5 И в то же утро солнце пронизало, Победное, губительный туман. Вода с полей, открыв посевы, спала. Опять спеша в родимый океан, В свое русло везде вошли потоки, И был весь мир лучами осиян. Жрецы богов, надменны и жестоки, Считали в храмах груды серебра И на камнях свои чертили строки; А люди, вопиявшие вчера, Несли свои благодаренья богу За то, что счастья вновь пришла пора. Толпа теснилась к царскому чертогу В желаньи видеть ту, что их спасла, — И деву Бэла вывели к порогу. Она была робка и не светла, Ее томили царские наряды, И лишь горела кос ее смола. Стремились к ней восторженные взгляды, Кричали все: «Тебя избрал сам Бэл!» А с крыши храма, там, где колоннады Скрывали дверь в святилище, смотрел Жрец младший Солнца. Пламенные очи Его – казались остриями стрел: Он вспоминал о тайнах грешной ночи. 1903 Старое Село STEPHANOS 1904 – 1905 Вячеславу Иванову, поэту, мыслителю, другу Посвящение Вячеславу Иванову Когда впервые, в годы блага, Открылся мне священный мир И я со скал Архипелага Заслышал зов истлевших лир, Когда опять во мне возникла Вся рать, мутившая Скамандр, И дерзкий вскормленник Перикла, И завершитель Александр, — В душе зажглась какая вера! С каким забвением я пил И нектар сладостный Гомера, И твой безумный хмель, Эсхил! Как путник над разверстой бездной, Над тайной двадцати веков, Стремил я руки бесполезно К былым теням, как в область снов. Но путь был долог, сердце слепло, И зоркость грез мрачили дни, Лишь глубоко под грудой пепла Той веры теплились огни. И вот, в столице жизни новой, Где всех стремящих сил простор, Ты мне предстал: и жрец суровый, И вечно юный тирсофор! Как странен в шуме наших споров, При нашей ярой слепоте, Напев твоих победных хоров К неумиравшей красоте! И нашу северную лиру Сведя на эолийский звон, Ты возвращаешь мне и миру Родной и близкий небосклон! 16 ноября 1903 Вечеровые песни De la musique avant toute chose. Приветствие Поблек предзакатный румянец. На нитях серебряно-тонких Жемчужные звезды повисли, Внизу – ожерелье огней, И пляшут вечерние мысли Размеренно-радостный танец Среди еле слышных и звонких Напевов встающих теней. Полмира, под таинством ночи, Вдыхает стихийные чары И слушает те же напевы Во храме разверстых небес. Дрожат, обессилевши, девы, Целуют их юноши в очи, И мучат безумных кошмары Стремительным вихрем чудес. Вам всем, этой ночи причастным, Со мной в эту бездну глядевшим, Искавшим за Поясом Млечным Священным вопросам ответ, Сидевшим на пире беспечном, На ложе предсмертном немевшим, И нынче, в бреду сладострастном, Всем зачатым жизням – привет! 17 – 19 февраля 1904 * * * Воздух становится синим, Словно разреженный дым... Час упоительно мирный Мы успокоенно минем, Близясь к часам роковым. Выгнулся купол эфирный; Движется мерно с востока Тень от ночного крыла; В бездне бездонно-глубокой Все откровенное тонет, Всюду – лишь ровная мгла. Морю ли ставить препоны Валом бессильных огней? Черные всадники гонят Черных быков миллионы, — Стадо полночных теней! Февраль 1904 «Помню вечер, помню лето...» День вечерел. Мы были двое. Ф. Тютчев Помню вечер, помню лето, Рейна полные струи, Над померкшим старым Кёльном Золотые нимбы света, В этом храме богомольном — Взоры нежные твои... Где-то пели, где-то пели Песню милой старины. Звуки, ветром тиховейным Донесенные, слабели И сливались, там, над Рейном, С робким ропотом волны. Мы любили! мы забыли, Это вечность или час! Мы тонули в сладкой тайне, Нам казалось: мы не жили, Но когда-то Heinrich Heine В стройных строфах пел про нас! 6 марта 1904 Туман Вдоль тихого канала Склоняют ветви ивы. Дорога льнет к воде, Но тени торопливы, И чу! ночная птица Кричит привет звезде. Вдоль тихого канала Проходит вереница Поникших белых дев. Они идут устало, Закрыв вуалью лица И стан фатой одев. Из тихого канала, Как белые громады, Встают ряды коней, И всадники их рады Дышать вечерней влагой, Спешат скорей, скорей! Вдоль тихого канала Летят лихой ватагой И манят дев с собой, Им руки простирают — И белый плащ свивают С их белою фатой! |
