1911 * * * Прощаю все, – и то, что ты лгала мне Губами алыми, дарами долгих ласк, Что вместо хлеба мне давала камни, Что на руках цепей я слышал лязг; И то, что мной целованное тело Бросала ты лобзаниям других, И то, что сделать лживым ты хотела Мой праведный, мой богомольный стих! Прощаю все, – за то, что были алы Твои, всечасно лгавшие, уста, Что жгли меня твоих грудей овалы, Что есть в твоем лице одна черта; Еще за то, что ласковым названьем Ты нежила меня в час темноты; За то, что всем томленьям, всем страданьям Меня обречь умела только ты! 1911 Слова тоскующей любви Я вспомню речи неги страстной, Слова тоскующей любви. А. Пушкин * * * Amor condusse noi ad una...[30] Любовь ведет нас к одному, Но разными путями: Проходишь ты сквозь скорбь и тьму, Я ослеплен лучами. Есть путь по гребням грозных гор, По гибельному склону; Привел он с трона на костер Прекрасную Дидону. Есть темный путь, ведущий в ночь, Во глубь, в земные недра. На нем кто б мог тебе помочь, Удавленница Федра? Есть путь меж молнийных огней, Меж ужаса и блеска. Путь кратких, но прекрасных дней, — Твой страшный путь, Франческа! Лазурный, лучезарный путь Пригрезился Джульетте. Она могла восторг вдохнуть, Но нет! не жить на свете! Любовь приводит к одному, — Вы, любящие, верьте!— Сквозь скорбь и радость, свет и тьму К блаженно-страшной смерти! 6 декабря 1911 Льдинка Ветер вешний, ветер нежный С лаской веет над душой. Над поляной зимне-снежной Утро дышит синевой. Здравствуй, ветер, вестник вольный Новых дней и вновь весны, Безглагольный, богомольный Голос ясной вышины! Все, что было, будет снова, — Зелень луга, щебет птиц. Всё былое будет ново В белых отсветах зарниц. Будет знойный праздник света, Дрожь бессумрачных ночей... Здравствуй, солнце! здравствуй, лето! Опьяни и облелей! Веет ветер. Сладко тает На поляне вешний снег. Небо тайно обещает Радость жизни, сладость нег. Где же первая былинка, Робкий цветик голубой? В синем небе тает льдинка, Расплываясь синевой. 20 ноября 1911 Южный крест Я долго шел и, выбрав для ночлега Холм ледяной, поставил гибкий шест. В полярной тьме не Сириус, не Вега, Как знак Любви, сверкает Южный Крест. Вот дунул ветер, поднял вихри снега; Запел унылый гимн безлюдных мест... Но для мечты есть в скорбной песне нега, И тени белые – как сонм невест. Да, я – один, во льдах пустых затерян, Мой путь в снегах обманчив и неверен, Мне призраки пророчат гибель вновь. Но Южный Крест, мерцающий в тумане, Залог, что я – не завершил скитаний, Что впереди – последняя любовь! Ноябрь 1911 Предчувствие В лицо осенний ветер веет. Колос, Забытый в поле, клонится, дрожа. Меня ведет заросшая межа Средь озимей. За речкой веер полос. В воспоминаньях тонкий черный волос, Упавший на лицо. Глаза смежа, Я помню, как мои мечты кружа, Звенел в тиши негромкий, нежный голос. Ужели осень? Даль полей пуста. Последний мотылек над нивой сжатой Напрасно грезит опьяниться мятой. Но почему вдыхает май мечта? И почему все громче, откровенней О счастья шепчет вздох глухой, осенний? Декабрь 1911 На заре Бледнеет ночь. Свой труд окончив, С улыбкой думаю о ней, О той, чей детский взор уклончив, Чей голос – дрожь весенних дней. Все это видел я когда-то, И этот взор, и эту дрожь... Но всё земное вечно свято, И в жизни каждый миг хорош! Я снова, с радостным мученьем, Готов, как в годы первых встреч, Следить покорно за движеньем Ее стыдливо-робких плеч. И все, что мне казалось мертвым, В моей душе живет опять, И краскам выцветшим и стертым Дано гореть, дано блистать! Как неизменны, как всесильны, Вы, звуки нежные: люблю! Пускай умру, как стебель пыльный, — В час смерти жизнь благословлю! Склонясь к окну, о ней мечтаю — Мечтами тысячи веков, И, как врата к земному раю, Горят завесы облаков. вернутьсяЛюбовь ведет нас к единой <смерти> (ит.). |
