Апрель 1900 Папоротник Предвечерний час объемлет Окружающий орешник. Чутко папоротник дремлет, Где-то крикнул пересмешник. В этих листьях слишком внешних, В их точеном очертаньи, Что-то есть миров нездешних... Стал я в странном содроганьи, И на миг в глубинах духа (Там, где ужас многоликий) Проскользнул безвольно, глухо Трепет жизни жалкой, дикой. Словно вдруг стволами к тучам Вырос папоротник мощный. Я бегу по мшистым кучам... Бор не тронут, час полнощный. Страшны люди, страшны звери, Скалят пасти, копья точат. Все виденья всех поверий По кустам кругом хохочут. В сердце ужас многоликий... Как он жив в глубинах духа? Облик жизни жалкой, дикой Закивал мне, как старуха. Предвечерний час объемлет Окружающий орешник. Небо древним тайнам внемлет, Где-то крикнул пересмешник. 23 июля 1900 Жизнь Подобна жизнь огням потешным, Раскрасившим пустую тень. Они сияют пляскам грешным, Но зажжены в Успеньев день. Поют псалмы о смерти близкой И славят первую из дев, — А мы меняемся запиской, Обеты прежние презрев. Но будет ночь свиданья краткой, И глянет бледный свет утра, И смерть предстанет нам с разгадкой И бросит вечное «пора!». А там, где цвел огонь потешный, Одни фонарики дрожат, И два садовника поспешно Пустынный подметают сад, 3 сентября 1900 Прозрения В неконченом здании Мы бродим в неконченом здании По шатким, дрожащим лесам, В каком-то тупом ожидании, Не веря вечерним часам. Бессвязные, странные лопасти Нам путь отрезают... мы ждем. Мы видим бездонные пропасти За нашим неверным путем. Оконные встретив пробоины, Мы робко в пространства глядим: Над крышами крыши надстроены, Безмолвие, холод и дым. Нам страшны размеры громадные Безвестной растущей тюрьмы. Над безднами, жалкие, жадные, Стоим, зачарованы, мы. Но первые плотные лестницы, Ведущие к балкам, во мрак, Встают как безмолвные вестницы, Встают как таинственный знак! Здесь будут проходы и комнаты! Здесь стены задвинутся сплошь! О думы упорные, вспомните! Вы только забыли чертеж! Свершится, что вами замыслено, Громада до неба взойдет И в глуби, разумно расчисленной, Замкнет человеческий род. И вот почему – в ожидании Не верим мы темным часам: Мы бродим в неконченом здании, Мы бродим по шатким лесам! 1 февраля 1900
В дни запустении Приидут дни последних запустении. Земные силы оскудеют вдруг; Уйдут остатки валких поколений К теплу и солнцу, на далекий Юг. А наши башни, города, твердыни Постигнет голос Страшного суда, Победный свет не заблестит в пустыне, В ней не взгремят по рельсам поезда. В плюще померкнут зодчего затеи, Исчезнут камни под ковром травы, На площадях плодиться будут змеи, В дворцовых залах поселятся львы. Но в эти дни последних запустении Возникнет – знаю! – меж людей смельчак. Он потревожит гордый сон строений, Нарушит светом их безмолвный мрак. На мшистых улицах заслышат звери Людскую поступь в ясной тишине, В домах застонут, растворяясь, двери, Ряд изваяний встанет при огне. Прочтя названья торжищ и святилищ, Узнав по надписям за ликом лик, Пришлец проникнет в глубь книгохранилищ, Откроет тайны древних, наших книг. И дни и ночи будет он в тревоге Впивать вещанья, скрытые в пыли, Исканья истины, мечты о боге, И песни, гимны сладостям земли. Желанный друг неведомых столетий! Ты весь дрожишь, ты потрясен былым! Внемли же мне, о, слушай строки эти: Я был, я мыслил, я прошел как дым... 18 сентября 1899 Брань народов Брань народов не утихнет Вплоть до дня, когда придет Власть имеющий антихрист — Соблазнять лукавый род. Возопит он гласом громким: «Славьте! дьявол победил! Где вы, верные потомки Отступивших древле сил?» И на зов повыйдут люди Ото всех семи границ. Говоря – «мы верны будем», Пред царем поникнут ниц. Царь, во лжи многообразный, Свергнет пышности порфир, В мире к вящему соблазну Установит вечный мир. И когда тем едким ядом Помутится жизнь до дна, Вдруг, восстав в глубоком аде, Восхохочет сатана. Дико дьяволы завторят, И из дебрей синих гор, Как лучи над темным морем, Выйдет праведников хор. А для грешных ярче вспыхнет В преисподней столп огня... Брань народов не утихнет Вплоть до сказанного дня. |
