XIII. Девятнадцатый век Все ж топот армий, гулы артиллерий Затихли; смолк войны зловещий звон; И к знанью сразу распахнулись двери, Природу человек вдруг взял в полон. Упали в прах обломки суеверий, Наука в правду превратила сон: В пар, в телеграф, в фонограф, в телефон, Познав составы звезд и жизнь бактерий. Античный мир вел к вечным тайнам нить; Мир новый дал уму власть над природой; Века борьбы венчали всех свободой. Осталось: знанье с тайной съединить. Мы близимся к концу, и новой эре Не заглушить стремленья к высшей сфере. XIV. Мировая война XX века Не заглушить стремленья к высшей сфере И буре той, что днесь шумит кругом! Пусть вновь все люди – злобный враг с врагом., Пусть в новых душах вновь воскресли звери. На суше, в море, в вольной атмосфере, Везде – война, кровь, выстрелы и гром... Рок ныне судит неземным судом Позор республик лживых и империй! Сквозь эту бурю истина пройдет, Народ свободу полно обретет И сам найдет пути к мечте столетий! Пройдут бессильно ужасы и эти, И Мысль взлетит размахом мощных крыл Над буйным хаосом стихийных сил! XV. Заключение Над буйным хаосом стихийных сил Сияла людям Мысль, как свет в эфире. Исканьем тайн дух человека жил, Мощь разума распространялась в мире. Прекрасен, светел, венчан, златокрыл, Он встал, как царь в торжественной порфире. Хоть иногда лампады Рок гасил, Дух знанья жил, скрыт в дивном эликсире. Во все века жила, затаена, Надежда – вскрыть все таинства природы, К великой цели двигались народы. Шумя, Европу обняла война... Все ж топот армий, громы артиллерий Не заглушат стремленья к высшей сфере. <1918> «Пора! Склоняю взор усталый...» И утлый челн мой примет вечность В неизмеримость черных вод... Urbi et Orbi Пора! Склоняю взор усталый: Компас потерян, сорван руль, Мой утлый челн избит о скалы... В пути я часто ведал шквалы, Знал зимний ветер одичалый, Знал, зноем дышащий, июль... Давно без карты и магнита Кручусь в волнах, носим судьбой, И мой маяк – звезда зенита... Но нынче – даль туманом скрыта, В корму теченье бьет сердито, И чу! вдали гудит прибой. Что там? Быть может, сны лагуны Меня в атолле тихом ждут, Где рядом будут грезить шкуны? Иль там, как сумрачные струны, Стуча в зубчатый риф, буруны Над чьей-то гибелью взревут? Не все ль равно! Давно не правлю, Возьмусь ли за весло теперь, Вновь клочья паруса поставлю? Нет! я беспечность в гимне славлю, Я полюбил слепую травлю, Где вихрь – охотник, сам я – зверь. Мне сладостно, не знать, что будет, Куда влечет меня мой путь. Пусть прихоть бури плыть принудит — Опять к бродячим дням присудит Иль в глуби вечных вод остудит В борьбе измученную грудь! Пора! спеши, мой челн усталый! Я пристань встречу ль? утону ль? — Пою, припав на борт, про скалы, Про все, что ведал я, про шквалы, Про зимний ветер одичалый, Про, зноем дышащий, июль! 15 марта 1919 Вступление Жизнь кончена, я это сознаю, Нет больше целей, нет надежд свободных, Пора пересказать всю жизнь свою В стихах неспешных, сжатых и холодных. Мне – сорок шесть. За эти годы я Людей значительных встречал немало (Меж ними были и мои друзья), Судьба меня нередко баловала, Я видел много стран, и сквозь окно Три революции мог наблюдать я жадно, Испить любовь мне было суждено И все мученья страсти беспощадной. И все прошло, и все я пережил, И многих нет, с кем я сидел на пире... Смотрю спокойно на ряды могил И больше ничего не жду я в мире. 20 марта 1919 Праздник труда Гимн Первого мая 1919 года На сонных каналах Венеции Колышут весло гондольеры; С весной пробуждаются в Греции Античных столетий Химеры; Смеется беспечная Франция, Сбор золота щедро посеяв; Мне кажется: в пламенном танце я, Взглянув за зубцы Пиренеев; Грозясь, торжествует Британия, По свету суда рассылая... Как будто и кровь и страдания Забыты пред праздником Мая! Но лишь единому народу, Ликуя, можно встретить Май: Тому, кто новую свободу Ввел радостно в свой старый край; Тому, кто создал, первый в мире, Свою Республику Труда, — И мая Первого на пире Он вправе первым быть – всегда! Что день, исчезают бесследное Безумства, царившие долго; Проносятся залпы последние Над Вислой, над Бугом, над Волгой; Кончается бред неестественный, Пять лет всех томивший сурово; Выходят из пропасти бедственной Заветные тени былого; Вновь людям звучит все державнее: «Свобода!—Равенство!—Братство!» Кровавое время недавнее Страшит, как в мечтах святотатство... Но лишь единому народу, Ликуя, можно встретить Май: Тому, кто новую свободу Ввел радостно в свой старый край; Тому, кто создал, первый в мире, Свою Республику Труда, — И мая Первого на пире Он вправе первым быть – всегда! Из праха встает, что разрушено: Селения, фабрики, школы. Пусть море из слез не осушено: Жизнь кличет на подвиг тяжелый. Вот снова машины стогудные Завыли в казармах стооких, Воскресли часы многотрудные Под взорами стражей жестоких; И, хитро таясь, но уверенно, Вновь частую сеть капитала Незримые руки – размеренно Бросают в толпу, как бывало... И лишь единому народу, Ликуя, встретить можно Май: Тому, кто новую свободу Ввел радостно в свой старый край; Тому, кто создал, первый в мире, Свою Республику Труда, — И мая Первого на пире Он вправе первым быть – всегда! |
