другую! Мне только зримо, Что я к той же груди, сквозь годы, прижат! 7 июля 1922
Это я В годы – дни (вечный труд!) переплавливать В сплав – часы, серебро в глубину! Что ж мы памяти жадной? не вплавь ли звать Чрез остывшую лаву минут? Сны цветные ребенка задорного Молот жизни в сталь строф претворил, Но туманом явь далей задернуло, — Голубым, где был перл и берилл. Что нам видеть, пловцам, с того берега? Шаткий очерк родного холма! Взятый скарб разбирать или бережно Повторять, что скопила молва! Мы ли там, иль не мы? каждым атомом Мы – иные, в теченьи река! Губы юноши вечером матовым Не воскреснут в устах старика! Сплав, пылав, остывает... Но, с гор вода, — Годы, дни, жизнь, и, ужас тая, В шелест книг, в тишь лесов, в рокот города, Выкрик детской мечты: это – я! 9 июля 1922 У смерти на примете Когда шесть круглых дул нацелено, Чтоб знак дала Смерть-командир, — Не стусклена, не обесценена Твоя дневная прелесть, мир! Что за обхватом круга сжатого, Доступного под грузом век? Тень к свету Дантова вожатого Иль червь и в атомы навек? Но утром клочья туч расчесаны; Пруд – в утках, с кружевом ракит; Синь, где-то, жжет над гаучосами; Где айсберг, как-то, брыжжет кит. Есть баобабы, и есть ландыши... Пан, тропы травами глуша, Чертежник древний, правит план души... Да! если есть в мозгу душа! И если нет! – Нам одинаково Взлетать к звезде иль падать к ней. Но жердь от лестницы Иакова, Безумцы! вам всего ценней! Да! высь и солнце, как вчера, в ней... Но Не сны осилят мир денной. И пусть шесть круглых дул уравнено С моей спокойной сединой. 24 июня 1923 Домовой Опять, опять, опять, опять О прошлом, прежнем, давнем, старом, Лет тридцать, двадцать, десять, пять Отпетом, ах! быть может, даром! Любимых книг, заветных лиц Глаза, страницы, строфы, всклики; Гирлянды гор, ступни столиц, Муть моря, плавни повилики... В земной толпе – я темный дом, Где томы, тени, сны, портреты; Эдгаров Янек – я; за льдом — Ток лавы, памятью прогретый. Но дом живет, волкан горит, С балкона – песни, речи, сплетни: Весенний верх сухих ракит, В одежде свежей плющ столетний! Лишь домовой, таясь в углу, Молчит в ответ пустым гитарам, — Косясь на свет, смеясь во мглу, — О прошлом, прежнем, давнем, старом. |
