<1912> В церкви Оплетены колонки Лозою виноградной, И ладана дым тонкий Висит, дрожит усладно. Поют: «Мы херувимов Изображаем тайно...» Сквозь сеть прозрачных дымов Все так необычайно. Апостольские лики Взирают с царских врат, И, как языческие Нике, Златые ангелы парят. Священник вышел снова, Одет в парчу и злато. Всё прелестью земного Насыщено, объято. Горят и тают свечи, Сверкает позолота, Гласят с амвона речи Нам благостное что-то. С вином святая чаша Высоко поднята, — И сладко близит радость наша С дарами Вакха – дар Христа. 1911 Милое воспоминание О, милое воспоминание! В. Жуковский Близ моря Засыпать под ропот моря, Просыпаться с шумом сосен, Жить, храня веселье горя, Помня радость прошлых вёсен; В созерцаньи одиноком Наблюдать лесные тени, Вечно с мыслью о далеком, Вечно в мареве видений. Было счастье, счастье было, Горе было, есть и будет... Море с вечно новой силой В берег биться не забудет, Не забудут сосны шумом Отвечать на ветер с моря, И мечты валам угрюмым Откликаться, бору вторя. Хорошо о прошлом мыслить, Сладко плакать в настоящем... Темной хвои не исчислить В тихом сумраке шумящем. Хорошо над серым морем, Хорошо в бору суровом, С прежним счастьем, с вечным горем, С тихим горем, вечно новым! Июль 1911 Majorenhof Фирвальштеттское озеро Фирвальштеттское озеро – Роза Ветров... К. Бальмонт Отели, с пышными порталами, Надменно выстроились в ряд И, споря с вековыми скалами, В лазурь бесстрастную глядят. По набережной, под каштанами, Базар всесветной суеты, — Блеск под искусными румянами В перл возведенной красоты. Пересекая гладь бесцветную, Дымят суда и здесь и там, И, посягнув на высь запретную, Краснеют флаги по горам. И в час, когда с ночными безднами Вершины смешаны в тени, Оттуда – спор с лучами звездными Ведут отельные огни. 1909
Luzern Мюльбах Меж облаков, обвивших скалы, Грозе прошедшей буйно рад, Ты вниз стремишься, одичалый, Сребристо-белый водопад. И снизу, из окон отелей, Мы смотрим в высоту, к тебе, — Где ты, меж неподвижных елей, Своей покорствуешь судьбе. Напитан вечными снегами На вознесенных высотах, Ты в пропасть падаешь, струями, Взметающими влажный прах, Чтоб, о гранитные громады Разбив бушующую грудь, — Как все земные водопады, В заливе мирном потонуть. 26 августа 1909 Brienz На леднике И вы, святыни снега, обесчещены, Следами палок осквернен ледник, И чрез зияющие трещины Ведет туристов проводник. Но лишь свернешь с дороги предназначенной, Туда, где нет дорожек и скамей, — Повеет мир, давно утраченный, Среди оснеженных камней! Быть может, мы – уже последние, Кто дышит в Альпах прежней тишиной. Вершины царственно-соседние Одеты влажной синевой. Парит орел над скалами точеными; Настороживши слух, стоят сурки; Объяты рамами зелеными, Синея в блеске, ледники. Еще здесь живы замыслы Создателя, Искавшего торжественных услад, — Непогрешимого ваятеля Непостигаемых громад! Он, протянув просторы ярко-синие, — Из черни, зелени и белизны Творил единственные линии, Свои осуществляя сны. 1909 Montenvers В итальянском храме Vulnerant omnea, ultima necat1[31] Надпись на часах Да, ранят все, последний убивает. Вам – мой привет, бесстрастные часы, Моя душа вас набожно считает! Тот – острым жалом вдумчивой осы Язвит мечты; тот – как кинжалом режет; Тот грезы косит с быстротой косы. Что вопли, стоны, что зубовный скрежет Пред тихим вздохом, данником часов! Боль жизни ровно, повседневно нежит. Все – оскорбленье; дружбы лживой зов, Объятья беглые любви обманной И сочетанья надоевших слов... Ах, многое прекрасно и желанно! По-прежнему стремлю я руки в даль И жду, как прежде, с верой неустанной. Но с каждым днем томительней печаль, Но с каждым годом вздох тоски победней... И долгой жизни мне давно не жаль. Клинок конца вонзай же, час последний! |
